- Это куда мы едем? Это руина? - протянула она, широко раскрывая свои опустошенные глаза. - Не могу передать, как я ненавижу ру-и-ны.
Наступила секундная пауза, после чего Грант сказал:
- Это не совсем руина. Это… Но вы увидите, когда мы приедем туда.
- Она есть в вашей книжке? Я читала вашу книжку про Саймона, - вам надо знать, что это большой комплимент, потому что вы пишете совсем не то, что мне нравится. Не обижайтесь. Я в восторге от этой книжки, хотя не могла понять, о чем в ней речь. Вы должны мне объяснить, Кеннет пытался - помнишь, милый, - но его объяснения были еще бестолковее, чем книжка. Мистер Аллен, идите сюда и скажите, вы читали новейшего Барнаби Гранта, и если да, вы поняли, о чем там говорится?
Аллейна избавило от подыскивания ответа вмешательство Себастиана Мейлера, который попытался выйти из положения непрошеной шуткой и не был вознагражден за старания. Когда он игриво сказал: "Леди Брейсли, вы ужасная притворщица, я уверен, вы не упустили ни одного тончайшего нюанса "Саймона в Тоскане", она просто сказала: "Что-о?" - и удалилась прежде, чем он успел повторить свое замечание.
Мистер Мейлер представил барона и баронессу. Леди Брейсли выслушала его без внимания.
- Разве нам не пора ехать? - спросила она Аллейна и Гранта. - Каково вам так околачиваться без дела? Действует на нервы, правда? Кого еще нет?
Услышав этот бесстрастный вопрос, Себастиан Мейлер объяснил, что майор Суит присоединится к ним в базилике, и продолжал излагать программу дня. Они объедут на машинах Колизей и Форум и затем посетят базилику Сан-Томмазо-ин-Паллария, в которой, как всем известно, разворачивается центральный эпизод знаменитого романа мистера Барнаби Гранта "Саймон в Лациуме". Мистер Мейлер убедил прославленного писателя сказать несколько слов о базилике, которая в значительной мере вдохновила его на сочинение книги, как вы услышите из первых уст.
Аллейн заметил, что в продолжение всего вступительного слова Барнаби Грант, по-видимому, испытывал острейшее замешательство. Он уставился в землю, ссутулился, несколько раз порывался уйти, но, различая повышенные нотки в голосе мистера Мейлера, передумывал и, страдая, оставался на месте.
Под конец мистер Мейлер сказал, что поскольку погода восхитительно мягкая, они закончат пикником - чаем на Палатинском холме. Затем гостей развезут по гостиницам отдохнуть и переодеться к ужину. В девять вечера за ними заедут.
Затем он распределил публику. В первой машине будут он сам, леди Брейсли, Аллейн и Барнаби Грант; Ван дер Вегели, Софи Джейсон и Кеннет Дорн поедут в другой. Он представил водителя второй машины.
- Джованни хорошо говорит по-английски, - сказал мистер Мейлер, - кроме того, он знаток старины. По дороге он будет показывать вам все интересное. Итак, леди и джентльмены, в дорогу. Pronto!
2
К порталу Сан-Томмазо-ин-Паллария ведут четыре небольшие арки на тонких, изъеденных временем колоннах, которые в античности украшали какой-нибудь языческий храм. Усики вьюнка, которыми резчик обвил их, выщербились во многих местах, но работа его так выразительна, что кажется - камень трепещет. В самом затененном углу портика сидела женщина с лотком почтовых открыток. На ней было черное хлопчатобумажное платье, тонкий черный платок закрывал ее лицо. Иногда она что-то выкрикивала, может быть, мистеру Мейлеру. Голос у нее был резкий, и поэтому ее слова походили на брань. Мейлер не обращал на нее внимания.
Он собрал туристов вокруг себя и взглянул на часы.
- Майор Суит опаздывает, - сказал он. - Мы не будем его ждать, но, прежде чем мы войдем, я хотел бы дать вам самое краткое представление об этом необычайном памятнике. В четвертом веке до Рождества Христова…
Из темного храма с криком выбежал разъяренный господин.
- Чертово шарлатанство, - кричал господин. - Какого дьявола… - Он остановился, увидев группу, сощурил свои налитые кровью глаза и вгляделся в стоящих.
У него были грозные седые усы, и весь он казался невероятно новым воплощением эдвардианского военного.
- Вы Мейлер? - прокричал он и объяснил: - Суит.
- Майор Суит, позвольте…
- Вы опоздали на сорок три минуты. Сорок три минуты!
- К сожалению…
- Избавьте меня от благовидных оправданий, - взъярился майор Суит. - Отсутствие пунктуальности нельзя оправдать ничем.
В разговор вступила леди Брейсли.
- Все это моя вина, - сказала она. - Это я заставила всех ждать, и у меня нет оправданий: я всегда опаздываю и никогда не оправдываюсь. Вы, по-видимому, назовете это "привилегией дамы", не так ли? Или не назовете?
Майор Суит секунды две-три испепелял ее своим синим пламенем. Затем он выдавил: "Добрый день", - и, судя по всему, стал ждать, что произойдет дальше.
Мистер Мейлер с безукоризненной учтивостью отрекомендовал его обществу. Когда его представляли дамам, майор Суит слегка кланялся, когда мужчинам - издавал неопределенное "хэлло".
- Я продолжу, - сказал мистер Мейлер. - Когда мы будем в самой базилике, я передам вас попечению нашего прославленного почетного гостя. Но до этого несколько исторических замечаний, может быть, будут полезны.
Софи с неудовольствием признала, что он был краток и компетентен. Базилика Сан-Томмазо, рассказывал он, один из немногих исторических памятников Рима, где посетители имеют возможность спуститься в глубь столетий до времен митраизма. На верхнем уровне, где они в настоящий момент стоят, находится базилика двенадцатого века, в которую они через минуту войдут. Она построена на месте раскопанной ныне церкви третьего века.
- А под ней - только подумайте! - сказал мистер Мейлер, - восемнадцать веков проспала городская усадьба эпохи Флавиев: классическое жилище нобиля с домашним храмом, посвященным богу Митре.
Он умолк, и Софи, глядевшая на него с глубочайшим отвращением, подумала: "Он действительно интересуется тем, о чем говорит. Он знает свое дело. Он извлекает из него удовольствие".
Мистер Мейлер кратко описал огромную работу археологов девятнадцатого века, которые обнаружили сначала раннюю базилику, а потом, глубоко под ней, - языческое домовладение.
- Рим с тех пор поднялся на шестьдесят футов, - закончил он. - Вас это не удивляет? Меня удивляет каждый раз, когда я об этом подумаю.
- Меня - нисколько, - провозгласил майор Суит. - Ничего меня не удивляет. Кроме человеческого легковерия, - прибавил он со злобой. - Тем не менее!
Мистер Мейлер бросил на него тревожный взгляд. Софи подавила смешок и поймала выражавший что-то наподобие одобрения взгляд Барнаби Гранта. Леди Брейсли, не обращая внимания на произносимые слова, переводила свой опустошенный взгляд с мужчины на мужчину. Ван дер Вегели стояли, прижавшись друг к другу, и внимательно слушали. Кеннет Дорн, заметила Софи, был беспокоен и словно чего-то ждал. Он шаркал ногами и тыкал себе в лицо носовым платком. "А высокий человек - как его имя - Аллен? - стоит поодаль, слушает с вежливым вниманием и все замечает", - подумала Софи.
- Итак, - объявил мистер Мейлер, - начнем наше путешествие в прошлое.
Женщина с открытками боком проскользнула к входу в храм. Лицо ее было опущено и по-прежнему прикрыто черным платком. Почти неслышно она пробормотала: "Cartoline? Поста-карда?", продвигаясь в сторону Себастиана Мейлера.
- Внутри есть лучшие. Не обращайте внимания, - сказал он туристам и двинулся мимо женщины.
С молниеносной быстротой она сорвала с лица платок, взглянула ему в лицо и прошептала:
- Brutto! Farabutto! Traditore! - и прибавила нечто походившее на поток брани. Глаза ее пылали. Губы ее растянулись в усмешке и потом поджались. "Сейчас она плюнет ему в лицо", - подумала встревоженная Софи, и женщина плюнула, но мистер Мейлер с ловкостью увернулся. Плевок пролетел мимо, а она стояла на своем месте с видом оперной мегеры. Она даже разразилась жутким смехом. Мистер Мейлер уже вошел в базилику. Его обеспокоенное стадо с двух сторон обогнуло торговку и поспешило за ним.
- Кеннет, милый, - пробормотала леди Брейсли. - Послушай! Это что-то не похоже на веселую прогулочку!
Софи оказалась в обществе Барнаби Гранта и Аллейна. Аллейн спросил Гранта:
- Что, эта дама была помещена у входа для создания колоритной атмосферы? Она здесь постоянно или это живописная случайность?
- Мне ничего не известно о ней, - сказал Грант. - Надо думать, безумная. Жуткая старая баба, правда?
"Да, но он не ответил на вопрос", - подумала Софи и обратилась к Аллейну:
- Вам не кажется, что весь этот театр в переводе на наши англосаксонские нравы сведется лишь к холодному взгляду и подавленному вздоху?
Грант взглянул на нее через плечо Аллейна и живо откликнулся:
- Пожалуй! Надо брать в расчет их чувство драматического.
- В данном случае излишнее, - холодно проговорила она, сознательно отвечая оскорблением на оскорбление.
Грант перешел к ней и поспешно сказал:
- Я наконец-то узнал вас. Тогда я не узнал. Мы ведь встретились в "Костер-пресс", правда?
"Костер-пресс" было название его лондонского издательства.
- На мгновение, - сказала Софи и воскликнула: - Как здесь чудно!
Они были в базилике.
Она сияла великолепием, словно излучая собственный свет. Она вся жила красками: "средиземноморская" красная, ярко-розовая, голубая, зеленая, слоновая кость и багровый мрамор, трепетная золотая мозаика. И в этом стечении красок доминировал тот самый пунцовый цвет, который образует живой фон римских и помпейских фресок.