– Так уж вышло, мистер Ковердейл. Как я сказала, вы пришли вовремя, я как раз собиралась...
– Ну какой же ты невоспитанный, Оливер, – вновь вмешалась Конни. – Ты совершенно запугал бедняжку Дани, и она собиралась отказаться от работы.
Оливер помедлил, смерив Дани насмешливым взглядом.
– Вот как? Ну и прекрасно!
И он удовлетворенно опустился в кресло, протянув свои длинные ноги через всю гостиную.
Дани вся подобралась. Вот еще выдумали! Ей совершенно не нравится Оливер, ей отвратительна его самоуверенность, но чтобы она его испугалась?! Ничего подобного.
Дани с улыбкой повернулась к Конни.
– Простите, вы меня неправильно поняли, – сказала она спокойно. – Я сказала не совсем то, что вы подумали.
– Да правильно я все поняла, – огорченно махнула рукой Конни. – И это твоя вина, Оливер.
Она укоризненно взирала на сына, но на того огорчение Конни не произвело никакого впечатления. Он расслабленно полулежал в кресле и чуть улыбался. Словно кот, тайком наевшийся сметаны!
– Вы ошибаетесь, Конни, – твердо произнесла Дани. – Я вовсе не отказывалась писать биографию. Я лишь пыталась привлечь ваше внимание к негативным последствиям, которые она, несомненно, вызовет. Но, с другой стороны, работать над ней для всех нас будет большим удовольствием.
– Какое, к черту, удовольствие! – Оливер одним движением вскочил с кресла и угрожающе навис над Дани. – Это не игрушки, говорю я вам!
Дани это прекрасно было известно. Но, если уж Конни приняла твердое решение издать свое жизнеописание...
– Скажите, Конни, – обратилась Дани к пожилой актрисе. – Если бы я отказалась писать книгу, как бы вы поступили? Вы обратились бы к другому автору?
Конни несколько мгновений пристально вглядывалась в глаза Дани.
– Да, – твердо сказала она. – Думаю, что да.
Дани кивнула.
– Вот видите. Мистер Ковердейл, так что вы выбираете – меня или другого автора, совершенно вам неизвестного?
– Вы прекрасно знаете, что бы я выбрал, – огрызнулся Оливер.
– Но все же, – настаивала Дани. – Если бы у вас был выбор?
– Вы не оставляете мне никакого выбора, – нетерпеливо прервал Оливер. – Мама, делай, как считаешь нужным. Но я не желаю иметь к этой книге никакого отношения. Я все сказал.
– Совершенно незачем кричать, милый, – укоризненно попеняла ему Конни.
Он одарил обеих женщин яростным взглядом.
– Правда, незачем. Вы ясно дали мне понять: что бы я ни делал, это бесполезно. Я уезжаю. Надеюсь, что вы представляете себе, на что идете.
И он стремительно покинул гостиную, с треском захлопнув за собой дверь.
– Боже милостивый, – устало вздохнула Конни, – на этот раз он действительно вышел из себя. Он никогда не называет меня мамой! Только если мне удается по-настоящему вывести его из себя.
Дани покачала головой. Не может быть, чтобы Конни не догадывалась, какую боль причиняет сыну. Чем обернется для него эта книга.
И Дани уже не может отступить, она во всеуслышание объявила, что берется за книгу.
Как же это получилось? Ведь она приехала сюда с одной-единственной целью – заявить о своем отказе. А сделала она нечто совершенно противоположное!
Дани нервно облизнула губы.
– Конни, простите, я не хотела бы показаться грубой...
Конни запрокинула голову и безудержно расхохоталась.
– Простите... я сказала что-то смешное? – удивленно подняла брови Дани.
Пожилая леди перестала смеяться и покровительственно похлопала Дани по руке.
– Нет, деточка, нет. Я, пожалуй, попрошу принести свежего кофе. А тем временем вы можете задать мне этот вопрос.