Этот разговор был, безусловно, похож на все уже сделанные, но что-то в нем было достаточно выдающимся, чтобы Хэйли поставила напротив имени Рабиновича галочку, прежде чем сделать очередной звонок.
Когда Хэйли уехала на работу, Домино подождала на ступеньках ее дома пару минут, чтобы удостовериться, что та не вернется за чем-нибудь, и тогда только пошла в квартиру в доме через улицу, оборудованную для наблюдения. Она была уверена, что Хэйли поехала сразу в офис. И полагала, что коробку с документами она будет таскать с собой, пока не представится возможность изучить содержимое.
Пытаться вытащить коробку из ее машины, пока Хэйли на работе, было, как минимум, рискованно. Тем более, пытаться умыкнуть ее прямо из здания Baltimore Dispatch, из-под носа Хэйли. Нужно было, во что бы то ни стало достать материалы, не наведя на себя подозрения. Поэтому Домино пошла в квартиру для наблюдения, вытащила набор косметики и начала перевоплощение.
Спустя час, одетая в застиранные джинсы и старую водолазку, она была неузнаваема: черный парик, карие глаза, куда более смуглая кожа.
Она решила надеть желтые резиновые перчатки и высыпать содержимое мусорного контейнера "Dispatch" в большую тележку, которую нашла в помещении, где сотрудники клиринговой компании держат инвентарь. Ей повезло, что был праздник, и вокруг было мало народа. Домино удалось подобраться достаточно близко к рабочему месту Хэйли, чтобы разглядеть, что коробка стоит под столом. Теперь нужен был только шанс.
Она выжидала. Наблюдала. Что-то убирала. В начале одиннадцатого, когда Хэйли на секундочку отлучилась из-за стола, выйдя в комнату отдыха, Домино проявила всю свою прыть.
Хэйли допивала кофе, когда заметила, что коробка, которую она запихнула под стол, исчезла.
Боже мой. Хэйли была в шоке, ее словно холодной водой окатили. Дыхание перехватило. Она медленно встала и оглянулась, с широко распахнутыми от ужаса глазами, но, стараясь сохранять видимость невозмутимости. Никаких незнакомцев в офисе не было. Никого там не было.
– Эй, Фил, – она позвала автора "колонки редактора", который работал по выходным. Он вычитывал корректуру за своим компьютером, метрах в пяти от нее.
– А? Что?
– Ты тут никого не видел у моего стола? Пару минут назад? У меня тут коробка под столом стояла… – она показала, какого размера была коробка. – Пропала.
Морщинки беспокойства прочертили его лоб.
– Что значит, пропала? Хочешь сказать, ее стащили? – теперь и он оглянулся, и рефлекторно ощупал свой задний карман, проверяя, на месте ли бумажник. – Нет, Хэйли, я никого не видел, извини. А что в коробке-то было?
– Ничего, – быстро ответила она, намереваясь уйти от дальнейших объяснений. Но она знала, что, как бы она ни старалась, голос предал ее, выдавая нарастающую панику. Каким-то образом сюда проникли люди из ОЭН, и за пару минут, что она была в холле, утащили коробку Мэнни.
Откуда они, черт подери, узнали, что она у меня? И что из того, что было внутри, стоило такого риска? Работать дальше она уже не могла. Кража коробки окончательно подорвала ее чувство безопасности. Она продолжала озираться, почти ожидая, что вот-вот кто-то вернется за списком, или она поймает беззастенчивый взгляд кого-то из недобросовестных коллег. Нет. Невозможно. Но в записке говорилось, что у ОЭН есть свои люди в СМИ. Была ли совсем параноидальной и притянутой за уши версия, что кто-то из Dispatch тоже втянут во все это? Это ли определило, что пленка попадет именно к ней в руки?
Все, что она знала наверняка, – это что за ней следят. Пристально, неусыпно. И вот они уже первый раз вторгаются на ее территорию, туда, где она чувствовала себя в безопасности. И, если они могли пробраться среди бела дня в офис Dispatch, это значит, что они сделают все возможное, чтобы тайны их не были раскрыты.
Что они будут делать дальше? Она взяла телефон со стола и оглядела его со всех сторон, ища какие-нибудь следы вмешательства извне. Но как выглядят жучки? Она вовсе не была уверена, что, если бы его увидела, смогла сказать "да, это жучок". Она должна была спросить о них Мэнни, когда он проверял ее сотовый. Она ничего не нашла, что немного успокоило ее. Хэйли подумала, они могли не знать о всех тех звонках, которые она сделала этим утром. Она выудила из кармана список Васкеза.
По крайней мере, у нее все еще было вот это. Слава богу, она не оставила его лежать на столе.
Больше всего она сожалела об утрате второй пленки с допросом Фрэнки Лиса. И, хотя Мэнни сказал ей, что Фрэнки не открыл точного местонахождения Организации, это уже звучало достаточно весомо. В конце концов, коробку с документами они все же украли. Это свидетельствовало о значимости содержимого.
Нигде не безопасно. Нигде. Точно не дома. Я не могу больше там оставаться. Супервайзеру она сказала, что должна уехать по личным обстоятельствам, и направилась к машине. Инстинкт говорил ей, что ехать домой нельзя. Но этим утром она выехала в такой спешке, что кроме сумочки и злополучной коробки не захватила ничего. И одежда, вся, которая была с собой, была на ней. Я сейчас же уеду, пока они думают, что я на работе, быстро заскочу домой. Она только соберет сумку, захватит чековую книжку, ноутбук и что-нибудь из шмоток. Быстро – только туда и сразу прочь. Должно выйти не очень опасно. Она пыталась уверить себя в этом, но внутренний голос твердил, что теперь ей нигде не найти покоя.
Сенатор Терренс Барроус, одетый в махровый банный халат, лежал, растянувшись, на диване в своем кабинете и попивал кофе. Он смотрел отчеты по статистике популярности в предвыборной гонке. Он проспал до девяти часов, что было неслыханным делом, но сегодня ему придется не ложиться допоздна, ведь к нему приедут гости. И нужно быть на высоте.
Отчет Washington Post говорил о том, что он лидер среди кандидатов, но преимущество было небольшим, около трех процентов (разница в пределах статистической ошибки). За ним шел голубоглазый блондин, бывший герой войны, а сейчас молодой сенатор Мэна.
Но на сегодня были приглашены самые влиятельные люди, и они собирались посидеть с шашлыком во внутреннем дворе его огромного особняка. Терренс рассчитывал, что его казна изрядно пополнится благодаря поддержке нужных людей. Еще пара рекламных кампаний на национальном телевидении, и он абсолютный лидер.
Зазвонил его мобильный, и, увидев, что вызывает его бывший консультант, Барроус удивился. Он больше полугода ни разу не разговаривал с Дэвидом Рабиновичем.
– Привет, Дэйв. Давненько от тебя ничего не слышно. Что-то стряслось?
– Мне тут только что позвонили, я думаю, ты должен об этом знать, – ответил Рабинович. – Она преставилась как журналист, фрилансер. Хэйли Вард – и она не сказала, на кого работает. Заявила, что проводит собственное расследование громкого убийства в Нью-Йорке, и сказала, что на меня вышла каким-то образом через дело Анджело Кастилльяно. А еще она сказала о какой-то организации ОЭН.
Терренс сел.
– И что ты ей сказал?
– Правду. Что я ничего об этом не знаю, – ответил Рабинович. – Но я подумал, что тебе лучше быть в курсе. А еще она спросила, не общался ли я со следователем Мануэлем Васкезом. Она мне номер оставила, на случай, если я знаю, кто может ей помочь.
– Понятно. Номер какой? – Терренс прошел до стола, записал номер. – Ладно, Дэйв. Спасибо, что позвонил. И дай мне знать, если она снова свяжется с тобой.
Он не позволил голосу выдать своей тревоги, но, как только повесил трубку, начал мерить кабинет шагами. Все это вышло из-под контроля. И откуда, черт побери, у Хэйли Вард, имя Дэвида? Он видел, как все, ради чего он трудился, просто смывается в унитаз. Все, что он хотел сделать, – это чтобы ОЭН отстали от него. Козлы. Проклятые козлы. Он просто сам себе могилу рыл. Теперь могла вскрыться не только его связь с ОЭН, но и проблемы с азартными играми, и ложь… и тот факт, что фонды кампании пошли на покрытие его личных долгов. И убийство Кастилльяно. Он думал, кошмар уже позади. И сейчас речь шла не только о его карьере. Он мог оказаться за решеткой на многие годы. Он должен был остановить это, пока мог.
Терренс услышал, как мальчики пронеслись мимо двери в кабинет, громко смеясь. Слишком многое под угрозой. Он должен был избавиться от Хэйли Вард. Она уже знала слишком много, и она все ближе подбиралась к его секретам.
Внезапно он вспомнил омерзительный голос своего отца, ныне давно почившего. Этот голос невозможно было забыть: "Ты никогда не думаешь, прежде чем делать, Терренс. Вот, в чем твоя слабость".
И Терренс видел, что старый идиот был прав. Нет. Нет, этому не бывать. Он признался себе, что в этот момент мог поступить нерационально, поэтому решил не предпринимать ничего, пока не успокоит нервы. Продумать каждый шаг. Никаких опрометчивых поступков.
Шум снаружи привлек его внимание. Барроус подошел к окну. Приехали сотрудники кейтеринговой службы. Он смотрел, как они подготавливают все для вечеринки, и обдумывал различные исходы. Может быть, ему удастся избавиться от обеих проблем, не испачкав руки?
Во-первых, он должен был сделать так, чтобы в ОЭН узнали, что Хэйли Вард пытается разоблачить Организацию. Но так, чтобы они не поняли, кто послал ей пленку. Они будут так за ней охотиться, что можно будет использовать ее как приманку, и потом заключить выгодную сделку. План вполне мог сработать.
Он позвонил Монтгомери Пирсу, как только устроился поудобнее в кабинете и успокоил нервы.