– Я думаю, что касался, когда был маленьким. Но я не помню. – Он коснулся её рукой снова так нежно, что у меня сжалось сердце. – Я только хотел один раз прикоснуться к ней. Я не буду выходить из своей комнаты снова, Идика. Я бы попросил разрешения. Простите меня. – Он опустил голову вниз.
Я хотела протянуть руку и дотронуться до него снова, но я знала, как он это ненавидит.
– Ты не должен спрашивать моего разрешения, Ашерон. Ты можешь приходить сюда в любое время. Ты свободен сейчас.
Он посмотрел на свою ладонь, на которой стояло клеймо раба, затем сжал её в кулак.
– Идикос сказал, что король заставил его пообещать, что я никогда не буду выходить из дома.
От его сообщения я в изумлении посмотрела на него.
– Ты был заперт в своей комнате с прибытия на Атлантиду?
– Не всегда. Когда Идикос возвращается из поездки, я приветствую его в приемной. Я всегда первый, кого он хочет видеть. Иногда Идикос приковывает меня цепью за лодыжки в своем кабинете или к его кровати. И ночью я хожу в столовую и в танцзал, когда у нас праздник.
И каждую ночь он спал в постели Эстеса. Он уже рассказал мне так много.
– Но ты никогда не был на улице?
Он посмотрел на меня, затем отвел глаза. Это Эстес научил его так делать, так как очень многих людей отталкивали его переливающиеся серебром глаза.
– Мне разрешают сидеть на балконе между клиентами, чтобы моя кожа не была настолько бледной. Меара даже позволяет мне есть там иногда.
Я узнала от него, что Меара была той служанкой, которая написала мне и которая помогла ему убежать. Она была самой доброй из его сторожей и единственной, кто проверял, что он поел и было ли ему удобно… когда он не развлекал. Другой вещью, которую я узнала от него, было то, что Эстес использовал еду для контроля над ним.
Ашерон ел только тогда, когда он доставлял удовольствия другим. Сколько, зависело от того, сколько клиентов он видел в этот день и насколько они были довольны им.
Сама мысль претила мне.
– Ты любишь Меару, не так ли?
– Она всегда добра ко мне. Даже когда я плохой, она не причиняет мне боли.
Плохо. Эстес объяснил, что каждый раз, когда клиенты были грубы с Ашероном, они оставляли отметины на его теле. Ашерон должен был их ублажать всеми способами, которые им вздумается, и если они захотят грубости, он позволит им это, иначе его накажут. Если он не позволит им причинить себе боль, клиенты будут недовольны, и Эстес накажет его вдвое сильнее за то, что не дал им того, за что они заплатили. Ашерон ничего не мог с этим поделать.
Я сжала свои руки в кулаки, только чтобы не коснуться его. Я просто хотела обнять его и держать так до тех пор, пока ночной кошмар, которым зовется его жизнь, полностью не исчезнет из его памяти.
Но каким образом? Как я могла дать ему понять, что он был в безопасности? Что никто не будет трогать без его явного соизволения? То, что он был свободен, чтобы принимать свои собственные решения и что никто не будет бить и обзывать его?
Или прогуляться за пределами, чтобы почувствовать траву под ногами?
Это отнимет много времени.
– Я возвращаюсь в свои комнаты. – Я указала на двери, ведущие в мои покои. – Вы можете находиться здесь столько сколько пожелаете. Если проголодаетесь позовите Петра, это высокая пожилая женщина, встречавшаяся вам по прибытию, и она приготовит вам все что пожелаете. Если я вам понадоблюсь, не стесняйтесь прийти в мою комнату. Все, что я прошу, чтобы вы надели туфли. Пожалуйста, я не хочу что бы вы заболели.
Он кивнул головой, но не двинулся, пока я не отошла на достаточное расстояние между нами, он стал уверен, что я не смогу его ударить. Захотелась плакать по этому поводу.
Но я ничего не могла поделать с этим, кроме как доказать, что сказанное не расходится с действительностью. Теперь его жизнь стала его собственностью.
В итоге я вернулась к себе в комнату и стала наблюдать. Он надел обувь, но старался скрыть их под плащом. Он исследовал небольшой сад в течение нескольких часов. Должно быть, он коснулся всего что было в саду, ощущая текстуру, чувствуя и принюхиваясь к ней.
Он пошел в свою комнату, когда солнце уже начало садиться. Я подождала несколько минут и пошла на кухню, чтобы попросить Петру принести ему поднос с едой.
– Ваше высочество? – спросила она, когда я собралась уходить.
– Да, Петра?
– Наш гость… Он в порядке?
– Он в порядке. Он просто застенчивый и тихий.
Она кивнула, приготовила поднос и ушла с ним. Ее дочь, имя которой я не могу выговорить, улыбнулась мне из угла, где играла возле огня.
– Ваш друг выглядит потерянным, ваше Высочество. Совсем как щенок, которого я нашла прошлым летом. Сначала он не подпускал никого к себе, но я продолжала разговаривать с ним и оставлять ему еду. – Она указала на собаку, которая спала в нескольких футах от нее. – Сейчас он лучший пес на свете. Он никогда не отходит от меня.
– Все в мире нуждается в доброте, дитя.
Она кивнула и вернулась к игре.
Я взглянула на нее, и воспоминания зароились в голове. У Ашерона никогда не было игрушек, даже до того, как Эстес забрал его. Возвращаясь туда, я бы поделилась своими с ним, но это было бы все, что у него когда-либо было.
Девочка была права. Мой брат выглядел безумно потерянным. Я просто надеюсь, что со временем он станет чувствовать себя более комфортно здесь, как и этот пес, очевидно, что он научиться чувствовать себя желанным в мире, который его ненавидит.
Глава 9
19 ноября 9532 до н.э.
Я не желала вставать сегодня. Был почти час по полудню, когда я, наконец, проснулась, и меня разбудил самый потрясающий звук на свете.
Это был смех ребенка!
Я встала и накинула свой шерстяной красный плащ на себя, чтобы подойти к окну и рассмотреть улицу.
Там в саду, на лужайке были Ашерон и маленькая дочь повара. Они сидели на скатерти разложив хлеб, мясо, оливки и инжир разговаривали и играли в кости. Я не могла слышать, то, что он говорил девочке, но она визжала от смеха каждый раз.
Вставая, девочка протянула руку и дотронулась до плеча Ашерона. Он никому никогда не угождал, но к моему удивлению, он действительно взял ее за руки и помог встать, что бы она смогла выполнить кон.
Впервые с момента, когда я нашла его, он не казался обессиленным. Ел без страха и оглядки, и смотрел девочке в лицо так открыто.
Девочка вернулась с куклой, которую поспешила протянуть Ашерону. Он взял и сделал вид, что хочет накормить куклу оливками. Девочка счастливо засмеялась.
Очарованная их игрой, я направилась в сад, желая присоединиться к ним. Но как только Ашерон увидел меня свет его глаз потух. Я смотрела, как он буквально на глазах замкнулся в себе, мне стало страшно.
– Майя, вы должны уйти, – прошептал он девочке.
– Но я люблю играть с вами, Ашерон. Вы не сердитесь, когда я задаю глупые вопросы.
– Она может остаться, – поспешила я добавить. – Не хотела беспокоить вас.
Взгляд Ашерона стал непроницаемым.
Я вуздохнула, прежде чем взглянула на девочку.
– Майя, вы бы не могли бы принести мне бокал вина из кухни?
– Да, Ваше высочество. Я быстро вернусь.
Как только она исчезла из виду, я обратилась к вздрогнувшему Ашерону:
– Вокруг вас было много детей?
Он покачал головой.
– Это недопустимо.
– Но кажется вам легко с Майей. Почему?
Прежде чем ответить, он обернул жесткий плащ вокруг себя:
– Ей ничего не нужно от меня просто товарищ для игр. Для нее я ничем не отличаюсь от любого другого взрослого. Ничего ни имеет против моих глаз и не понимает что я противоестественный.
– Вы не противоестественный, Ашерон.
Он посмотрел на меня этим жутким взглядом.
– Ты чувствуешь притяжение ко мне. Ты не поддалась ему еще, но ты его чувствуешь, как и другие. Твое сердце выскакивает из груди, когда ты видишь, как я двигаюсь. В горле у тебя пересыхает, глаза расширяются. Я знаю физические признаки. Я видел их миллионы раз раньше, чтобы не догадаться сейчас.
Это была правда и я ненавидела то, с какой легкостью он заглядывал ко мне внутрь.
– Я никогда ТАК тебя не коснусь.
Он скрежетнул зубами прежде, чем отвести взгляд.
– Герикос и остальные говорили то же самое. И когда они не могли уже противостоять этому больше, то ненавидели и наказывали меня, как будто я мог контролировать это. Как будто это я заставлял их хотеть меня. – На этот раз, когда он встретил мой пристальный взгляд, я увидела гнев, который сжигал его изнутри. – Рано или поздно все, кто рядом со мной используют меня. Все.
Его гнев разозлил меня.
– А я никогда так не поступлю, Ашерон.
Сомнение в его глазах обожгло меня.
– Что насчет Меары? – Я спросила так, чтобы показать, что не все люди, как животные. – Она же ведь никогда не обращалась с тобой так?
Я прочла ответ во взгляде. И мой живот скрутило.
– Она была милостивее, чем большинство.
Не удивительно, что он не доверяет мне. Как, во имя Олимпа, мне убедить его, что я не такая, когда все вокруг использовали его? Да, я чувствую необычное очарование, о котором он говорил. Но я ведь не животное, не способное контролировать свои желания. Мне было плохо от того, что у других не хватило самоконтроля, чтобы так не обходиться с ним.
Я докажу тебе, Ашерон. Ты можешь доверять мне. Я обещаю.
До того, как он ответил, Майа вернулась с вином. Я взяла вино и улыбнулась ей. "Вы двое поиграйте. Мне нужно принять ванну и переодеться.
Я поднялась и направилась в свою комнату. В дверях остановилась и посмотрела на них.