- Товарищ инструктор, вы же человек ответственный, понимающий, нельзя перед самым выпускным девчонке характеристику губить. Пойдите навстречу матери одиночке… Давайте вместе, с двух сторон нажмем…я и вы - крепкой мужской рукой так сказать… - И опять получилось неловко про мужскую руку, вроде с намеком. Плохой день, недаром последние колготки от ничего поехали, не рвущиеся, с лайкрой. Отдыхающая за уколы презентовала.
Прощаясь с Клавдией, комсомольский вожак из-за стола не вышел. Сидя пожал протянутую ею руку. Интересная рука, пухлая, важная. И физиономия какая-то хитроватая, не идеологическая вовсе… Да что за него - не замуж ведь.
2
В то самое время, как решали старшие давить и исправлять, формировать, то есть ее индивидуальность согласно нормам социалистической морали, неслась Ирка - такая как есть - не сдавленная и не правленая, над цветущим лугом и в лицо ей бил ветер. Трепал волосы, обжигал щеки, обдавал травяным полынным духом. Гнедая кобылка Баранка - не молодая, но с интересным прошлым, возившая ныне телегу с бидонами совхозного молока, вспомнила молодость, круг ипподрома, орущую толпу на трибунах и неуемную прыть в тонких резвых ногах. Тогда еще ее звали Баронессой. Алексеич, прадед Татки Кедрач - школьной подруги Ирины служил в Первой конной у самого Котовского. С тех пор не мог без лошадей, пусть и осталась последняя радость - возить молоко по пыльным ухабистым проселкам.
Утро было майское, вовсю благоухающее, пышноцветущее. Округлые взгорки над побережьем, казались мягкими и упругими от свежей еще, едва начавшей большую жизнь зелени. В такое времечко только и навещать больную подругу, а не протирать юбку на школьной парте. Белотелая, пышная Татка кутала горло в облезлый пуховый платок и говорила по-боцмански сипло. Она обожала маяться ангинами, особенно, если болеть отпускали в селение к деду - поближе к молоку и горному воздуху. Здесь она валялась целыми днями на продавленном топчане перед телеком, бравшим даже Турцию, жарила в оздоровительных целях оладушки или пышки, коих постоянно имела при себе полную миску, макая каждую в сметанную плошку.
В тот день, на кануне выпускного экзамена, Ира, с сумкой учебных пособий и билетов, прибыла навестить болящую. Сумка осталась валяться под лавкой, Татка жевала горячие еще пышки, дед сквозь слезу умиления следил за своей разрезвившейся старушкой-Баранкой, а из "мага", стоящего на бревне, разливался божественный голос недавно блеснувшего на конкурсе в Юрмале Романа Тимирова, певший о чем-то совершенно невозможном и абсолютно необходимом для всякой женской души.
Татка провожала завистливым взглядом гарцующую подругу, отмечая завистливым вниманием дурнушки ладную посадку наездницы, разгоряченный жар щек и тот непонятный "флюид", что приковывал глаз к каждому ее движению. Голубенькая косынка, узлом стягивавшая волосы, линялые индийские джинсы - все это ужасно шло Ирке и даже шелк моря далеко внизу, необычайно высоко задравшего горизонт, казалось, лоснился и ради нее. И как это все у нее выходило - плясать, скакать, плавать - без всякого напряга, с лету…
- Тань, поставь еще "Золотую девочку" - крикнула, пролетев совсем рядом, всадница. Ее поддержала коротким ржанием Баранка, обдав горячим дыханием шарахнувшуюся с лавки Татку.
- Задолбала своим Тимировым. Думаешь, он для тебя специально песни сочиняет, размечталась. А жюри в Юрмале именно за это, имея в виду тебя, конечно, сделало его лауреатом! - Танька переставила кассету и снова понеслась в синеву простенькая, но столь необходимая сердцу Миледи сказочка:
- В тридесятом королевстве - праздник хоть куда.
И на этом празднике появляюсь я.
Здесь фонтаны из Шампани, маги, ворожба,
Твист танцуют карлики с ночи до утра.
Здесь резвятся тени, жарок зыбкий свет
и всего полным-полно, чего на свете нет…
- Клевый парень. Он будет самым лучшим! - кричала Ирка в небесную синь, - Будет, непременно будет!
- И ты - рядышком, - язвила Татка, как не странно, к полному своему отвращению верившая, что да, так и будет - станет Ирка "звездющей звездой". - Ир, вот ты со всех сторон везучая, а у меня 85 кг и гланды хронические. Отец как поддаст, фингалов навешает, и перспектива совсем веселенькая - по материным стопам - наследственная посудомойка. Хорошо если в санатории, можно приличными продуктами разжиться, а если в городской столовке?
Спрыгнув на траву и передав деду фыркающую Баранку, Ирка потянулась, разминая спину, схватила оладушек: - Меня не Тимиров, меня медтехникум ждет. Маман специально на этот случай знакомства завела из отдыхающих. Научусь клизмы делать - полные штаны радости.
- Ты че? Медработник - это звучит гордо.
- На фига мне оно сдалось, такое счастье. Вот только недавно, как Тимирова услышала, поняла, что мне надо. Больше всего на свете! Я знаешь, что хочу? - она развернулась к морю и протянула руки, посвящая его в свои мечты: - Я хочу… На сцену хочу, или в кино… Что бы цветы, поклонники, гастроли и афиши, вот такущие - на каждом заборе. И что бы прожить разные жизни, совсем разные, любить, мучиться, страдать, умирать от яда как Джульетта или быть задушенной на кружевных простынях… вот так… - Она упала на траву, безжизненно разметав руки. Татка вздохнула:
- Актрисой, значит…Ты ж не подготовленная.
- Институт окончу. В июле поступать поеду, - Ирка раскланивалась перед воображаемыми зрителями.
- В Москву!? Ну конечно, у тебя ж все получается - захочешь и поступишь, - даже обиделась Татка, - А тут сидишь пень пнем - и никаких надежд.
- Знаешь, в чем секрет, девушка? Надо очень сильно захотеть, тогда все получится. Ты не умеешь сильно хотеть. И вообще, не знаешь, что тебе надо. Больше всего на свете!
- Очень даже знаю. Котлету огромную с жареной картошечкой, а еще пирожки с капустой и торт! Шоколадный "Прага" как в кафе "Камелия" делают.
- А влюбиться? Ну если подойдет такой…с горящими глазами, с серебром в голосе… Подойдет, опуститься на одно колено и скажет: "- Мне без вас, Татьяна Онисьевна, кайф не в кайф. Хоть вешайся" И ну обнимать, и целовать, и шептать о страсти.
- Дура. Кто ко мне такой подойдет? Меня только Витька Беленький из девятого на спор чмокнул. Фу, противный, сопливый. - Она последним оладушком вымазала сметану и сжевала его с неким отчаянием: - По жизни я невезучая.
- Не бывает такого. Жизнь полосатая, как матрац. Сегодня не заладилось, жди светлого завтра.
- Ой, не права ты, Гладышева. У каждого своя расцветка. У тебя все в розах, а у меня - в занозах.
3
Все-таки интересно, каким законам подчиняется удача? Уж точно не доводам справедливости, торопясь раздать дары в соответствии с достоинствами и обделить нерадивых, порочных, плохоньких. И, как выясняется уже к жизненному финалу, не в ее характере полосатость - размеренное чередование светлых и темных интервалов: помучился, настрадался, получил по полной программе тумаков и шишек, а тут, глядишь - солнышко во все глаза и что ни день - приятная новость. Сказочки это все, психотерапия для массового невезунчика. Стоит только оглядеться, ясно как божий день: кто был баловнем судьбы, тот, что ни натвори, как сыр в масле катается, а уж у кого не заладилось, то, считай, ждать нечего - всю жизнь на скудном пайке перебиваться предстоит. Будь хоть трижды оптимистом и ходячей добродетелью.
Но только и это не обязательно, если подумать. Всякие бывают случаи, сплошные исключения, так что "Правило везения" никак не выводится, а Фортуна ехидно ухмыляется, готовя очередной, вне понятий и правил сюрприз.
В то злополучное лето Миледи впервые увидела спину отвернувшейся от нее Фортуны. Увидела, едва очнувшись от жестокого нокаута. А ведь, как приговаривают рассказчики жутких историй, "ничто не предвещало беду".
…Лето, получен аттестат, отплясан выпускной бал, идет подготовка к поступлению в театральный вуз. Юная Миледи возлежит в дырявом гамаке прямо под ветками черешни, обвешанной темными, наливными, глянцевыми ягодами. Протяни руку - и только сплевывай косточки. Под гамаком навалены кучей труды корифеев сцены - сочинения Бернарда Шоу, Островского, Шекспира. На загорелом животике уютно пристроился увесистый том: Станиславский К.С. "Моя жизнь в искусстве". Знать надо много, но главное - отработать программу по актерскому мастерству. Ирка зачастила к Одилии Поликарповне - той самой приятельнице училки Ванды, что помогала достать в драмтеатре костюмы для "Трех мушкетеров". В театре Одиллия Поликарповна переиграла весь классический репертуар и вышла на заслуженный отдых - дело, надо сказать, довольно безрадостное даже для преклонного возраста. Занятия с такой милой, восприимчивой, способной девочкой, вдобавок - помогавшей по хозяйству, доставляли ей сплошное удовольствие.
- Я думаю, ваш козырь, Ирочка, - вокал. Конечно, пока это сплошная самодеятельность, но перспектива есть. А в смысле амплуа… полагаю, характерная героиня, более Элиза Дулитл, чем Катерина из "Грозы". Но главное, не забудьте гитару и не переигрывайте, - наставляла она ученицу. - Ведь знаете, теперь можно признаться, тот ваш школьный спектакль - это ужас что такое! А Миледи… Фи, милая, сплошная вульгарщина.
- Так… Так значит, у меня никакого таланта нет? - глаза Ирки округлились от изумления. После такого приговора она не могла сразу решить, что правильнее, расстаться с верой в себя или постановить, что Одиллия - маразматичка старой закваски, напрочь не понимающая запросов молодого зрителя.