- Ты права, мам. Встань и отойди. Я беру его под охрану.
Зефира гордо улыбнулась. А потом обезоружила дочь.
- Просто помни, милая, хотя ты можешь повелевать демонами, ты не можешь управлять им. - Она склонила голову вниз, чувствуя, как ее глаза из даймонских становятся ярко-оранжевыми.
Страйкер пришел в себя от сильной боли, пульсирующей в голове. Мгновение он не мог вспомнить, что послужило причинной появления этой боли. Но, открыв глаза, он обнаружил себя прикованным цепью к стене, и все стало ясно.
Его первая жена вернулась, чтобы отомстить.
Разъяренный, он вскочил на ноги и дернул за толстую цепь, приковавшую его к стальному анкеру в стене. На каждом запястье и лодыжке были оковы, и хотя у него была некая свобода передвижения, далеко уйти он не мог.
Но его положение было безмерно лучше, чем у мужчины, прикованного к стене напротив. Высокий и гибкий, он выглядел так, будто некто провел его через ад. Буквально. Грязные спутанные темно-рыжие волосы спадали ниже плеч. Полностью обнаженное тело было покрыто синяками и следами от укусов. Тот факт, что они виднелись сквозь обильные черные родовые татуировки, нанесенные на торс, руки и бедра, свидетельствовал о том, как глубоки и ужасны они были. В отличие от Страйкера, он удерживался в стоячем положении, с руками, вытянутыми высоко над головой. Тонкие черты его лица закрывала густая неопрятная борода.
- Какого черта они делают с тобой?
Мужчина засмеялся, переплетая свои руки в цепях, что удерживали его запястья, и откинул голову назад, на стену, чтобы посмотреть на Страйкера, затаившего дыхание при виде желтых глаз, окруженных узкой, кроваво-красной полосой.
- Они кормятся от меня. Полагаю, вы будете их следующим блюдом.
Страйкер был в замешательстве.
- Ты не даймон, и не аполлит. Питаясь тобой, ничего не получишь.
Он с горечью рассмеялся.
- Скажи им об этом.
Страйкер нахмурился, заметив тонкую черную полоску, охватывающую горло мужчины. Это был своего рода сдерживающий ошейник.
- Что ты такое?
- Я страдалец.
Несомненно. Мужчина выглядел более чем соответственно.
- У тебя есть имя?
- Джаред.
- Я…
- Страйкериус, но предпочитаешь, чтобы тебя называли "Страйкером". Ты ненавидишь богиню, которой служишь, стараешься убить ее единственного сына и требуешь возмездия для того, кто когда-то был человеком и убил твою сестру.
Страйкер застыл, когда это существо раскрыло его планы.
- Как ты узнал об этом?
- Я знаю все. Я ощущаю каждое биение сердца во вселенной, слышу каждый вопль о пощаде и чувствую каждую слезу боли.
И он пугал его до чертиков.
- Простите, - сказал Джаред. - Я делаю это с большинством людей.
- Делаешь что?
- Пугаю их.
- Ты можешь слышать мои мысли?
Я слышу их еще до того, как они у тебя появляются.
На этот раз он не говорил. Его голос громко и четко раздавался в голове Страйкера.
- Держись подальше от моей головы.
Джаред одарил его горькой усмешкой.
- Поверь, я бы с удовольствием. Там такой беспорядок. Но ты слишком близок ко мне физически, чтобы препятствовать этому. - Он ударил головой о каменную стену. - Только боль помогает держать твои мысли подальше от моей головы.
- Вот почему они бьют тебя?
Он одарил Страйкера холодным взглядом, говорящим "тупица".
- В основном, они делают это ради забавы.
Страйкер искренне почувствовал жалость к созданию, которому постоянно приходится испытывать абсолютные муки. Было в нем нечто, казавшееся хорошо знакомым, но до сих пор Страйкер не мог определить, что.
- Как долго они тебя здесь держат?
Джаред устало вздохнул.
- Медея идет.
Едва слова сорвались с его губ, как дверь открылась, показывая ее. Одетая в красную блузку и джинсы, она была великолепна. Ни один отец не мог бы просить о более совершенном ребенке.
Возможно, более любящем, но не более прекрасном.
Ее взгляд метнулся к Джареду, и на мгновение в нем вспыхнула симпатия, но быстро скрылась за стеной стоицизма. Взгляд Джареда при этом был злым и дерзким.
Она обратила свое внимание на Страйкера.
- Я сожалею о твоем нынешнем положении.
Джаред усмехнулся.
- Да, у нее полная корзина симпатии. Один взгляд на меня расскажет вам точно, насколько она глубока.
- Заткнись.
На нижней половине его лица появился кожаный намордник. Джаред зарычал, пытаясь резким движением освободиться от своих цепей или стянуть намордник, но тщетно. Его мышцы вздулись, пока он боролся со своими оковами.
- Это действительно необходимо? - спросил Страйкер у дочери.
Она проигнорировала крики Джареда и вопрос Страйкера.
- Тебе следовало бы больше беспокоиться о своем собственном благополучии.
- Почему? Ты собираешься убить меня?
- Уверена, матера воспользуется первой же возможностью, которую получит.
- Тогда почему я здесь?
Сложив руки на груди, она пожала плечами.
- Любопытство. Я хочу понять, откуда взялись мои силы и как лучше направлять их. Я знаю, что получила их не от матери… Она обладает сверхъестественными способностями, но не способна призвать вещи, которые могу призвать я.
Ее слова заинтриговали его. Какие именно силы есть у его дочери?
- Какого рода вещи?
Меня. Он услышал голос Джареда в своей голове.
Медея повернулась к Джареду и метнула энергетический заряд в его грудь. Он зашипел от боли, когда черный круг стал тлеть и прожигать его плоть. Все его тело напряглось и натянулось.
- Держись подальше от этого.
Страйкер скрипнул зубами, когда одинокая красная слеза боли скатилась по щеке Джареда. Как странно, что он плачет кровью. Страйкер никогда не слышал о подобном существе. Но независимо от того, чем он был, Джаред не заслуживал этого.
Страйкер пристально посмотрел на дочь.
- Ты знаешь, насколько я хладнокровен, но я всегда был против пыток. Или убей его, или освободи.
Она покачала головой.
- Моя мать никогда не допустит этого.
- Тогда оставь его.
- Тебе действительно не плевать на пытки, да?
- Да. Одно дело - напасть в гневе, другое - причинять боль просто так, ради удовольствия. Я солдат, а не трус.
- Ты называешь меня трусихой?
Он оглянулся на Джареда, который часто и тяжело дышал, чтобы справиться с мучительной болью, причиняемой раной. Его грудь продолжала тлеть, так как энергетический заряд все еще прожигал его кожу.
- Ты всегда должна давать противнику возможность бороться и победить. Пусть победит лучший. И если это не ты, тогда умри достойно.
Она выгнула бровь, прежде чем повернуться к другому заключенному.
- Джаред? Он лжет мне?
Она подняла руку вверх, и кожаный намордник исчез.
- Нет, - сказал он, его голос был неестественным и слабым. - Он живет по крайне своеобразному моральному кодексу.
Существо и его способности заинтриговали Страйкера.
- Что он такое? Твой персональный детектор лжи?
Она одарила его дерзкой улыбкой.
- Что-то вроде того.
Джаред презрительно усмехнулся.
- Почему ты не скажешь ему правду? Я твой комнатный песик, которого держат на цепи, чтобы он не писал на пол.
Она вновь вскинула руку вверх, и его намордник вернулся, закрыв лицо.
- Зачем ты толкаешь меня на это?
Джаред резко дернулся в оковах, прокричав нечто неразборчивое.
Его сила поражала. Страйкер даже заметил проблеск уважения к существу в глазах дочери.
- Вы, парочка влюбленных, все время так сражаетесь? - спросил ее Страйкер.
Она фыркнула.
- Я вовсе не сражаюсь с ним. Он всего лишь инструмент, который я использую.
- Каким образом?
Она не ответила.
- Матера говорит, что я должна позволить ей убить тебя за то, что ты бросил нас.
- Но?
- Я хочу понять, как ты мог оставить женщину, которую любил, и ни разу не оглянуться назад или раскаяться в этом. Меня озадачивает такого рода эгоизм.
Страйкер застыл, ее обвинение обожгло до глубины души. Не раскаяться? Он сожалел о потере Зефиры каждый день своей жизни. Но он был воспитан с верой в то, что долг превыше любви.
Всегда.
Его отец потребовал развестись с Зефирой и жениться на жрице, чтобы воплотить судьбу, спланированную для него его отцом. И он так и сделал. Нет, дело было не только в этом. Зефира едва ли не выгнала его за дверь пинками, когда Аполлон высказал ей все, что думает о ней и ее низком происхождении.
"Дочь рыбака замужем за сыном бога? Вы лишились рассудков? Здесь полно шлюх, Страйкериус. Я спас тебя от жестокого убийства не для того, чтобы видеть, как ты женишься на этой особе и станешь плодить никчемных детишек с низким генетическим фондом".
Страйкер должен был защитить Зефиру. В тот момент он знал об этом. Но в четырнадцать лет, первоначальный брачный возраст в античном мире, он был напуган силами отца. Он боялся разочаровать бога, который был для него всем миром.
- Что ж, - потребовала Медея, - ответь мне. Почему ты покинул нас?
Лицо Страйкера превратилось в маску. Он больше не был испуганным юнцом. Он был одиннадцатитысячелетним полководцем.
- Я ни перед кем не отчитываюсь, и, черт меня возьми, если буду отчитываться перед своей дочерью. То, что случилось тогда, касается только меня и твоей матери.
- Тогда готов ли ты умереть?