- Конечно. Я нашел тебя. Ты красивая, молодая, нравишься мне. Лейла… - он произнес мое имя довольно нежно и обнял меня за плечи. - Тебе ведь было хорошо со мной прошлой ночью? Я заботился о тебе… Что ты еще хочешь? Поедем через месяц на рынок, куплю тебе золотые браслеты на руки и щиколотки, таких ни у кого в деревне нет.
- А где рынок? - нарочито незаинтересованно спросила я.
- Два дня пути на верблюдах, совсем близко. Поедем продавать сыр, шкуры и козлят, сама увидишь. Это ближайший. Есть еще, но туда добираться почти неделю.
- А сюда кто-нибудь приезжает? - с надеждой спросила я.
- Нет. Можно только заблудиться, специально приехать - нет. А почему ты спрашиваешь? Кто тебе нужен, кроме меня, твоего мужа?
- Мои родители не знают, где я. Они беспокоятся. Мне нужно позвонить или послать телеграмму…
- Через месяц, когда поедем на рынок. Там большой город, тысяча жителей, может быть, есть почта.
- Но не наверняка?!
- Нет, - отрицательно помахал головой Махмуд. - А где твои родители?
- Мама в Москве, - расстроенно произнесла я.
- Москва, Москва… Это недалеко от Джагбуба, на востоке Сахары? - сосредоточенно наморщил лоб Махмуд.
- М-да, на востоке Сахары, - неопределенно протянула я. - Послушай, а может, подругу мою отпустишь? Она-то тебе зачем?
- Так а куда ей идти? - недоуменно спросил Махмуд. - Пусть пока живет. Кстати, а на каком языке вы с ней разговариваете? Я понимаю язык туарегов на юге, но вроде не похоже.
- На русском, - коротко ответила я.
- А-а, - с пониманием протянул Махмуд.
Мы освободили Киру из козлятника. Она сразу заметила мои заплаканные глаза и вопросительно посмотрела на меня.
- Ребята погибли. Угнали вертолет, а он взорвался, я сама видела, - я замолчала, чтобы не разрыдаться опять.
Кира потрясенно замерла, перестав стряхивать с себя солому и сухие листья.
Мы обнялись, наверное, вспоминая одно и то же: горячий ветер, песок, секущий лицо, иссушающая жажда, разделенные поровну капли воды. Вспомнили и заботливые руки Ясмины, наматывающие ткань на обожженные ноги; их с Иваном влюбленные сияющие глаза. Прекрасно и неповторимо чувство единения, которое возникает, только когда вы пересекаете пустыню, пьете змеиную кровь, делитесь последним, поете под черным звездным небом Сахары "Подмосковные вечера", а арабская девчонка отчаянно матерится, не выговаривая букву "б" и плохо представляя, что же, собственно, она говорит…
- Что же мы будем делать? - с отчаянием спросила меня Кира.
- Не знаю… Через месяц поедем в город на рынок, что-нибудь придумаем… Отсюда бежать бесполезно, - тоскливо произнесла я.
Ночью пришел Махмуд и мучил меня почти до рассвета. Кажется, ему было все равно, что я чувствую. Я расслабилась и пыталась думать о своем. Но огромное черное тело внушало ужас и причиняло боль. Если так будет весь месяц, пока мы не поедем на рынок, я умру раньше, чем сумею сбежать. Мне стало себя отчаянно жалко, я всхлипнула и прикусила губу, чтобы не расплакаться. Махмуд принял это за проявления моего удовлетворения и удвоил старания. Слезы текли по моим вискам, но я не вытирала их…
Когда он наконец ушел, я закуталась в грубое шерстяное одеяло и забылась беспокойным сном. Тело ныло и горело, как будто меня всю ночь избивали, а напоследок проехались паровым катком.
Я шла по нескончаемому болоту: оно булькало, пузырилось, выбрасывало фонтаны дурно пахнущей жижи. Я нащупывала плотные кочки и перепрыгивала с одной на другую. Была только одна странность: вместо воды в болоте был зыбкий сыпучий песок. Внезапно я оступилась и стала тонуть, медленно погружаясь в вязкий песок. Я отчаянно барахталась, но от этого погружалась еще глубже. Прямо перед собой я увидела страшное чудовище Амт - льва с головой крокодила. Он широко разинул пасть, намереваясь перекусить меня, а затем неожиданно протянул широкую лапу, покрытую желтоватой шерстью, и вытащил меня.
Я открыла глаза. Надо мной наклонилась женщина, она что-то держала в руке. Женщина занесла руку над головой, и я увидела блеснувшее в лунном свете лезвие.
Уроки Катусы не прошли даром: я мгновенно откатилась и перехватила ее руку, готовую нанести удар. Я сжала ее запястье так сильно, что женщина застонала и выронила нож.
- Фатима, ты что?! - потрясенно спросила я. - Ты… хотела меня убить?..
- Не могу… - женщина закрыла лицо руками и затряслась в рыданиях.
Я отняла от лица ее руки и заглянула ей в глаза:
- Но за что? Что я тебе сделала?
- Ты отняла его у меня! Зачем ты здесь появилась?! Теперь он проводит ночи с тобой… А что я? Быть нянькой для ваших детей и прислугой? - захлебываясь от слез, говорила Фатима.
- Фатима… - Я обняла ее. - Не плачь… Я не отбираю его у тебя… Поверь мне.
- Значит, ты не любишь его? - Ее глаза на черном лице блеснули надеждой.
- Нет, Фатима, он твой.
- Но он… - грустно сказала Фатима, - он хочет тебя… Лучше бы я тебя убила! Я знаю, потом убили бы меня, но я не могу жить в таких мучениях, видеть, как он смотрит на тебя, прикасается к тебе, приходит к тебе ночью, слышать вздохи, стоны, вспоминать, как он делал это со мной! О! Лучше умереть!
- Фатима, Фатима, - зашептала я, - лучше помоги нам бежать, и он опять будет только с тобой!
- Как, ты хочешь бежать?! - изумилась женщина. - Но ты его жена, он заботится о тебе, кормит, купит золотые украшения в городе. Почему ты хочешь уйти?
Я вздохнула. Как ей объяснить? По ее мнению, я добровольно покидаю рай.
- Мне надо, очень надо. Поможешь?
- А что скажет господин? - испугалась Фатима.
- Что-нибудь придумаешь…
- Ладно, - внезапно решилась Фатима, - на рассвете, Махмуд уйдет, деревня еще спит. На рассвете.
До рассвета оставалось часа два. Я провела их в напряженном ожидании, сидя на ковре и раскачиваясь. Квадратик неба медленно серел. Рассвет - время, когда мысли приобретают ясность, напрасные надежды умирают, очарование исчезает. Все видится в естественном свете. Это время отрезвления и реальности. Грустное и ясное до прозрачности. То, что ночью казалось доступным и выполнимым, сейчас выглядело утопией, чем-то вроде побега из Алькатраса. Я не знала, что задумала Фатима, но какая-то идея у нее определенно была.
Я услышала, как поднялся Махмуд, ходил по двору, вполголоса разговаривал с Фатимой. Его шаги приблизились, мое сердце застучало, я улеглась и притворилась спящей. Он наклонился надо мной, сжал грудь, может быть, надеясь, что я проснусь, просунул руку под одеяло, ощупывая меня. Только не это, только не сейчас! Я чуть не выдала себя, пытаясь избежать его рук. Но я сонно заворочалась и повернулась на бок. То, что я не просыпаюсь, не смутило Махмуда. Он лег рядом и прижался ко мне. Я молилась только о том, чтобы Фатима не передумала…
Он ушел. Я была уверена, что Фатима находилась рядом и наблюдала эту сцену. По ее глазам, полным тоски и ненависти, я поняла, что все так и было.
- Идем, - бросила она мне, - разбудим Киру. Сонная Кира долго не понимала, что от нее требуется.
- Потом все объясню, - торопила я ее, - скорее одевайся.
Мы вошли в хлев, и Фатима стала разгребать сваленное в углу сено.
- Что стоите? Помогайте, - велела она нам.
Через несколько минут мы увидели в стене дверь. Фатима открыла ее. Из темноты пахнуло машинным маслом. Я вошла и наткнулась на что-то металлическое. Это был старый военный джип!
- О боже! Это машина! - изумленно воскликнула я. - Откуда?
- Господин привез с рынка, обменял на верблюда.
- Сам приехал?
- Нет, он не умеет, притащили. Не знаю, зачем ему. Забирайте, - решительно велела Фатима.
- А бензин в нем есть? - возбужденно спросила я.
- Вонючая жидкость в квадратном сосуде?
- Есть! - воскликнула я, нащупывая ключи, торчащие в замке зажигания.
Панель осветилась, и я увидела, что в баке есть примерно на четверть бензина, масло в норме.
Фатима уже открывала ворота, выходящие на улицу.
- Пойдемте, свяжете меня. Я скажу, что Кира, пока сидела в хлеву, нашла его, а вы меня связали и уехали.
Мы уложили Фатиму на ковер и связали ей руки и ноги.
- Спасибо тебе, - сказала я ей на прощание.
- Уходи, - ответила она угрюмо.
Фатима спасала свою любовь.
ГЛАВА 24
Знаете, что такое вырваться на свободу после того, как тебя держали в козлятнике и две ночи подряд тебя насиловал огромный черный дикарь, который почему-то считал тебя своей женой. После того, как его ревнивая жена едва тебя не убила! После ужасной перспективы окончить свои дни в крошечной деревушке в центре пустыни в нескольких днях пути от ближайшего крошечного городка. Перспективы провести остаток жизни с мужчиной, который считает, что Москва - это деревня недалеко от городка Джагбуба. Это чудовище намеревалось сделать тебе десяток детей и думало, что предмет твоих мечтаний - грубый золотой браслет на щиколотку. Вместо того чтобы расшифровывать древние тексты, выступать на конференциях, путешествовать по миру, любить умных, изысканных мужчин, ухаживать за козами, готовить немудреную еду и козий сыр на продажу, принимать участие в ревнивых склоках с Фатимой, которая готова выцарапать тебе глаза за каждую ночь, которую ее ненаглядный Махмуд провел с тобой.
Словом, освобождение от этого кошмара заставило нас орать песни противными голосами, обниматься, подставлять и без того темные лица иссушающему ветру, потому что это был ветер свободы!