– Убили? Где?
– Татьяну – в поликлинике, пока мы с вами распивали чаи, а Павла сегодня утром, дома. Кто-то позвонил, он открыл дверь, и все…
– Какие страшные вещи вы рассказываете! А я ведь к вам пришла, выходит, по такому пустяковому делу.
– Да вы не обращайте внимания, жизнь-то идет, кто-то умирает, кто-то рождается… Давайте, я положу вашу шляпу вот сюда.
В гостиной Оленина то и дело смотрела на дверь, ведущую в кабинет.
– Ну и какое же у вас ко мне дело? Наверное, вы все-таки решили купить пианино? – попыталась пошутить Наталия.
– Нет, но речь действительно пойдет именно о нем. Вы не могли бы мне сказать, у кого вы его купили?
– Нет, – сразу, не раздумывая, ответила Наталия, не желая никуда впутывать несчастного Борисова, который наверняка вляпался в какую-нибудь грязную историю, прежде чем у него появился этот "экспонат". Она даже вполне допускала и то, что этот тихий алкоголик у кого-то его украл. К примеру, у знакомых или родственников Олениной.
– Вы понимаете… Таких инструментов в городе было несколько. Около пяти.
– Вот как? И откуда же они появились?
– Их привезли в сорок пятом наши военачальники из Германии. Четыре стоят сейчас на моей даче, был еще и пятый инструмент, но его украли полгода назад. Если вы не будете возражать, я попрошу вас открыть крышку. Если этот инструмент мой, то там внутри, на зеленом фетре должно быть довольно большое чернильное пятно фиолетового цвета.
– Хорошо, сейчас посмотрим…
Наталия, постучавшись, вошла в кабинет, откуда сразу же вышла Валентина и, ни на кого не глядя, заперлась в ванной.
– Какая-то она у вас дикая, – бросила на ходу Оленина, уверенно, как к себе, входя в кабинет. Однако, вовремя опомнившись, остановилась и даже спрятала руки за спину, чтобы, наверное, не опередить хозяйку. Наталия открыла крышку и увидела чернильное пятно. "Ай да Борисов! Ай да сукин сын!"
– Да, вот оно, можете сами убедиться. И раз оно действительно ваше, то я вам дарю его. Честное слово.
Ольга Константиновна снисходительно улыбнулась, показывая ровные белые зубы:
– Вы это серьезно?
– Вполне. Хотя я покупала его не для себя.
– А для кого же?
– Для одной знакомой. – Она имела в виду Елизавету Максимовну Бланш, которая обожала старинные вещи и была бы рада такому подарку. – Но когда оказалось, что его невозможно настроить, я решила от него избавиться.
– Но только вчера вы просили за него три миллиона, если мне не изменяет память.
– Правильно. Спрос рождает предложение, слыхали? А раз нет спроса, то забирайте даром. Тем более что вы мне симпатичны, во-первых, а во-вторых, вы же коллекционер… вас можно понять.
– В таком случае я тоже хочу сделать вам приятное и приглашаю вас сегодня, если это, конечно, возможно, на свою дачу. Только предупреждаю, что у меня нет транспорта.
– На дачу? Сегодня? Сейчас? – Лучшего места для человека, перенесшего утром сильнейший стресс, не могло и быть. – Я согласна. И готова выехать тотчас же. Вот только записку напишу, Валентину предупрежу и заправлю машину. Вы не пошутили?
– Нет-нет, что вы… У меня прекрасная дача с видом на Волгу, двухэтажная, с огромной верандой. Вы не поверите, но там еще сохранились астры, хризантемы и даже цинии. А рядом лес.
– Согласна и еще раз согласна. Поедемте. Мне просто необходима эта воздухо – и природотерапия. Валентина! – И она заметалась по квартире. – У меня есть одна жареная курица, две отбивных и булочки с корицей, правда, немного черствые. Но мы сможем по дороге заехать в магазин и купить что-нибудь еще.
Валентина, вышедшая из ванной на голос Наталии, посмотрела на нее вопросительно.
– Идем, я тебе кое-что скажу. – Наталия увела ее в кухню и сообщила о своей поездке. – Жалко, что у вас с ней такие отношения. А то бы поехали вместе.
– Да она меня ненавидит. Как можно вообще разговаривать с таким человеком?
– За тобой заехать? – спросила Наталия, пропустив это мимо ушей. – Как вчера?
– Нет, я доберусь сама. А если нужно будет, позвоню Игорю Валентиновичу.
– Вот как? – Жаркая волна снова обдала Наталию. "Значит, он уже дал ей свой номер телефона? Что дальше?…" Настроение было испорчено вконец. Но делать было нечего, в принципе все выглядело естественным и почти безобидным. Поэтому она даже попыталась улыбнуться: – Вот и хорошо. Но если я смогу, то все-таки заеду. Ключ у тебя есть?
– Есть. Спасибо.
– Пообедай обязательно, а то у тебя не будет сил. Ты обещаешь мне?
– Конечно. Тем более что здесь так вкусно пахнет.
…– Это государственная дача?
Проехав не больше сорока километров, они въехали в ворота дачного массива. Хвойный лес мок под дождем. Довольно широкая лесная дорога привела к большому двухэтажному особняку, огороженному металлической сеткой-рабицей. Возле крыльца действительно цвели кремовые хризантемы, бордовые и оранжевые с желтым цинии и всех оттенков розового и фиолетового астры.
– Нет, раньше была государственной, а теперь моя.
– Понятно. Результат приватизации? Вам можно только позавидовать.
– Так купите себе такую же. У нас здесь три дачи продаются, и намного лучше этой. – Оленина по-хозяйски открыла дом и стала носить туда сумки с продуктами. – Проходите, не стесняйтесь.
– Я немного подышу, хорошо? Вот, возьмите и мою сумку. Там консервы. А вы, как я вижу, собираетесь здесь остаться?
– Да, я и сегодня здесь ночевала. Тут тихо…
В доме было тепло и чисто. И если бы не большое количество пледов и подушек, напольных ваз с кленовыми листьями и деревянных, стилизованных под деревенскую старину лавок и стульев, можно было подумать, что находишься в городской квартире.
– Жалко, что вам нельзя выпить. У меня есть отличное домашнее малиновое вино. А то оставайтесь с ночевкой. Кроватей у меня достаточно, можно разместить человек тридцать.
– Неужели?
Ольга Константиновна захлопотала на кухне, а Наталия, сказав, что хочет посмотреть сад, вышла.
Черная туча, завалившись набок, закрыла полнеба. Дождь, казалось, зарядил на всю жизнь.
Наталия бродила по ухоженным дорожкам сада, то и дело оглядываясь: ей постоянно казалось, что за ней наблюдают. Неужели она подхватила, как насморк, паранойю? Чтобы освободиться от этого нездорового чувства, Наталия решила немного прогуляться по лесу. Выйдя за ворота, она вошла в мрачный, но прекрасный в своей естественной величественности и немного пугающей тишине лес и вдохнула полной грудью крепкий, настоянный на горьковатых земляных и хвойных ароматах влажный воздух. "Боже, как хорошо…"
И тут же чуть не вскрикнула, увидев приближающегося к ней человека. Он почти бежал к ней со стороны соседней дачи, которая почти точной копией возвышалась над аляповатым бетонным забором. Наталия бросилась из леса к калитке, но голос, который она услышала, показался ей знакомым, кроме того, ее несколько раз окликнули по имени.
– Борисов, ты? – Она почти столкнулась с ним, и они чуть не упали. – Ты что, ненормальный? Куда летишь? Напугал меня до полусмерти. Откуда и куда, признавайся, плут?
Борисов являл собой жалкое зрелище: в коричневой куртке из болоньи, вытертых добела широких, что называется, с чужого бедра, джинсах и вязаной черной шапочке; лицо, длинное, вытянутое, с длинным же носом какого-то красного, воспаленного оттенка, круглые голубые водянистые глаза с красными веками, совершенно безвольный опущенный рот и редкая рыжеватая щетина, свидетельствующая о крайней запущенности.
– Слушай, Наташа, как ты здесь оказалась? Я даже глазам своим не поверил, когда увидел твою шикарную машину. Ты что, знакома с этой мегерой? – Он явно имел в виду Оленину.
– Ну да, а что? Ты-то ее откуда знаешь? И вообще, что ты здесь делаешь? Если я не ошибаюсь, у тебя никогда не было своей дачи, да к тому же еще в таком месте.
– Ошибаешься, еще как ошибаешься. Видишь бетонный забор – это и есть моя дача. Но только бывшая.
– Продал?
– Если бы. Влип в одну историю, пришлось нанимать адвоката. Денег нет, так расплатился дачей.
– И что же ты здесь делаешь?
– Да адвокат попался порядочный, вошел в положение… Охраняю я, короче, эту дачу. Его дачу. А он мне еще и приплачивает.
– А почему не работаешь?
– Да кто ж меня с такой физиономией возьмет? Смеешься, что ли?
– Было бы желание… Если тебя отмыть хорошенько, приодеть и дать в руки скрипку.
– У меня пальцев нет. Трех. – Он достал из кармана куртки правую руку, и Наталия увидела, что на ней недостает указательного, среднего и безымянного пальцев. Она ахнула, представив вмиг весь тот ужас, который охватил этого человека в ту самую минуту, когда он осознал, что потерял практически все. Скрипач без пальцев? Ей сразу стала понятна и причина его падения. Алкоголь спасал его как мог. "Несчастный".
– Послушай, так это ты украл фоно у Олениной?
– Я. У нее их целая коллекция.
– А где? Я была в доме, там ничего нет.
– В углу сада стоит какой-то сарай, она держит там пианино, как скот. Ненормальная. Их там было пять, осталось четыре.
– Ты намерен украсть постепенно все остальные?
– Конечно. А зачем они ей?
– Вот пойду сейчас и спрошу. Только тебе лучше не показываться ей на глаза. Она вообще-то знает о твоем существовании?
– Знает о том, что я был хозяином. Но что я сейчас здесь живу и каким стал – думаю, нет.
– Да и вместе нас ей лучше не видеть.
– Стыдно?
– Нет. Просто она видела у меня дома то самое пианино, которое ты мне продал. И я решила ей его снова подарить.