В крупном приморском курортном городе юная барменша придорожного кафе по прозвищу Миледи мечтает стать актрисой. Ради этого она готова на любые авантюры. Жертвой Миледи и ее приятеля Феликса становится некий инкогнито, проводящий ночи в элитарном казино. Под маской азартного игрока Феликс распознал супер-звезду эстрады Тимирова и задумал вместе с Миледи организовать свою, не бескорыстную, мистификацию. Миледи проводит романтическую ночь с кумиром, все подробности которой которой снимает на видео Феликс. Шантаж удался! Но девушка не на шутку влюбляется в свою жертву и выходит из игры. Да и "кумир" оказывается лишь двойником "звезды". Но хеппи-энд неизбежен.
"Ужин с Кумиром"
1
Она защелкнула последнюю прищепку на тонком белом щелке, проверила сделанное - ряд латунных колец послушно нес невесомую ношу пышной "маркизы" - и умчалась вдаль. Не только взглядом, всем своим существом, околдованным свободным полетом в те края, где все - радость, праздник, всплеск куража, игра. Где грудь наполняет пьянящий воздух успеха и гремят, заглушая стук сердца, аплодисменты…
За толстым витринным стеклом, отмытым до невозможной прозрачности - сухое, трескучее кузнечиками южное лето. Чинная группа кипарисов, замерших по стойке "смирно" над клумбой с бесшабашно яркими петуньями, выгоревшая лента шоссе, а за ним - ослепительная гладь "самого синего в мире" Черного моря. По шоссе проносятся клевые тачки, частенько заруливая на боковую дорожку, ведущую к автозаправке. Кафе и автозаправка, сияющие новеньким оранжевым колером, представляют невиданный в прежние застойные времена европейский сервис. Качество, комфорт, чистота и никаких скидок на жару, пыль и не слишком цивилизованные, хронически пребывающие в форсможорном режиме, коммуникации. Мыть окна кафешки и менять шторы Миледи приходится каждый месяц.
Стоя под потолком, она чувствовала спиной взгляды мужчин, находящихся в зале. Каждый из них караулил чудесный миг: оступится, сорвется киска и рухнет прямо в его объятия. Но оба делали вид, что заняты своим делом, а вовсе не пялятся на загорелые ноги, просматривающиеся аж до самых беленьких трусиков под вздернувшейся узенькой мини. Еще они видели босые ступни, узенькие с наманикюренными пальчиками, поднятые к карнизу руки с длинным шлейфом тюлевой занавески и всю ее легонькую стать, вознесенную к темному, с дубовыми балками потолку. Закончила работу и замерла на последней ступеньке стремянки, словно завороженная. Опасное на такой высоте "отсутствие всякого присутствия", как называл "улеты" Миледи Юрка. И точно: она покачнулась, ойкнула, потеряла равновесие и загремела вниз, увлекая лестницу. Девичье тело, ловко, как на арене, поймали четыре мужские руки. Два голоса - юношеский тенор и солидный баритон с мягким южным акцентом, заойкали, всполошились.
- Водой, водой ее брызгай! - горячился южный акцент, оттесняя тенора от диванчика с распростертой на нем пострадавшей. Толстые пальцы торопливо и неловко расстегивали пуговки на бездыханной груди.
Юрка надул щеки, набрав полный рот "Пепси" и приготовился фонтаном низвергнуть содержимое.
- Эй! С ума сошел, у меня блузка новая! - Миледи села, с торжеством глядя на опешивших мужчин: - И ты туда же, Дон. Солидный мужчина, а за пуговки хватаешься. Что, испугались, коллеги?
- Ну, знаешь, надоели твои закидоны… И-и - и… Идиотские… - Юрка проглотил воду, поперхнулся, закашлялся. Махнул рукой и осатанело принялся таскать за барную стойку ящики с напитками. Он давно понял, что ему ничего здесь не обломится, но все же не терял надежду. Ведь всякий знает, в жизни каждой девушки бывает такой вираж, когда она, очертя голову, в слезах и причитаниях, готова броситься на грудь верного друга. Вот и попадался уже который раз, как какой-нибудь лох.
- А я сразу смекнул, что наша краля на понт берет. - Хмыкнул южный акцент и почему-то покраснел, опустив тяжелые веки. Хозяин бара Ираклий Саркисович Донелян напоминал итальянского мафиози пристрастием к элегантным костюмам и пристальным взглядом смоляных глаз. За что, скорее всего, и получил в торговых кругах кличкой Дон, а не по причине элементарного сокращения Фамилии. Дон деловито обратился к Юрке:
- Сколько "Амаретто" взял, три? Валька обещала два процента за опт скинуть, - он с подчеркнутой озабоченностью записал в расходную книгу поступление товара. - И все же, вот скажи мне, Миледи, когда за ум возьмешься? Ведь могла позвоночник сломать, непутевая твоя голова!
- Ничего я не сломаю. Когда падаю, представляю, что я кошка. Брр! Скучно мне тут с вами, ой как скучно! - Простонала та и включила телевизор. Взвизгнула, словно от пульта ударило током, засияла: - Ой! Все замолчали! Ти-хо! Это же ОН! ОН!
Во весь экран улыбался с присущим ему неповторимым очарованием сам Тимиров - король эстрады Кинг. Нечто хулиганское, бесшабашное было в его чуть азиатских темных глазах, а губы, очерченные с изыском греческих статуй, обещали такую нежность, что сердца его поклонниц в глобальных масштабах страдали от тахикардии.
- И, наконец, дорогие друзья, обещанный сюрприз. Гость нашей программы - неподражаемый суперстар Кинг исполнит песню из нового мюзикла под названием "Игра". Песня звучит впервые!!! Я не сомневаюсь, что очень скоро она займет ведущее место в хит парадах. Дышите глубже - перед вами Кинг! - в экстазе выкрикнул ведущий, тряхнув завитой шевелюрой.
Зрители ток шоу, в основном, дамского пола, заревели, приветствуя звезду флажками и транспарантами с самыми лирическими признаниями.
- Ха, прямо специально по заявкам нашей фанатки, - хрюкнул Юрка, крутой приверженец хип-хопа, на дух не переносивший попсу. Взъерошил светлый выгоревший ежик и с упреком зыркнул на девушку голубыми деревенскими глазами: - Смотреть противно, как балдеет от ерунды особа с такими выдающимися способностями и высоко развитым эстетическим вкусом.
- Замолкни, убью! - Миледи швырнула в него связку не использованных гардинных колец и врубила звук на всю катушку. Не отрывая взгляд от экрана, присела за свой рабочий столик в углу зала, заваленный газетами и журналами. Механически взяла заряженный сливками миксер и на крыльях мечты упорхнула далеко-далеко от надоевшей кафешки, заморенного жарой города и всех своих опротивевших неудач.
Она была там, рядом с мужчиной, о котором мечтали все представительницы прекрасной половины населения страны, ближнего и даже дальнего зарубежья, на которого смотрели сейчас миллионы обожающих глаз. Словно не зная ничего этого, весь в затертой джинсе, с небрежными прядями каштановых волос, усталый и притягательный до одурения, Кинг пел о тяжелой актерской доле. О том, как смертельно прекрасна подаренная ему судьбою Игра. Мурашки побежали по коже Миледи от его хрипловатого, мужественного голоса:
- Стекло в осколках, визжат тормоза,
губа разбита и кровь солона,
Башку окутал закатный туман:
Тебя подставили, парень - обман!
И ворон хрипло картавит: "Обман! Загнал Лихого в капан бандюган!"
Эх-ма!
Но скалю зубы, затравленный зверь,
Хоть беззащитен и жалок теперь.
С ухмылкой гнусной красавчик брюнет,
Ко мне шагнул и достал пистолет…
С дырой в груди я свалился на снег….
Закончен бег, эх, закончен мой бег!
Миледи застыла, как по приказу "замри!" - с миксер в руке, вся устремленная вперед - деревянная сирена, украшавшая в давние времена гордые носы каравелл. Юрка провел перед ее лицом ладонью и присвистнул - подопытная даже не шелохнулась. - Зомби. - вздохнул он. - И что обидно - на такого павлина запала.
Она и вправду была сейчас совсем в ином месте - в гримерной Кинга, где он, утомленный съемками боевика, рассказывал ей свою историю. Ей - именно ей - подруге и партнерше в Игре. Сквозь навернувшиеся слезы Миледи увидела, как он подошел к ней, положил горячую ладонь на плечо и слегка притянул к себе - преданную, обожающую:
- Ты дышишь жарко, ты смотришь в глаза,
Над ветхим домом бушует гроза.
Вот оказались вдвоем мы с тобой…
И нежность - хоть вой!
А радость - хоть пой!
Но нам нельзя, нам быть вместе нельзя!
Пусть хлещет дождь и бушует гроза.
Пусть рыщет страсть словно алчущий зверь.
Ты шепчешь: "Твоя!", ты просишь: "Поверь!.."
Что будет теперь!? Как расстаться теперь?
Губы Миледи дрогнули и вот они уже пели вместе в свете ярких ламп или софитов, на сцене, а может, на съемочной площадке - в мечте, в бреду, в единственной Игре, для которой она появилась на свет:
Но мы ведь знаем, мы знаем -
что это - игра, да только игра, конечно, игра.
Вопросов нету - зачем нам она -
дана так дана.
Мы грим устало стираем,
сыграв свою роль.
Но весь этот страх…
и вся эта боль…!?
- А любовь?….
- Прости, но только игра, всего лишь игра,
Вот так…
- Господа, господа! - хлопнул в ладоши Дон, - завершаем художественную часть. Сейчас клиент попрет, пора открывать, - он выключил телевизор и прокричал над самым ухом Миледи: - Эй, спящая красавица, тебе еще крем сбивать.
- "Мы грим устало стираем, сыграв свою роль. Но весь этот страх…и вся эта боль…!?" - шептала завороженная и лицо ее было бесконечно печально. Шеф тяжко вздохнул:
- Нет, Юр, я понимаю, Кашперовский какой-нибудь, это да. Но ведь актеришко поганый… И такой тяжелый случай - типичный гипноз.