- То настанет твой выход, мой дорогой. Эти девицы не станут откровенничать с женщиной, но на молодого человека с такими глазами клюнут непременно. Пожалуй, даже хорошо, что ты так одет. Она может захотеть раскрутить тебя на выпивку или на что еще…
- Милли, я не собираюсь снимать девиц в пабах!
- Хорошо, тогда бьем ее бутылкой по голове и орем "Признавайся, сука, зачем ездила в Мейденхед пугать нашу подружку". Правда, после этого мы доживем в лучшем случае до оплаты по счету.
- Хорошо, хорошо. Если б я знал, что все так…
- Не робей, Кларенс! Отнесись к этому, как к игре. В сущности, на этом основана вся социология.
* * *
Следующие три часа запечатлелись в мозгу Кларенса Финли, как один долгий остросоциальный фильм про гангстеров, проституток и алкоголиков. Ведомый неутомимой Милли, он переходил из паба в паб, постоянно пугливо озирался и все не мог надивиться, с каким упорством существа человеческие сами роют себе разнообразные могилы.
Кларенс видел, как хмурый грузчик с широченными плечами в два приема осушил поллитровую бутыль джина, занюхивая выпивку веточкой петрушки, после чего со вздохом сообщил, что ему пора на работу, и ушел, даже не покачнувшись.
Видел, как тощие прыщавые юнцы с глазами стариков делают себе на поверхности столиков кокаиновые "дорожки".
Видел, а самое страшное - слышал, как пожилая женщина с измученным и болезненным лицом гнала домой своего абсолютно пьяного мужа, и из темного провала ее рта вылетали при этом такие слова, о существовании которых Кларенс раньше и не догадывался.
Видел, как подрались на ножах два пуэрториканца, а флегматичный бармен даже не взглянул в их сторону, хотя оба были в крови и изрыгали красочные проклятия по-испански.
Видел и девиц.
Женщин… Так, наверное?
Возможно, в ночном неверном свете или, наоборот, ярко освещенные софитами на маленьких сценах стрип-баров, эти странные создания могли показаться кому-то соблазнительными. Да и честно сказать, у многих были отличные ноги, высокие груди, точеные бедра… Надо отдать им должное, себя они подавать умели. Кожаные корсеты не прикрывали грудь, мини-юбки по длине не превышали ширину мужского брючного ремня, вечные колготки в сеточку выгодно подчеркивали мускулистые ноги… Но стоило лишь самую малость вглядеться в их лица - и морок развеивался.
Бледные, испитые, с нездоровой, нечистой кожей. Синяки, набрякшие под глазами. Неестественно расширенные или, наоборот, суженные зрачки. Плохие зубы. Запах немытого тела, несвежего белья, перегара, дешевого алкоголя, табака, талька, пронзительных духов. Трясущиеся пальцы, небрежно накрашенные обгрызенные ногти. Запудренные синяки и ссадины, подозрительного вида язвочки на шеях и грудях…
По дневному времени их было еще немного, этих дочерей ночи, жриц лондонского капища, но впечатлительный Кларенс прекрасно понимал: когда они соберутся к вечеру в большие группы, когда глаз будет натыкаться на них повсюду - вот тогда не понадобится быть великим художником, чтобы написать громадное полотно под названием, скажем, "Лицо Порока"…
Милли в своем нелепом попугайском наряде, как ни странно, дикого впечатления здесь не производила. Ее окидывали настороженным взглядом, но тут же успокаивались и забывали о ней, а вот Кларенс…
Он почти физически ощущал, как внимательные маслянистые взгляды осторожными насекомыми ползают по его спине, по оттопыренному карману, в котором он судорожно сжимал свой бумажник, по дорогим ботинкам и элегантному твидовому пиджаку - здесь Кларенс и сам понял, что пиджак действительно элегантный и ни в коем случае не тянет на рабочую одежду.
Милли расспрашивала вполголоса барменов, иногда подзывала к их столику кого-то из девиц, задавала вопросы, но результата никакого не было. Между тем на улице, как это всегда бывает поздней осенью, внезапно сгустились сумерки, и бары явно оживились. Кларенс в панике подумал, что они забрались слишком далеко и пора выбираться, как вдруг Милли потянула его за рукав.
- Последний на сегодня. Дальше пойдет публика, а мы не прихватили с собой кавалерию. Пошли?
- Куда теперь?
- Последний на сегодня бар. И моя последняя, если честно, надежда. Если и там ничего не узнаем, придется действовать наобум.
Кларенс поднял голову. Прямо над ним, словно услышав слова Милли, по одной вспыхнули неровные неоновые буквы.
"Лучшие Цыпочки в "Поцелуе перед сном"! Полный стриптиз!"
* * *
Бармен приоткрыл один глаз и смерил Милли Донахью взглядом, который легко представить тому, кто хоть раз посещал океанариум, секция "Акулы и Скаты".
Бармен был могуч, неподвижен и бесстрастен, но где-то на самом дне его крошечных глаз горел некий огонек, заставлявший случайного посетителя на всякий случай занимать место, поближе к входной двери и нервно ощупывать бумажник в кармане. Что Кларенс Финли и проделал - уселся в самом углу под вешалкой и вцепился в бумажник мертвой хваткой. Две девицы за стойкой смерили его оценивающим взглядом, а потом вдруг немедленно потеряли к нему всякий интерес и принялись увлеченно целоваться взасос.
Нахалка Милли и глазом не моргнула. Взгромоздилась на высокий табурет прямо перед барменом и нахально постучала фотографией Клэр по чистым бокалам.
- Эй, Чарли, не соизволишь ли налить мне имбирного пива?
- Прошу, мисс.
- Мало народу, а?
- Да, мисс.
- Наверное, на девчонок сбегутся поглазеть?
- Да, мисс.
- Послушай, Чарли, а что может обогатить твой словарный запас - пятерка или десятка?
Пауза. Огонек чуть ярче.
- Полтос.
- Заметано. Я - подруга этой герлы. Она умотала в Штаты и задолжала мне деньжат за квартиру. Недавно мне сказали, что видели ее здесь. Это, стал быть, она вернулась? Тогда я бы слупила с нее денег.
- Сожалею, сестренка.
- Ты не знаешь ее? Да она же тут зажигала несколько лет подряд.
- Ее давно с нами нет.
- И это все?
- За полтос - да.
- Однако, Чарли, у тебя и расценки. Ну а если, скажем, еще сотенка?
Бармен перевел свой неподвижный взор прямо в центр переносицы Милли, отчего у той появилось стойкое ощущение, что в нее целятся из ружья. Потом гигант молча поставил перед ней рюмку и наклонился вперед, наливая чистый джин. Губ он почти не разжимал, но слова доносились совершенно отчетливо.
- Отвечай, только быстро: сколько она тебе должна?
― Четыреста фунтов. Не считая проценты за четыре года.
- Половина - мне.
- Чарли, не зарывайся.
- Обычная такса. Заметь, я не учитываю проценты.
― Хорошо. Я схожу, возьму у своего дружка денег.
― Не надо. Я сам подойду. Принесу вам заказ, положишь деньги на поднос.
Милли кивнула, сползла с табурета и отправилась к Кларенсу. В полумраке бара ее глаза горели, как у кошки.
- Кларенс, быстро гони двести фунтов! Кажется, клюнуло.
- Погоди, сейчас нащупаю… Вот!
Через пару минут бармен подошел к ним с небольшим подносом и встал так, что полностью загородил собой обзор всем остальным посетителям.
― Твоя подружка, сестренка, свинтила отсюда довольно давно. Уехала в Штаты.
― Чарли, это Я тебе сказала…
― Не трепыхайся, сиди спокойно. Неделю назад она заходила. Я с ней не разговаривал. Но потом к ней подвалила Давалка-Элис. Рыжая, работает у меня последнюю неделю. Сегодня ее номер в конце, но приходит она всегда заранее. Я покажу. Где деньги?
- Замени салфетку, Чарли! Этой вытирались человек десять.
― Сию минуту, мисс. Прошу прощения.