Надо сказать, что употребление спиртных напитков неповторимо только в компании русских. Сначала нам было очень весело, потом мы стали необычайно романтичными и любвеобильными, потом на нас напала грусть, и мы плакали друг у друга на плече. Кажется, я пыталась объяснить Василию что-то об Абдул Азизе. Все кончилось тем, что размякший Вова увел Киру к себе в номер под мнимым предлогом продемонстрировать ей розу пустыни, якобы найденную им лично в том самом походе, когда мы познакомились. Василий было обрадовался и облюбовывал уютное местечко на невиданной ширины кровати, но я изобразила нетрезвую капризную даму. Нетрезвой я таки была, а капризы, если они и имели место раньше, в течение последних двух месяцев куда-то испарились. Но я встала в позу разгневанной жены, уперев руки в бока, и заявила, что мечтаю продолжить вечер на дискотеке. Василий нехотя подчинился и поплелся за мной в ночной клуб при отеле.
Танцевать мне вовсе не хотелось, но Василий, едва держась на ногах, попытался изобразить эротический танец, чем вызвал оживление и небывалый интерес в рядах лошадеподобных, вечно голодных немок. Василий весьма эротично расстегивал рубашку на груди, обнажал плечо и высовывал язык, красноречиво облизывая губы. При этом он двигался довольно пластично, покачивая бедрами, как истинный испанский мачо. Иногда координация его подводила, и он падал на столики, роняя стаканы, и на колени довольных немок, которые с удовольствием ощупывали его плотный зад и гладили волосатую грудь в расстегнутой рубашке. Пользуясь моментом, я оставила его в объятиях разгоряченных туристок и отправилась в свой номер, спать.
Под утро заявилась растрепанная Кира с горящими глазами. Прошептав: "О! Он даже лучше, чем я думала, мой сладенький медвежонок…", - она, одетая, рухнула на кровать и мгновенно уснула.
К десяти пришли наши кавалеры. Вид у обоих был помятый, но довольный. Я решила предупредить возможные претензии Василия, устроив ему предварительно сцену ревности.
- Что же ты меня, Василий, променял на немок, этих сексуально озабоченных кобылиц?! - притворно возмутилась я.
Василий потупился и смущенно произнес:
- Прости, Лиля. Я почти ничего не помню. Я что, там тебя бросил?
- Да! - с надрывом воскликнула я. - Именно бросил! Пошел с ними зажиматься! Я всю ночь проплакала…
Кажется, с ночными рыданиями вышел перебор, потому что Василий бросился ко мне, прижал к груди и принялся бессвязно оправдываться, дыша в лицо смесью височного перегара и утреннего пива.
- Ну ладно, ладно, прощаю, - я освободилась из его объятий.
- Ты лучше спроси, где он был всю ночь? - ехидно сказал Вова.
- И где же? - грозно спросила я, вновь входя в роль жены.
- В постели с тремя немками! - заржал Вова, не обращая внимания на предупреждающие знаки, которые ему подавал Василий из-за моей спины. - Пошел утром его искать, чтобы пивка попить, поправиться, значит. Спрашиваю на ключах типа: "Братан, где мой кореш?" А они мне: номер 211, плиз. И ржут. Я им: "Вы чего, пацаны?" А они мне: мол, мы раньше думали, только тунисцы - ходоки по бабам, а теперь видим, что и русские тоже. Ну я вроде как не понял и пошел в этот 211-й. Стучу. Дверь открывает лахудра голая. И говорит: "Битте". Ну я же понимаю, в школе немецкий учил, говорю: "Данке шен" - и захожу. А там Василий с двумя голыми бабами в койке! А эта, голая, - третья! Честно говоря, страшные! И как у тебя на них встал?
- Не помню, - смущенно пробормотал Василий, - а может, и не встал вовсе…
- А вид у них был довольный, - многозначительно заметил Вова.
Через час мы погрузились во взятый напрокат "Пежо" и отправились в Тунис. Дорога заняла часа два, посольство мы нашли быстро.
Клерк оторвался от своих бумаг и недовольно посмотрел на нас.
- У нас украли вещи, деньги и документы. Мы хотим домой, - пожаловались мы.
- Оформление документов стоит сто пятьдесят долларов, с двоих - триста, - безразлично произнес клерк, типичная канцелярская крыса, которому наплевать на чужие проблемы.
- Мы заплатим, - выступил Вова.
- Заполняйте анкеты, - клерк протянул нам бумаги. - Скажите название принимающей туристической компании и где вас найти. Все будет готово через неделю.
- Видишь, как все просто, - порадовался Василий. - Надо бы это отметить.
Мы были не против. Рыбный ресторанчик в порту радовал изобилием морепродуктов и обширной картой вин. Огромный Вова и маленькая Кира смотрелись комично, но не отрывались друг от друга.
По русской привычке парни заказали столько, что съесть это было практически невозможно. Жареная на гриле рыба, креветки, устрицы, и ко всему этому море белого холодного вина! Мы смеялись и представляли, как по приземлении в Шереметьево сразу же закатимся куда-нибудь отмечать возвращение домой. Доводы вроде того, что у нас нет одежды, кроме той, в которой мы сейчас, не принимались. Вова вынимал внушительный лопатник, помахивал им и утверждал, что "когда есть ловэ, нема проблем". Кира держала его огромную руку, заглядывала ему в рот и счастливо смеялась. Наверное, они были правы. Я тоже заразилась всеобщим весельем, хихикала, представляя, какую пьянку мы устроим еще в самолете, нет, даже еще раньше, после прохождения паспортного контроля…
- Извините, это ваша машина припаркована у входа? Синий "Пежо"? Она мешает выезду. Переставьте ее, пожалуйста, - попросил по-французски подошедший официант.
Все переглянулись. Кроме меня, его никто не понял.
- Какие проблемы, старичок? - грозно спросил Вова.
- Все в порядке, - отозвалась я. - Надо машину переставить, кто-то не может выехать. Давай ключи, я сама.
Вова бросил через стол ключи. Я вышла в узкий переулок, где стоял "Пежо". Действительно, машина позади меня не могла выехать. Я открыла переднюю дверь. Но чьи-то сильные руки схватили меня, оттащили назад и сунули в салон автомобиля. Кажется, того самого, которому я мешала выехать…
ГЛАВА 27
Молчаливые смуглые мужчины усадили меня между собой на заднее сиденье автомобиля. Это происходило, как в американских боевиках: руки заломлены, голову пригибают так, что подбородок касается груди, одним движением копы отправляют несчастного внутрь машины, швыряя следом на заднее сиденье мощные тренированные тела. Только теперь в роли этого несчастного выступала я.
Я попыталась заговорить с ними, но безрезультатно.
Мы въехали в богатый пригород столицы. Судя по тому, что роскошные белые особняки в пальмовых садах соседствовали с древними развалинами, это был Карфаген. Машина почти бесшумно проскользнула в ворота глухого высокого забора, которые так же бесшумно закрылись за ней. Почему-то все происходило в полной тишине, как будто выключили звук. Мне жестом велели выйти из машины и так же молча пригласили в дом, если это можно было считать приглашением.
Я вошла, и бессловесные мужчины остались снаружи. Это был типичный богатый арабский дом: резные решетки, мрамор и дерево, ковры, в центре - фонтанчик с журчащей водой. В течение какого-то времени, показавшегося бесконечно долгим, хотя прошло, наверное, минут пять, я рассматривала узоры на коврах. Затем - я прислушалась - мягкие неторопливые шаги, приглушенные коврами, приближались и становились отчетливее. Звук был какой-то странный, шаркающий.
Я не повернула головы, подставив руку под струи фонтана. Нападать на меня не будут, не убивать же меня сюда привезли.
- Здравствуйте, Лейла! - произнес знакомый голос у меня за спиной. Я уже знала, кого увижу.
- Здравствуйте, полковник Диаб, - сказала я непринужденно, словно мы расстались вчера после приятного ужина: он проводил меня до двери дома и поцеловал на прощание руку.
Наконец я обернулась. Полковник улыбался приветливо, изображая из себя радушного хозяина. Впрочем, это ничего не значило. За его спиной стояла Катуса. Мне стало ясно происхождение легкого звука, сопровождавшего шаги полковника - Катуса двигалась почти бесшумно, как кошка.
- Ну что ж, наш план остается в силе, - как ни в чем не бывало произнес Диаб. Казалось, он забыл о побеге, поисках, взорванном вертолете. Однако его хищный оскал, который нельзя было спутать с милой улыбкой, не позволял расслабляться. Я понимала, насколько опасен этот человек. Во всем этом был только один плюс - кажется, Кира их больше не интересовала, и я надеялась, что ей удастся вернуться домой.
Полковник уехал, и я осталась с Катусой и невидимой охраной. Палестинка рассказала, что найти нас было не слишком трудно, надо было только набраться терпения и дождаться нас в Тунисе. Очевидно, что если мы не погибли в песках, то отправились туда. А в Тунисе нам не миновать крупных туристических центров. Следовательно, все сведения о проживающих в отелях фиксируются. Так что с момента нашего появления в Суссе мы были как на ладони. Как выяснилось, не последнюю роль в этом сыграл и гид Мустафа, не слишком поверивший в нашу романтическую историю о дамочках, сбежавших от тирана мужа. Знали бы они, что это почти правда!
Раздобыть сведения о нас при наличии умения и денег не представляло трудностей. Чего-чего, а разнообразных умений моим тюремщикам было не занимать.
Легенда прибытия в Лондон оставалась прежней. Меня смущала только некоторая задержка - мы находились в особняке уже четыре дня. Объяснений этому я не находила, видимых причин оставаться здесь будто бы не было. Мы праздно проводили время, иногда перекидывались парой нейтральных фраз, листали старые журналы, оставшиеся от прежних жильцов особняка, с ленцой занимались в прекрасно оборудованном тренажерном зале.