Мы прошли по пыльному подобию улицы. Из крошечных окон на нас смотрели любопытные темные лица. Все происходило в странной гнетущей тишине, от которой становилось еще страшнее. Если бы он кричал, произносил какие-то слова, с ним можно было бы вступить в контакт, что-то объяснить.
Наконец мы вошли в одноэтажный дом и оказались во внутреннем дворике, по которому бродили в пыли тощие пестрые куры и расклевывали навоз. По периметру располагались темные комнаты с низкими дверными проемами. Некоторые были занавешены истрепанной выцветшей тканью. Посреди двора стояла грубо сколоченная кровать, покрытая сухими пальмовыми листьями. Видимо, она принадлежала хозяину. Из-за одной из занавесок торчали чумазые детские мордочки, с любопытством смотревшие на нас.
- Фатима! - крикнул мужчина, и я наконец услышала его голос, низкий и, в общем-то, красивый.
Вышла невысокая женщина, темнокожая, но светлее мужа, в темной бесформенной одежде, полностью скрывавшей фигуру. Она вопросительно посмотрела на нашу живописную группу.
- Эту, - он толкнул Киру, - запри в хлеву. А этой, - указал он на меня, - дай приличную одежду, чтоб не ходила почти голая и прикрыла голову. И отведи в комнату.
Слава богу, комнаты у них не запираются, даже нет дверей. Как-нибудь выберусь и вызволю Киру.
Женщина молча взяла меня за руку и повела в так называемую комнату. На вид этой Фатиме было лет сорок, лицо круглое, негроидное, но симпатичное. Здесь, в Сахаре, живут настоящие чернокожие африканцы, хотя и называют себя арабами.
В темной комнате было на удивление прохладно. Косые солнечные лучи падали через крохотное оконце, выходящее на улицу, в их свете танцевали легкие пылинки. На земляном полу - грубые домотканые коврики и не слишком чистые подушки.
- Тебя зовут Фатима? - нарушила я молчание, решив познакомиться с женщиной.
Она молча кивнула. Похоже, они тут не отличаются разговорчивостью.
- А как зовут хозяина? - не отставала я.
- Махмуд. Он самый богатый человек в деревне, - похвасталась она.
- Твой муж?
- Муж, - покивала она головой, усаживая меня на коврик и устраиваясь напротив.
- А меня зовут Лейла.
- Откуда ты, как сюда попала?
Я задумалась, как ей объяснить, откуда я. Не уверена, что она когда-нибудь слышала о России и Москве.
- Из Египта, - я пошла по пути наименьшего сопротивления.
- Знаю, очень далеко. Две недели пути. - Фатима неопределенно махнула рукой в сторону запада.
- А попала случайно в руки бандитов, мы от них убегали, набрели на вашу деревню. Спасибо, что приютили, - вежливо сказала я.
Фатима поднялась и вышла, оставив меня одну. В двери мгновенно нарисовались детишки, бесцеремонно разглядывавшие меня.
- Хватит! - крикнула им вернувшаяся Фатима. Она принесла одежду: - Одевайся!
Под ее пристальным взглядом я разделась.
- Красивая, - сказала женщина. - Махмуд таких любит.
Ее слова напомнили мне ужасную сцену у водопада, и мне стало зябко. Я быстро набросила на себя длинное и широкие серое платье, повязала платок, превративший меня в типичную мусульманскую женщину. Я надеялась только на то, что Махмуд не станет насиловать меня в доме, где живут его жена и дети.
- Что ты имеешь в виду? - осторожно спросила я.
- Я думаю, он хочет взять тебя второй женой, - невозмутимо ответила Фатима.
ГЛАВА 22
Я застыла, вцепившись руками в жесткую подушку.
- Но зачем? Зачем я ему? Разве нет местных девушек, которых их родители с радостью отдадут за богатого мужчину?
- Нет, - коротко ответила Фатима. - Свободных девушек больше нет. Есть две вдовы, но не жениться же ему на вдове, которая побывала в постели другого мужчины и родила ему детей.
- А как ты сама к этому относишься? - осторожно спросила я. - Ты не ревнуешь?
Фатима неприязненно посмотрела на меня.
- Какая жена радуется, когда муж приводит в дом другую? Я не могу больше рожать детей. Надеюсь, ты сможешь.
Я чуть не закричала, такую замечательную перспективу рисовала Фатима.
- Но у вас же есть дети, я видела. Зачем еще? И с чего ты взяла, что больше не можешь? - я пыталась уцепиться за любую соломинку. - Ты же еще молодая, не больше сорока.
- Мне двадцать шесть, - мрачно заметила Фатима.
Лучше бы я откусила свой болтливый язык! Я смущенно замолчала.
- Я родила ему четверых, но уже два года, как я не могу забеременеть. Последние роды были очень тяжелыми, я чуть не умерла…
- Разве четверых не достаточно? - удивилась я. Хорошо зная исламский мир, я считала, что четверо - это неплохо.
- Он мужчина. Он хочет постоянно доказывать свою мужскую силу. Для этого я должна постоянно рожать детей, а то люди скажут, что он больше ни на что не годен.
- Но их надо кормить, воспитывать, учить, наконец!
- Вырастут, - Фатима равнодушно пожала плечами. - Но тебе повезло, Махмуд - мужчина сильный, ты будешь довольна. Он купит тебе золотой браслет и кольцо на рынке в городе.
- А город далеко? - уцепилась я за ее слова.
- Нет, рядом, три дня пути всего. Мы ездим на рынок продавать сыр, шерсть, верблюдов, коз. Махмуд богатый. У него много верблюдов и коз. Ему тоже с тобой повезло. Ты одна, некому платить выкуп.
- А сколько выкуп?
- За тебя? - Фатима оценивающе оглядела меня. - Верблюдов пять. За меня отдал восемь, но мне было пятнадцать, и я была очень, очень красивая.
- И когда же свадьба? - спросила я, обдумывая возможности побега.
- Завтра. Чего тянуть. Придут тетушки, зарежем и испечем козленка, приготовим сладостей, кускус. Повеселимся.
- А что с моей подругой?
- Махмуд решил, будет по хозяйству, с козами, за детьми присмотрит.
- В рабстве? - с ужасом в голосе воскликнула я.
- Рабство? У нас нет рабов. Она может уйти, если хочет, только куда она пойдет? Махмуд и так был очень добр, что решил вас не разлучать.
- Спасибо, - ядовито произнесла я, но Фатима не поняла моего тона.
- Да-да, очень добр, - подтвердила она.
Я просидела в комнатке до вечера, обдумывая свое положение. Я очень надеялась на Ивана и Ясмину, наверняка они догадались, что с нами что-то случилось.
На закате вернулся Махмуд. Он вошел в комнату, удовлетворенно посмотрел на меня:
- Теперь другое дело, одета как человек.
- Это правда, что вы собираетесь на мне жениться? - спросила я в лоб.
- Да, - кивнул он с достоинством. - Ты рада? Я самый богатый человек в округе. Со мной ты не будешь знать, что такое голод. Я куплю тебе золотые украшения.
Что бы я ни сказала в этот момент, он все равно не понял бы меня. Этими людьми правит рациональность, без которой нельзя выжить в пустыне. Если жениться, то на молодой, сильной, здоровой, способной рожать детей, которые будут помогать по хозяйству, заниматься верблюдами и овцами. Если выходить замуж, то за сильного, крепкого хозяина, который будет кормить и даже покупать украшения. Впрочем, последнее уже баловство.
Я понимала, что любые доводы были бы бесполезны. Это все равно что разговаривать с инопланетянином.
- И вы даже не хотите спросить, кто я, откуда и вообще мусульманка ли я?
- Я вижу, что ты арабка, а значит, мусульманка. Все остальное меня не интересует. Ты красивая. - Он подошел вплотную ко мне, прижал мою руку к своему телу. - Чувствуешь? Он хочет тебя.
Я повернула голову, на пороге стояла Фатима и осуждающе смотрела на нас. Ревнует, еще как ревнует!
Махмуд выпустил мою руку.
- Пора ужинать, - сказала Фатима и вышла.
Мы ели руками пшено с овощами из большой общей миски, запивали козьим молоком. Оно неприятно пахло животными. Руки едоков были не особенно чистыми, но я старалась не обращать на это внимания.
- Можешь отнести своей подруге, - Фатима сунула мне миску с едой и кружку воды. - Это там, - она махнула рукой.
Махмуд открыл запертую дверь, и ко мне из дурно пахнущей темноты бросилась Кира.
- О господи, Лилька, что происходит, куда мы попали?!
Я сунула ей в руки миску.
- Помолчи пока, - сказала ей и обратилась к Махмуду: - Поймите, пожалуйста, Кира - моя подруга. Она не может находиться здесь. Позвольте ей спать в комнате.
- Сегодня она останется здесь. Завтра, в день свадьбы, я ее выпущу, - сказал Махмуд тоном, не терпящим возражений.
- Утром тебя выпустят, - сообщила я Кире. - Извини, больше ничего сделать не могу. Потом все объясню.
Махмуд взял меня за плечи и вывел из хлева. Бедная Кира! Сначала яма в лагере террористов, потом хлев с козами… Но моя участь страшила меня еще больше. Этот чернокожий человек огромного роста и его жена, сгорающая от ревности, пугали меня еще больше.
Постель мне приготовили просто: Фатима бросила одеяло на ковер, видимо, посчитав, что этого достаточно. Я пролежала без сна всю ночь, строя различные планы и время от времени выглядывая через маленькое окошко в ночь, надеясь увидеть Ивана и Ясмину. Я была уверена, что они нас не бросят. Еще я очень боялась, что придет Махмуд. Но он, видимо, как истинный мусульманин, решил дождаться свадьбы. Не знаю, к чему он относил эпизод у водопада. Может быть, считал, что в тени деревьев Аллах его не видит. Я тихонько вышла во двор, надеясь, что входная дверь не заперта и мне удастся улизнуть. Но все было наглухо закрыто, дом напоминал крепость. Сзади на землю упала черная тень.
- Что ты ищешь? - спросила Фатима.
- Просто не спится…
- Возвращайся к себе и ложись. Нечего бродить по ночам.
- А можно воды?
Фатима показала мне металлическую кружку, висевшую на цепи у бака с питьевой водой.