- Конечно. Еще совсем рано, ты можешь сидеть с нами сколько хочешь.
― Ага. Счас, только тапочки надену.
С этими словами Шейн повернулся и удалился в свою комнату. Джон перевел глаза на Майру, она с вызовом уставилась на него. Оба молчали.
Вот, значит, почему она предпочла жить здесь, в Мейденхеде, в глуши, на отшибе от всех, думал Джон. Шейну сейчас не больше пяти лет, а девушке вряд ли больше… да, ведь она сама сказала, двадцать один. Значит, она родила его в шестнадцать. Попала в беду, как раньше говорили, а бабушки уже не было на свете. И ведь не бросила, не отдала в приют, вырастила его сама, как смогла, да еще и привела в порядок старый дом…
Ох, как же вы все одинаково думаете, думала Майра. Вот сейчас ты мучительно подыскиваешь фразы, не знаешь, как себя вести, потому что, хоть на дворе и конец двадцатого века, ханжество и снобизм еще долго не умрут в сердцах людей. И ты, Джон Фарлоу, наверняка считаешь меня испорченной девчонкой, а Шейна - плодом моих беспорядочных связей. Ты хороший человек, Джон Фарлоу, и дети тебя любят, но ты понятия не имеешь, как себя вести со мной.
А самое страшное, что я тоже об этом понятия не имею. И только сейчас поняла, в какую страшную ловушку загнала себя этим проклятым честным словом…
Эх, хорошо, думал Байкер, жмурясь на огонь. С утра было хорошо, днем тоже было хорошо, потом было немножко плохо, когда пришла та вонючая тетка и меня заперли в сарай, но тетка быстро ушла, и опять стало хорошо. И сейчас хорошо, и человек хороший, это же сразу ВИДНО, любым носом. Жаль, что у хозяйки плохой нос, она почему-то нервничает и немножко злится, это тоже ВИДНО. А вот маленький хозяин сразу понял, что дядька - хороший.
Это же так просто - ВИДЕТЬ носом… Эх, хорошо!
Байкер заснул.
* * *
Майра спустилась вниз и остановилась напротив Джона. В изумрудных глазах горел вызов, но лицо ее было спокойно.
- Проходите на кухню, мистер Фарлоу. Сейчас будет обещанный чай.
- Спасибо. Майра…
― Да?
- Я хотел сказать… В общем… Мы ведь давно знакомы, так получается, так что… Не надо мистера, ладно? Просто Джон.
- Хорошо.
- И на "ты"?
Он выпалил это и тут же испугался собственного нахальства. Вдруг она сочтет, что он к ней относится без должного уважения, потому что у нее внебрачный ребенок и все такое? Однако Майра вдруг улыбнулась - и немедленно стала очень хорошенькой. Она и до того была хорошенькая, но какая-то колючая, злая, а теперь сразу растаяла, засветилась изнутри каким-то внутренним светом.
- Хорошо. Давай… Джон. Пошли?
- Пошли.
И они пошли на кухню, а потом к ним присоединился Шейн, уже в тапочках, и все трое пили душистый чай, пахнущий земляникой и лимоном, ели ужасающе вкусные плюшки с корицей, и даже дождь за окнами казался не нудным и холодным, а убаюкивающим и уютным.
В гостиной храпел у очага Байкер, а Майра рассказывала Джону историю его появления.
- …Ему четыре года, его привез дядя… то есть, граф Уоррен. Шейн был совсем маленький, только ходить начал, и тогда дядя Уоррен подарил ему Байкера. Привез из Уэльса крошечного щенка, даже удивительно, что из него выросла такая животина. А тогда он помещался на ладони, и я его кормила из бутылочки Шейна. Через два месяца он стал размером с Шейна, а в полгода уже мог напугать кого угодно до смерти.
- Волкодав и ротвейлер… Потрясающая смесь. И при этом добрый.
- Да. Он хозяйкой признал меня, но дядю Уоррена любил без памяти. Когда дядя Уоррен… ну, в общем, когда его не стало, Байкер чуть не умер от тоски.
Шейн откусил почти половину плюшки и очень серьезно кивнул кудрявой головенкой.
- Байкел все лежал и только писать выходил во двол. А я с ним сидел. Потом Ма объяснила нам обоим, что дед ушел на небо и стал ангелом.
Джон с удивлением посмотрел на Майру.
- Ты рассказала, что дядя Уоррен…
- Тс-с. Не надо говорить безжалостных слов. Знаешь, тот, кто уходит, - это все-таки не навсегда. Он же может вернуться. Может подождать тех, кто пока остается здесь. А у некоторых слов слишком… окончательный смысл.
- Пожалуй, ты права. Я хотел бы поговорить с тобой о дяде, Майра.
- Поговорим. Шейн, друг мой, мне кажется, плюшкам в твоем пузе хочется спать.
- Счас. Иду. А Джон не уйдет?
- Честно говоря, Шейн, мне надо будет уехать, но я еще вернусь. Обязательно.
- Жаль. Хотя нет, плиезжай, когда дождь кончится. Тогда я тебе покажу стеклянную лягуху в пеньке.
- Это что ж такое, а?
- Ну она заснула на зиму, а чтоб кушать не хотелось, замолозилась и стала замелзлая.
- Заморозилась. Понятно. И ты ее нашел?
- Да, но я не стал ее будить. Пусть спит. А на пенек положил лопатку, чтоб слазу найти. Плиезжай, Джон.
- Договорились. Спокойной ночи.
- И тебе. Ма, сегодня можешь сказку не читать. Плюшки ОЧЕНЬ хотят спать.
- Хорошо, малыш. Тогда завтра с меня две сказки. Спокойной ночи.
- Плиятных снов и доблых сновидений.
Майра проводила мальчонку наверх, а потом спустилась обратно в кухню, накинув по дороге меховую безрукавку и натянув шерстяные носки. Молча достала из шкафчика квадратную бутыль и налила Джону виски. Он поблагодарил ее коротким кивком, задумчиво поглядел на янтарную жидкость.
- Теперь точно не простужусь. Спасибо… за все.
- Да не за что. Собственно, это ведь я у тебя в гостях, а не ты у меня. Дом-то твой.
- Расскажи про дядю. Тетка мне писала, он сильно сдал в последнее время.
Майра вздохнула, забралась в кресло с ногами, натянула на колени цветастую юбку.
- С тех пор, как ты уехал, дела постепенно шли все хуже и хуже. Тогда-то я была еще маленькая, многого не понимала, но с тех пор, как переехала в Мейденхед, узнала все. В округе разорились почти все землевладельцы, но дядя Уоррен ни за что не хотел дробить поместье. Держался, сколько мог. А потом мистер Дэвис стал намекать ему, что, мол, готов выложить круглую сумму за Мейденхед.
- Интересно, зачем ему Мейденхед? У Дэвисов и так полно земли.
- Старый Дэвис все сдает в аренду, кому угодно. Ухитрился даже речной причал сдать одной фирме, которая производила краску для волос. Слава Богу, их быстро прикрыли, иначе всю Темзу отравили бы.
- И все было мало?
- Дело не в этом. Дэвис помешан на аристократии. Спит и видит себя в графской короне. Мейденхед добавил бы ему веса при рассмотрении его дела. Сейчас ведь титул можно купить…
- Да. Тебе не слишком нравится Дэвис? Майра пожала плечами.
- Особой любви я к нему не испытываю, но и обратных чувств тоже. Они сами по себе. Старый Дэвис и… дочка его.
- Клэр. Выдра крашеная…
- Что-о?
- Вспомнил, как ее назвала одна маленькая девочка.
Майра прищурилась.
- Птичка в лесу напела мне, что Клэр Дэвис скоро станет Клэр Фарлоу? И тогда мечта старого Дэвиса сбудется. Не он, так его дочь будет аристократкой. Или птичка ошиблась?
- Скажем так, птичка принесла на хвосте слух, очень похожий на правду. Мы с Клэр Дэвис давно знаем друг друга, она приехала ко мне в Штаты, сюда мы вернулись тоже вместе. Она порядочная девушка… В общем, никаких доводов "против".
- А доводы "за"?
- В смысле?
- В смысле… ты ее любишь?
Джон сердито взъерошил темную шевелюру, нахмурился.
- Тебя это интересует, мисс Тренч?
- Нисколечко. Просто… ты не похож на влюбленного жениха.
- А ты знаешь, как они выглядят?
Она побледнела и закусила губу. Потом кивнула.
- Ты прав, не знаю. У меня женихов не было.
- Прости. Я не должен был… Майра, это ужасно глупо прозвучит, но я хочу, чтоб ты знала: я совершенно не собираюсь тебя осуждать или… короче, сейчас не те времена, чтобы смотреть на эту проблему… В общем, это твое личное дело! И на самом деле ты молодец.
- Вот как? Предположим, что я поняла почти все, что вы тут лепечете, мистер Фарлоу. Но почему же я молодец?
- Потому что… ну… потому что…
Он замолчал, ощущая свое полное бессилие. Майра насмешливо улыбнулась.
- М-да. Красноречия тебе не занимать. Знаешь, в чем проблема на самом деле, Джон Фарлоу? В том, что ты слабохарактерный сноб.
- Ого!
- Ага! Ты нипочем не назовешь вещи своими именами и страшно терзаешься, потому что боишься не соблюсти приличия. Сидишь у меня на кухне, пьешь чай - и боишься.
- Ничего я не боюсь! Господи, да почему ты вообще на меня нападаешь? Что я плохого сделал? Кому?
- Иногда нужно поставить вопрос несколько иначе: а что хорошего ты НЕ сделал? Например, ни разу не позвонил и не написал старому дяде, который всю жизнь любил тебя, как родного сына. Не поинтересовался, как у него дела. Не прислал денег, в конце концов.
- Да, в этом я виноват. Очень виноват. Мне казалось, что я начал совсем другую жизнь. Я почти все забыл… все, что было в Англии. Все, что я любил когда-то. Каким я был. Хотя даже новой своей жизнью я обязан именно дяде Уоррену.
- Браво! Не согрешишь - не покаешься, а раскаешься - простят? Не всегда и не все!
- Скажите на милость, ты теперь будешь живым воплощением моей совести? Между прочим, я был не единственным племянником…
Она встала и отошла к окну, обхватив себя за плечи. Тонкие пальчики посинели от напряжения. Голос зазвучал глухо и чуть монотонно.