– Сказать по правде, мистер Ковердейл, – негромко и размеренно произнесла она, – никаких денег я пока не получаю. К вашему сведению, ваша мать дала мне эти фотоальбомы. Она считает, что они могут пригодиться в работе. Кое-какие фотографии можно использовать в качестве иллюстраций. Просмотром альбомов я и занимаюсь, пока ваша мать прилегла отдохнуть после обеда. А работы здесь, как видите, немало.
Она указала на целую гору старомодных фотоальбомов.
Следует признать, что после приятного обеда в обществе Конни на нее накатила дремота. Здесь, в саду, было так спокойно, так тихо... Пока не появился Оливер Ковердейл.
Она подняла на него глаза и улыбнулась с нарочитым дружелюбием:
– Должна признать, вы были очаровательным ребенком, мистер Ковердейл!
В его прозрачных глазах не промелькнуло ни тени ответного дружелюбия.
– А теперь? – вкрадчиво спросил он.
Он опустился на скамейку рядом с ней.
У нее закружилась голова. Нужно признать, что теперь, если быть честной, он не просто очарователен. Он необыкновенно, безумно привлекателен.
Его волосы блестели в лучах полуденного солнца, в них словно мелькали золотистые нити. Черты лица резкие, значительные, кожа загорелая. В нем столько природной мужской привлекательности, столько невероятной внутренней силы... Если быть честной, он неотразим. Хотя глупо думать так о человеке, который относится к ней с такой неприязнью...
Они не сталкивались те три недели, что она приезжала по выходным в дом Конни Ковердейл. Но, судя по началу разговора, его отношение к ней ничуть не изменилось.
Дани с деланным безразличием пожала плечами.
– Не напрашивайтесь на комплименты, мистер Ковердейл. Вы каждое утро бреетесь. Несомненно, вы видите в зеркале то же, что нижу я.
Он скривил губы, недовольный уклончивым ответом.
– Женщины должны считать всех младенцев прелестными, разве не так?
Судя по угрожающе сдвинутым бровям, это невинное замечание – начало ссоры. Но Дани не даст себя спровоцировать!
– Так оно и есть, – безразлично сказала она. – Конни не говорила, что вы сегодня дома.
– Не говорила, значит, – буркнул он, думая о чем-то своем. После паузы он выпалил: – Слушай, какого черта! Что это значит – тебе не платят? Что ж ты, ездишь сюда каждый выходной просто ради удовольствия?
Дани опять пожала плечами. Сегодня слишком хороший день, чтобы ссориться! Даже с Оливером Ковердейлом.
– Я сама так захотела. И посоветовала вашей матери. Сначала я сделаю работу, а потом обсудим вознаграждение.
Он с подозрением взглянул ей в глаза.
– Это еще почему?
Она подумала, задумчиво поглядывая на него.
– Моя работа... Может так получиться, что выйдет вовсе не то, что ожидает увидеть ваша мать. То, что мне удалось написать интересную книжку про собственного деда, вовсе не значит, что у меня получится интересное жизнеописание известной актрисы.
Оливер некоторое время молчал, словно обдумывая то, что только что услышал. Может, и обдумывал. Дани чувствовала себя такой расслабленной, что ей было безразлично.
– А ты совсем не похожа на своего деда, – вдруг сказал Оливер.
Это прозвучало, как гром среди ясного неба. Поистине с этим человеком ни на секунду нельзя забывать об осторожности!
Она выпрямилась, одернула бледно-зеленую тенниску – идеальный цвет для ее светлой кожи.
– Чему тут удивляться, – с едкой усмешкой произнесла она. – Он – старик восьмидесяти лет, а я – женщина на пятьдесят лет моложе.
Ей уже совсем не хотелось спать. Пора привести себя в боевую готовность. Она не сомневалась, что новая атака последует немедленно.
Оливер недовольно скривил губы.
– Я совсем не то имел в виду. Впрочем, ты прекрасно это знаешь.
Он стремительно поднялся.
– Пойдем-ка. Я покажу тебе наши владения.
Ну и манеры.