Традескант выпрямился и встал из лохани, вода с него хлынула на пол. Его супруга протянула ему льняную простыню, которую он накинул на плечи. Элизабет старательно отводила глаза, будто взгляд на наготу мужа мог ввести ее в грех. Именно эта отвернутая голова вызвала у Джона раздражение.
- В нашем доме мы не повторяем слухи о короле и его дворе, - отчеканил он.
Его жена хотела возразить, но Джон жестом заставил ее замолчать.
- И дело тут не в благочестии и не в поисках истины. Это урок, который мне преподал Сесил. Мы не обсуждаем короля. Если нас подслушают, цена может оказаться слишком высокой. И что бы ты ни учила, занимайся Библией и держись подальше от разговоров о короле Якове и его дворе. Иначе ты больше не пойдешь в свою школу.
Мгновение казалось, что Элизабет собирается спорить.
- Или этот ваш учитель в проповедях отрицает, что Господь возложил на мужей власть над женами? - сурово спросил Традескант.
Она опустила голову.
- Конечно нет.
- Хорошо, - кивнул Джон, сумев подавить неумеренное самодовольство.
- Я всегда хотела только одного: чтобы ты вернулся домой и оставался с нами, - сказала Элизабет, подтаскивая лохань к задней двери, где можно было выплеснуть воду во двор. - Если бы ты не отлучался, у меня не было бы времени посещать эти встречи.
- Не сваливай вину на меня, - ответил Джон, внимательно глядя на жену. - Ты можешь ходить туда, куда позволяет совесть, только если это не ведет к измене и к отрицанию власти тех, кто над тобой поставлен. Это я, твой муж, надо мной - господин, над ним - король, а над королем - Господь.
Элизабет широко распахнула дверь; холодный ветер задул вкруг голых ног Джона.
- Я никогда не усомнюсь во власти Господней, - промолвила она. - И не отрицаю власти мужа. Смотри не простудись.
Традескант резко повернулся и отправился в спальню одеваться.
1622 ГОД
- Может, нам пересадить каштан? - предложил Джей отцу. - По-моему, он уже слишком большой для этого ящика.
Опершись о лопату, Джон смотрел, как работает его веселый четырнадцатилетний сын.
- Я подарил его твоей матери, когда мы поженились. Тогда мы с сэром Робертом купили дюжину таких, нет, полдюжины. Пять я посадил для графа в Хэтфилде, а один подарил твоей матери. В Меофеме она держала каштан в горшке, а перед переездом в Хэтфилд я пересадил его в ящик. Ты был еще такой маленький, что, когда сидел на скамейке, у тебя ноги не доставали до пола.
- Так может, пора его высадить в землю? - спросил Джей. - Чтобы он пустил устойчивые корни?
- Думаю, можно, - задумчиво произнес Джон. - Но давай подождем еще годик. Я собираюсь прикупить немного земли за нашим домом и расширить сад. Тогда для каштана появится место. Продавец уверял, что он вырастает с кроной, раскидистой, как у дуба. Сейчас для него тесно в нашем садике, он закроет дом. А здесь сажать я не хочу.
Джей взглянул на изящный сад лорда Вуттона, на серые стены и возвышавшуюся за ними высокую башню Кентерберийского собора.
- Почему нет? Он будет отлично смотреться.
Традескант покачал головой.
- Потому что это дерево твоей мамы, - пояснил он мягко. - Я подарил ей каштан, когда полюбил ее. Сюда она приходит редко, то есть не будет видеть дерево. Это ее память. Мы должны приобрести для нее дом повыше и сад побольше, а она будет сидеть под каштаном и качать на коленях внуков.
Смутившись, Джей вспыхнул, как молодой человек, слишком невинный для неприличных разговоров.
- Я пока не планирую детей, - заявил он резко. - На это не рассчитывайте.
- Сначала пусти корни, - посоветовал Джон. - Как каштан твоей матери. Ну что, сделаем перерыв на обед?
- Я еще поработаю, - отозвался Джей. - Навещу твои испанские луковицы. Скоро их можно будет попробовать.
- Они будут очень сладкими, если дать им вызреть так, как они вызревают у себя на родине. На Гибралтаре их едят как фрукты. Когда будешь в огороде, взгляни на парники с дынями. Надеюсь, они уже созревают. Подоткни под них и вокруг побольше соломы, чтобы слизни не достали.
Джей кивнул и устало побрел к огороду. Традескант расстелил на траве салфетку и открыл маленькую торбочку. Жена положила ему свежеиспеченный хлеб, ломоть сыра и фляжку со слабым элем. Корочка на хлебе была серой, мука в этом году получилась некачественная, сыр - водянистый. Хорошую провизию нельзя было купить даже за большие деньги. Страна оказалась в трудном положении из-за плохого финансирования и плохих урожаев. Джон поморщился и вгрызся с хлеб.
- Джон Традескант?
Садовник посмотрел вверх, но не поднялся на ноги, хотя человек, возвышавшийся над ним, был одет в великолепную ливрею слуги герцога Бекингема.
- А кто его ищет?
- Сам герцог Бекингем.
Отложив свой серый хлеб, Джон встал и отряхнул крошки.
- Что угодно его светлости?
- Вы должны отправиться на встречу с ним, - с расстановкой произнес слуга. - Вас вызывают. Герцог в Нью-Холле, в Челмсфорде. Вам надлежит отправиться немедля.
- Мой господин лорд Вуттон… - начал было Джон.
Слуга отрывисто расхохотался и небрежно бросил:
- Да хоть Господь наш Иисус Христос, моему хозяину это одинаково безразлично.
Джон отшатнулся.
- Вот только богохульствовать не надо!
- Надо, надо! - возразил слуга. - Кажется, вы не понимаете, кто тут командует. Над моим хозяином есть только один король. Если мой хозяин чего-нибудь хочет, ему стоит лишь заикнуться. И если он чего-то просит, он это получает. Ясно?
Традескант вспомнил накрашенного юношу в Теобальдсе, который сидел на коленях у короля Якова, драгоценное ожерелье на шее юноши и кошелек на поясе.
- Я отлично вас понимаю, - сухо ответил Джон. - Хотя несколько лет не был при дворе.
- Тогда зарубите себе на носу: для короля Якова существует лишь один человек на всем белом свете, и этот человек - мой хозяин, прекрасный герцог. - Слуга приблизился к садовнику и понизил голос: - Друзья герцога могут вести себя как угодно - травить, предавать, разводиться. И все это они проделывали, причем безнаказанно. Вы разве не слышали?
- Абсолютно ничего, - осторожно промолвил Традескант.
- Лорд Рочестер отнял жену у другого человека, ни много ни мало у самого графа Эссекса. Они объявили его импотентом! Как вам это нравится?
- Совсем не нравится.
- А потом Рочестер и его новая жена отравили сэра Томаса Овербери, который мог их предать. Ее признали ведьмой и отравительницей. Как вам такая история?
- Ничуть не лучше.
- Виновна, брошена в темницу, а потом… что бы вы думали?
Джон пожал плечами, упорно придерживаясь версии о своей неосведомленности.
- Помилована на следующий день! - удовлетворенно сообщил слуга. - Вы не пропадете, если король склоняет к вам благосклонное ухо.
- Королю виднее, - заметил Джон, вспомнив о своем ушедшем господине и его совете быть слепым и глухим, когда другие кричат об измене.
- А Рочестер по сравнению с моим хозяином просто дитя, - еще тише продолжал слуга. - Рочестер - старый фаворит, а мой хозяин - новый. И если у Рочестера есть доступ к уху короля, то у моего господина доступ ко всем частям тела. Вы меня понимаете? Ко всем частям тела!
Лицо Джона осталось совершенно неподвижным. Он даже не улыбнулся, услышав этот непристойный намек.
- Мой хозяин самый главный после короля, - тараторил слуга. - Во всей Англии нет никого, кого любили бы больше, чем моего хозяина, Джорджа Вильерса. И он решил, что вы должны работать на него. - Слуга посмотрел на скромный обед Джона. - Он выбрал вас из всех садовников страны!
- Я польщен. Но скорее всего, меня не отпустит лорд Вуттон.
Слуга помахал письмом перед носом Джона.
- Приказ Вильерса. С королевской печатью. Вам надлежит выполнять.
Смирившись с неизбежным, Традескант завернул наполовину недоеденный обед в салфетку.
- И запомните, - наставлял слуга все тем же хвастливым тоном, - то, что герцог думает сегодня, король будет думать завтра, а принц послезавтра. Когда король умрет, наследовать будут герцог и принц. Если вы пристегнете свою тележку к карете моего хозяина, вам гарантировано долгое прекрасное будущее.
- Я уже работал на великого человека. - Джон улыбнулся. - В восхитительных садах.
- Но не на человека такого уровня, - возразил слуга. - Такого человека вы еще не видели.
Джон предполагал, что Элизабет не понравится переезд в Нью-Холл - в дом его светлости в Челмсфорде. И оказался прав. Она яростно сопротивлялась тому, чтобы бросать сад лорда Вуттона и приближаться к опасному блеску королевского двора. Но у маленького семейства не было возможности остаться. Джей поведал отцу об опасениях матери, однако не был удовлетворен их беседой.
- Мама не хочет перевозить хозяйство, не хочет, чтобы ты снова работал на большого человека, - сообщил Джей в свойственной ему робкой, запинающейся манере. - Она мечтает о спокойной жизни, ей нравится здесь.
- А почему она сама не скажет?
- Она не просила меня обсуждать это с тобой, - смутился Джей. - Я подумал, вдруг ты не знаешь. Я пытался помочь.
Джон нежно положил руку на хрупкое плечо сына.
- Я понимаю, чего она боится, но я волен выбирать, где нам жить, не больше, чем твоя мать, - объяснил он. - Господь велел ей следовать за мной, а мне Бог велел слушаться моего господина, который подчиняется королю. Мой господин и мой король, а значит, и Бог велят нам отправляться в Эссекс к герцогу Бекингему. - Традескант пожал плечами. - Вот мы и поедем.