Теперь Бекингему предстояло отвести принца от женщины, которая, скорее всего, никогда его не полюбит, чтобы он не следовал за ней всю жизнь, как в детстве за братом, и внушить Карлу мысль, что английский принц может надеяться на большее.
Задача была не из легких. Герцог постоянно напоминал принцу о пунктах брачного контракта: необдуманное обещание веротерпимости и того, что дети, зачатые в браке, будут воспитываться как католики. Он подвергал сомнению испанскую честность и предполагал, что инфанта откажется выйти замуж за еретика или же взбрыкнет и в день свадьбы уйдет в монашки, оставив Карла в дураках. Постоянное капанье на мозги и цинизм Бекингема разъедали уверенность принца в себе, которая и в лучшие времена не отличалась стабильностью. К тому моменту, как герцог и принц прибыли из Мадрида в Сантандер к английскому флоту, они крепко подружились, а Испания сделалась их врагом. Когда флот вошел в Портсмут, они были близки как братья.
Итак, Испания больше не считалась новым союзником, напротив, снова превратилась в злейшего врага. Брачный контракт, к которому так пылко стремились принц и герцог, стал западней, которой они решили избегнуть.
Когда вместе с приливом, пробираясь сквозь холодный октябрьский морской туман, они прибыли в Портсмут, то даже не представляли, какой встречи ждать в протестантском городе и в протестантской стране после того, как они попытали счастья с браком, который положил бы конец гордой независимости Тюдоров. Вдруг набережную осветила вспышка огня - в честь их прибытия зажгли костер. Потом еще один, потом еще. На городских стенах загорелась цепочка огней. Затем раздался грохот пушечного салюта, раскатившийся над водной гладью бухты, и сразу же еще один выстрел. Громко завизжали трубы, послышались приветственные крики толпы. Бекингем улыбнулся про себя, хлопнул принца по спине и спустился вниз, чтобы пришпилить к шляпе бриллиантовые булавки.
- Он сделал это, он благополучно доставил принца домой, - рассказывал Традескант супруге, когда новости о триумфальном возвращении путешественников достигли Нью-Холла. - Народ танцевал на улицах, на каждом перекрестке зажарили по целому быку. Бекингема уже называют самым великим государственным деятелем в истории Англии. Спасителем страны. Давай отправимся сегодня в Челмсфорд, посмотрим, как народ веселится.
Ликовать Джон не собирался, но в собственном голосе услышал радость. И не потому, что герцог показал себя государственным деятелем или дипломатом. Но по крайней мере, Бекингем был везунчиком, а при новом дворе удача и красота решали все.
Элизабет повернула к мужу холодное лицо, не выражающее никаких чувств.
- Прежде всего он подверг принца опасности, - заявила она беспощадным тоном. - Опасности, угрожавшей его телу, и смертельной опасности, угрожавшей душе. Карл избежал женитьбы на ученице дьявола, только став клятвопреступником. Он дал слово чести благородной принцессе. Ухаживал за ней и пообещал жениться. А теперь выходит, что он нарушил свое обещание. Я не пойду танцевать, потому что твой хозяин вверг принца в опасность, а потом опомнился и заставил его бросить невесту. С самого начала эта поездка была всего-навсего тщеславием и сумасбродством. И я не стану пить за их счастливое возвращение.
Не торопясь, Джон надел куртку и шляпу.
- Думаю, я все-таки схожу, - беззлобно сообщил он. - А ты ложись спать, не жди меня.
1624 ГОД
- Его светлость дома, - без особого энтузиазма объявил Джей.
Традескант находился на горке, которую сделал в середине нового озера, и проверял линию извивающейся дорожки, что вела к вершине. Вдоль дорожки, кругами взбиравшейся по склону, рабочие копали и сажали в строгой очередности яблони, вишни, сливы и персиковые деревья. Тонкие колышки поддерживали каждое деревце в борьбе с господствующими восточными ветрами, служившими в садах Эссекса постоянным источником страха и переживаний для Джона. Колья потолще и подлинней были попарно вкопаны в землю и туго перевязаны веревкой. Они служили опорой для подстриженных ветвей так, что ветви деревьев сплетались друг с другом, образуя сплошную стену, цветущую весной и усыпанную фруктами осенью. Джей должен был проверить, что каждое дерево посажено самым благоприятным образом и что вытянутые ветви удобно располагаются вдоль веревок. Он связывал ветви так, чтобы они не отклонялись от заданного направления и не торчали в разные стороны. Сейчас Джон острым ножом отрезал своевольные прутики, нарушавшие безукоризненную линию переплетенных ветвей. Традескант очень любил именно эту деликатную задачу - создавать союз дикой природы и человека, укрощать непокорные растения, но так, чтобы в итоге создалось впечатление - все здесь выросло упорядоченным и аккуратным просто потому, что природе так захотелось. Сад такой, каким его создал Господь, прекрасный Эдем без сорняков. Джон оторвался от обрезки.
- Слава богу! Он спрашивал меня? Он идет в сад?
Джей покачал головой.
- Он болен. Очень болен.
Дыхание Джона внезапно остановилось, словно он тоже был нездоров. При мысли о том, каким хрупким оказался герцог, по телу садовника пробежали мурашки. Вдруг он вспомнил Сесила, умирающего в пору цветения колокольчиков.
- Болен? - уточнил Традескант. - Не чума?
Его сын пожал плечами.
- Сильно повздорил с королем и слег.
- Может, он притворяется больным?
- Вряд ли. Герцогиня носится по комнатам, а на кухне готовят посеет. Им нужны лекарственные травы.
- Боже мой, почему мне сразу не доложили?
Джон помчался по дорожке, оскальзываясь на грязной колее, вскочил в гребную лодочку, пришвартованную у изящно украшенного причала, и неуклюже схватился за весла. Медленно и с трудом он пересек озеро, забрызгав себя с ног до головы и проклиная собственную медлительность. Достигнув берега, Традескант посадил лодку на мель, пробрался по мелководью и устремился к дому.
Там он сразу же направился в большой зал, оставляя на полу мокрые отпечатки сапог.
- Где аптекарь? Какие травы ему нужны?
Слуга указал в направлении личных покоев герцога, вверх по красивой лестнице, которая обошлась в целое состояние.
Садовник взбежал по ступеням. В покоях герцога царил страшный переполох, двери были распахнуты, его светлость, всеми брошенный, лежал на постели, раскинув руки и ноги, все еще в сапогах для верховой езды. Десятки мужчин и женщин носились туда-сюда с углями для камина, соломой для пола, грелками, прохладительными напитками, кто-то открывал окна, кто-то закрывал ставни. Среди всей этой неразберихи молодая герцогиня Кейт беспомощно рыдала в кресле, а с полдюжины аптекарей ссорились над одром больного.
- Тихо! - рявкнул Традескант, позабывший о своей обычной вежливости при виде такого хаоса.
Он схватил пару лакеев, развернул их и вытолкнул из комнаты. Затворив за ними дверь, он указал на служанок, подметавших пол, и на слуг, укладывавших поленья в очаг.
- Вы! Пошли вон!
Хоть и не сразу, но слуги покинули помещение, а Традескант обратил свое внимание на аптекарей.
- Кто здесь старший? - осведомился он.
Шестеро медиков, заклятые соперники, шумно заспорили. Кейт сгорбилась в кресле и заревела как ребенок.
Традескант распахнул дверь и крикнул:
- Дамы ее светлости!
Те сразу примчались.
- Отведите герцогиню в ее покои, - велел Джон. - Немедленно.
- Хочу остаться здесь, - упиралась Кейт.
Традескант взял ее за руку и потянул, приподняв над креслом.
- Позвольте мне как следует заняться вашим супругом, - попросил он. - Вы придете, когда он будет готов вас видеть.
Но герцогиня не сдавалась.
- Желаю остаться с моим господином!
- Неужели вам будет приятно, если он заметит ваши слезы? - мягко сказал Традескант. - И нос у вас покраснел, и глаза распухли, и вид не очень привлекательный.
Обращение к женской гордости сразу сработало. Кейт выскочила из комнаты, и Джон закрыл за ней дверь. Потом обернулся к аптекарям.
- Кто из вас самый старший? - повторил он вопрос.
Один из них шагнул вперед.
- Я, - сообщил он, ожидая, что старшинство будет вознаграждено.
- А кто младший?
Тут выступил молодой мужчина, едва за тридцать.
- Я.
- Вы двое - за дверь, - жестко скомандовал Традескант. - А вы четверо решите, как лечить герцога, сию минуту и шепотом.
Он распахнул дверь. Двое отстраненных помедлили на пороге, уловили гневный взгляд Джона и вышли.
- Ждите здесь, - обратился к ним Традескант. - Если те не договорятся, я приглашу вас.
Захлопнув перед ними дверь, он вернулся к постели. Герцог был белый как мрамор и выглядел точно статуя, вырезанная изо льда. Единственным цветовым пятном были темные ресницы, лежавшие на щеках, и голубые, словно весенние фиалки, тени под глазами.
Веки герцога затрепетали, он посмотрел на Джона.
- Великолепно сработано, - тихо произнес его светлость хриплым голосом. - Мне просто нужно поспать.
- Разумно. Теперь я знаю хоть что-то, - ответил Традескант. Он снова повернулся к аптекарям. - Вы трое - вон из комнаты. - Потом указал на оставшегося. - А ты наблюдай за сном герцога, охраняй его от шума и следи, чтобы никто не мешал.
Бекингем еле заметно двинул тонкой рукой.
- Не бросай меня, Джон.
Традескант поклонился и выгнал всех из комнаты.