Они целовались в прихожей, под ногами у них лежала бутылка с молочной смесью, рядом с бутылкой – Алькина сумочка, которая свалилась у нее с плеча, а из комнаты доносился тихий и деликатный детский плач. Алька слышала его словно сквозь сон и все никак не могла понять, что же это за звуки.
– Юлька, – наконец сообразил Тихон в промежутке между поцелуями. – Она хочет… есть.
– Это ужасно, – пробормотала Алька, снова поймав его губы.
– Она подождет, – пообещал Тихон. – Она, знаешь, очень хорошо меня понимает. Понимает, в какие моменты нельзя меня отвлекать от…
– От… – повторила Алька.
А Юлька в этот момент, словно услышав их разговор, внезапно замолчала.
Это было чудесно – целоваться с Тихоном в прихожей. Это было забавно – знать, что в комнате маленькая Юлька терпеливо ждет, когда они наконец нацелуются. И это было немного страшно – чувствовать, как крепко сжимает тебя в объятиях счастливый и радостный Тихон Вандышев.
Бесконечно родной, сумасшедший, теплый, единственный на свете Тихон Вандышев.
– Ты меня… задушишь, – снова пискнула Алька. – Тихон…
– Да что ты заладила… – Он отстранился на секунду, заглянул ей в глаза, слегка нахмурив брови. – Задушишь! У тебя что, синдром Дездемоны?
– Синдром Дездемоны? – удивилась Алька. – Это что такое?
– Это оно и есть, – "понятно" объяснил Тихон. – То самое!
– Ну да, – легко согласилась Алька. – Оно и есть… Тихон, я только не могу понять: неужели все это правда? Ведь несколько дней назад я даже и не знала, что ты есть на свете! Не знала, а теперь?! Неужели на самом деле такое… бывает? Чтобы вот так встретились два человека, и…
Тихон понял, о чем она спрашивает. Задумался на секунду и честно ответил:
– Знаешь, давай попробуем… Попробуем проверить – бывает или нет.
– Давай, – со счастливым вздохом согласилась Алька. – Давай попробуем…
Эпилог
Два года спустя
– Дальше не смогу проехать. Видите, какие колдобины. Застряну, – монотонным голосом сообщил водитель, лениво шевельнув головой в сторону расстилающейся перед взором дороги.
"Дорога" – это, конечно же, было сильно сказано. Очень сильно. На самом деле это была никакая не дорога, а сплошное бугристое месиво из грязи и воды, застывшее на морозе неровными глыбами, между которыми неуверенно петляли две глубокие колеи.
Наталья вздохнула и нервно потеребила в руках перчатки из тонкой зеленой кожи.
Боже мой, что за страна! Ну что это за страна – с такими дорогами?! Господи, как же жить-то можно в такой стране?! Как она сама жила в ней целых двадцать с лишним лет, не подозревая о том, что все может быть по-другому?.. Нет, не зря сказал великий русский писатель: в России две беды…
"В России две беды, – мысленно повторила про себя Наталья. – Что-то там… что-то там – и дороги. Это точно. Совершенно точно он сказал…"
Какая беда была первой, Наталья не помнила.
Да и имени великого писателя почему-то припомнить не могла, как ни старалась. Впрочем, все это было не важно. Потому что теперь эта страна для нее – навсегда чужая. И помнить ее героев она не обязана.
Не обязана!
Вот только бы удалось решить единственную из оставшихся проблем. Единственную – и она свободна!
И снова – теплое и ласковое солнце Италии, обожаемый, сказочный, чарующий Милан! Милан, благоухающий роскошью! Неповторимые и не похожие друг на друга маленькие дворики с колоннами, смешные оранжевые трамваи, бесконечные мотоциклисты, ручные голуби на площадях… Фантастический собор Дуомо с его многотысячными скульптурами – какой великолепный вид на город, на альпийские вершины открывается с его крыши! Ошеломляющий Миланский собор со знаменитым стометровым шпилем, увенчанным статуей Мадонны, – как бьется сердце, когда видишь этот шпиль, взметнувшийся в синее небо! Готические росписи и сусальное золото стен замка Сфорцеско, тревожная неподвижность церкви Сан-Себастьяно…
И конечно же, знаменитый на весь мир магазин Карлы Соцциани!
А озера?!
Озера с хрустальной голубой водой в окрестностях Милана – разве это не чудо, разве это не счастье?
Воспоминания были такими яркими и сладкими, что Наталья даже зажмурилась.
И только ощутив на себе внезапно чей-то пристальный взгляд, с сожалением открыла глаза. Открыла – и снова очутилась в сереньком московском дворике, на дороге, покрытой ледяными колдобинами, в стареньком тесном "жигуленке" в компании зрелых лет дяденьки с толстой шеей и водянисто-серыми глазами.
Спустилась, что называется, с небес на землю.
"Только бы он согласился, – в стотысячный раз, как заклинание, повторила она про себя. – Только бы!"
Конечно, гораздо умнее и предусмотрительнее в данной ситуации было бы связаться с Тихоном по телефону и договориться о встрече предварительно.
Но сделать этого Наталья не смогла – по той простой причине, что ни один из известных ей номеров не ответил. За прошедшие с момента их последней встречи два года бывший муж успел, по всей видимости, сменить не только сотовый, но и домашний номер телефона.
А телефон его офиса Наталья вспомнить не смогла. И в записной книжке отыскать не смогла тоже.
Вот и пришлось ехать без предварительной договоренности…
Сердце билось в тревожном предчувствии. Водитель продолжал еще некоторое время таращиться на нее мутными серыми глазами, потом глубокомысленно спросил:
– Ну?
– Что – "ну"? – скривив губы, брезгливо поинтересовалась Наталья.
В Милане днем с огнем не сыщешь таких грубиянов таксистов! Наверняка! Она, конечно, крайне редко пользовалась в Милане услугами таксистов, предпочитая собственное авто с вышколенным шофером. Но ни один из миланских таксистов не задал ей идиотского вопроса "Ну?" и ни разу не посмотрел на нее как на дуру.
– Я же сказал – приехали. Дальше пешком.
– Пешком, – печальным эхом отозвалась Наталья.
Придется идти до подъезда пешком. И если тончайшие шпильки на ее новых сапогах "Прада" из зеленой замши, отделанных полосками крокодиловой кожи (сумочка в тон!), выдержат это испытание – она будет самой счастливой женщиной на свете.
Вернее, почти самой счастливой.
Для полного счастья ей будет не хватать самой малости…
"Только бы он согласился!"
Расплатившись с таксистом, Наталья выдавила из себя улыбку – не дань приличию, а скорее профессиональная привычка, – поблагодарила его зачем-то на итальянском и вышла, осторожно прикрыв дверь и оставив на память о себе тонкое облачко аромата духов от Диора.
Новые шпильки царапнули лед, неуверенно пошатнулись, но все-таки удержали свои позиции.
Нетвердо ступая, Наталья кое-как добрела-таки до крайнего подъезда и остановилась возле двери с кодовым замком, пытаясь перевести дыхание.
Каблуки были целы.
Номер квартиры она помнила.
Вот только как-то неприятно было все это. Звонить в домофон, представляться, просить разрешения войти… А что, если она такого разрешения не получит?.. Что дальше-то делать? Кто знает, как там настроен бывший муж, как он ее примет… и примет ли вообще.
На счастье, дверь подъезда открылась с обратной стороны – какая-то незнакомая старушка с грязно-серой болонкой на поводке вышла на улицу, и Наталья прошмыгнула в дверь, как нагулявшаяся блудная кошка. Сердце почему-то стучало все сильнее и сильнее… Да что же это, в самом деле, такое? Ну отчего она так волнуется, как будто идет на свидание не с бывшим, давно позабытым мужем, а с самим английским принцем…
Да и не свидание это вовсе, а так…
Деловой визит!
"Все-таки отвратительный март в Москве, – подумала Наталья, решительно нажимая на кнопку звонка. – Серый, грязный, холодный и неуютный".
Дверь распахнулась сразу же – как будто Тихон последние два года простоял за ней, ожидая момента, когда бывшая жена вернется. И вот этот момент настал…
От удивления брови бывшего мужа поползли вверх, а губы дрогнули, изобразив удивление.
– Да, это я, – сообщила Наталья, улыбнувшись.
Улыбнувшись своей самой фирменной, самой невероятной улыбкой – той, которая покорила и разбила вдребезги уже так много сердец, включая сердце Пьера…
Пьер!
При воспоминании о нем сердце снова дрогнуло.
Боже, скорее бы вернуться обратно в Милан!
Только бы все получилось…
– Чем обязан? – спросил тем временем бывший муж, как-то совсем негостеприимно закрывая собой проход в квартиру. Удивление, в первые секунды промелькнувшее на его лице, теперь сменилось равнодушием. Показным равнодушием – кого угодно мог обмануть этот взгляд, но только не ее, не Наталью, которая знала Тихона Вандышева как облупленного!
– Что, даже войти не разрешишь? – поинтересовалась она, снова улыбнувшись. На этот раз показной, нарочито дежурной улыбкой.
– Разрешу, – секунду подумав, согласился Тихон.
За прошедшие два года бывший муж практически не изменился, отметила Наталья. Не постарел вроде бы, не потолстел и не похудел. Только взгляд у него стал каким-то… непроницаемым, что ли? Другой взгляд, незнакомый. И одет он как-то странно…
Только сейчас, переступив уже порог квартиры, Наталья заметила, что Тихон в фартуке. В пестреньком таком, разноцветном, усыпанном непонятными мелкими цветочками фартуке!..
Вот уж странность так странность. Он что, обанкротился? Обнищал до такой степени, что домработницу себе завести не может? Сам на кухне стряпает какую-нибудь смесь из… дешевых продуктов?
Позволив себе несколько секунд позлорадствовать по поводу предполагаемого Тихонова банкротства, Наталья опустила глаза долу и тихо сказала:
– Я вообще-то по делу. Не просто так.