Деллий взглянул на ребенка, сидевшего у ее ног, одетого по-египетски. Птолемей Цезарь - Цезарион - выглядел - да и был - настоящим египтянином и вполне освоил искусство терпения - его отцу оно далось намного тяжелее.
При взгляде на него возникали некоторые сомнения в том, кто же на самом деле его отец: светло-каштановые волосы, белоснежная кожа, холодные серые глаза на красивом лице, в котором, однако, не было ничего от эллина. Он встретил взгляд Деллия без всяких эмоций, как и подобает царевичу, однако Диона могла поклясться - в этот момент он готов был лопнуть со смеху. Что ж, иной раз и царям не грех посмеяться. То же самое ей однажды сказал и Цезарь.
Сын немного отодвинулся от материнского колена - мать, казалось, вовсе не замечала его.
- Наследника зовут Гай Октавий - почти Гай Юлий Цезарь. Поистине римлянам недостает воображения, когда они дают имена своим детям.
Деллий натянуто улыбнулся.
- Что поделать, владычица.
- На свете был только один Цезарь. Надеюсь, его помнят в Риме. Не хотелось бы, чтобы этот хилый отпрыск с похожим именем остался единственной памятью о нем.
- Люди не забудут Цезаря, владычица, - заверил ее Деллий.
- Имена имеют огромное значение, - продолжила Клеопатра свою мысль. - В именах заключена сила. Что Антонию нужно от меня?
Деллия, с его живым умом, не сбил с толку внезапно заданный вопрос - ответ последовал незамедлительно.
- Владычица, он просит тебя посетить его.
- Неужели? - Тон царицы был совершенно бесстрастен. - Где ж?
- Он ждет тебя в Тарсе, владычица.
- Он мог бы, - заметила царица - приехать сюда, в Александрию.
- Конечно, ты права. Однако государственные дела заставляют его оставаться у границ Греции.
- А меня государственные дела заставляют оставаться здесь. Я - царица Египта.
На лице Деллия ни один мускул не дрогнул.
Диона подумала, что мудрый Антоний послал к ним человека с железными нервами.
- Владычица, Марк Антоний - один из триумвиров, трех равных правителей Рима.
- И что же, они в самом деле равны? Должно быть, просто не могут выбрать первого, своего господина.
- Рим - их господин, владычица.
- Зачем я ему понадобилась? Разве ему недостаточно поддержки греков?
Менее искусный дипломат непременно попался бы на эту удочку, Деллий же терпеливо продолжил - так обращаются с глупым, назойливым ребенком.
- Владычица, он намерен обсудить ваш союз.
- Наш союз? - переспросила царица. - А не свои новые завоевания? Не право на предполагаемые владения?
- Египет, по мнению Марка Антония, государство независимое и сильное. Он считает, что самое мудрое - заключить с ним союз.
- Что ж, он прав, - согласилась Клеопатра.
- Итак, владычица, - подхватил Деллий со всей возможной деликатностью, - ты принимаешь его приглашение?
- Я подумаю, - ответила царица.
На большее посланник рассчитывать не мог - похоже, он и сам знал об этом и поэтому покинул зал, вполне удовлетворенный. Царица приступила к другим, не менее важным делам. Диона же - она увидела все, что считала интересным, - тихонько выскользнула из зала.
- Ну?
Диона отвернулась от окна. Отсюда, из ванной комнаты царицы, расположенной высоко в дворцовой башне, она могла окинуть взглядом весь город, порт и маяк на острове Фарос, мерцающий белым светом в лучах вечернего солнца. Комната была большой и светлой, но после парадных залов казалась мрачноватой. Царица неслышно приблизилась и встала рядом с Дионой - в льняном одеянии, без роскошных корон и почти без украшений - лишь несколько браслетов позвякивали на руках. Благоухали дорогие благовония, терпкие и сладкие.
- Мирра? - предположила Диона, - и розы… И еще… гвоздичное масло?
- И немного серой амбры. - Кончиками пальцев Клеопатра коснулась щеки Дионы. - Чуть-чуть румян, капельку пудры - и ты как цветок лотоса. Я должна бы мучительно тебе завидовать.
- Я смою и это, - пообещала Диона. - Твоя ванна больше, чем весь мой дом.
- Да, весь твой дом можно разместить здесь с гораздо большим комфортом, чем в городе, - пошутила царица.
- Пожалуй… Но зато это МОЙ дом.
Клеопатра лишь взглянула - она уже давно привыкла к ее непокорности.
- Как ты думаешь, долго ли еще этот дворец останется моим, прими я предложение римлян?
- Всю твою жизнь. - Сейчас Диона не говорила с богиней - лишь с самой собой. Но она была уверена в правоте своих слов.
Клеопатра чуть-чуть расслабилась, но и теперь было заметно, как напряжены ее нервы.
- Знаешь, - задумчиво проговорила царица, - Рим - плохой гость и ненадежный союзник.
- Как Цезарь?
- Цезарь умер.
- И ты не можешь простить ему этого.
- Он не заслужил прощения. - Клеопатра облокотилась на подоконник. - Мудрые живут, чтобы довести до конца свои начинания. Глупцы - умирают.
- Глупцы - и избранники боги.
- А разве это не одно и то же?
- Ты очень цинична сегодня, - заметила Диона.
- Завтра я буду еще более циничной, - пообещала Клеопатра.
Диона засмеялась, ее не так-то легко было смутить.
- A-а, ты уже готовишься?
- Очень может быть. - Рука царицы как бы независимо от ее воли легла на подоконник; взгляд остановился на Фаросском маяке. - Египту нужен Рим. Можно отрицать это, как угодно сопротивляться, но Рим - сила, и ни один народ не может не считаться с нею.
- У них даже царя нет. Они называют себя республикой - свободной землей для свободных людей. Любой, у кого хватит денег и власти, может назвать себя господином этой земли. Цезарь ближе, чем кто-либо другой, подошел к тому, чтобы стать царем. И что же? Что они с ним сделали?
- Предательски убили… прямо в сенате… - Голос звучал зловеще тихо. - Они питают отвращение к царям… к любому, кто, по их мнению, претендует на этот титул. Пусть называет себя диктатором, генералом, верховным жрецом - это еще можно вынести. Но царем - никогда. Им не нужен ни царь, ни император. Знаешь ведь, за что они сражались: Марий и Сулла, Цезарь и Помпей, Брут и Кассий - все эти преданные сыны Республики? У них была лишь одна цель - взять власть, править миром.
Диона вздрогнула.
- В словах заключена огромная сила, - убежденно произнесла она. - Отрицать это, называть вещи не их именами, - значит лгать.
- Как это по-персидски, - презирать ложь, - сухо заметила Клеопатра. - Любой римлянин скажет тебе, что достичь успеха можно, лишь называя вещи чужими именами.
- Но это не правильно, - возразила Диона.
Клеопатра только вздохнула.
- Из тебя никогда не выйдет царица или хотя бы придворная дама. Как бы ни называл себя римлянин, он останется римлянином. Рим слишком силен, чтобы не принимать это во внимание.
- Но чем стал Рим сейчас? - задала самой себе вопрос Диона. - Кучкой вздорных мальчишек, не более.
- Положим, ты права. Но за спиной у этих мальчишек целая армия и еще одна сила, куда могущественнее любых армий, - страх. Другие государства боятся: когда-нибудь эти римляне, наконец, перестанут драться между собой и предоставят право кому-то одному властвовать над ними. И это случится, Диона, - так говорят звезды. Войны в Риме скоро прекратятся. И тогда победитель, кем бы он себя ни назвал, сделается императором огромного государства, - таких владений, что сам Александр не мог бы себе представить.
Глаза царицы сверкали; сейчас она больше, чем когда бы то ни было, походила на богиню.
- Рим будет править миром, - продолжила она. - Это так же верно, как то, что утром взойдет солнце. Но кто будет править Римом - здесь, мой друг, у нас есть возможность выбора. Мы сможем изменить мир - мы, египтяне. Мы найдем того, кто назовет себя правителем Рима.
Наступила тишина - полная, звенящая. И в этом звоне Дионе слышалось имя.
- Антоний? - осторожно спросила она.
- Может быть. Ты помнишь его?
- Он никогда не был и не станет Цезарем.
- Да, второго Цезаря земля не родит. И меньше всего шансов у этих щенков, укравших его имя. - Клеопатра старалась держать себя в руках, и это давалось ей нелегко. - Помню я их, прекрасно помню. Антоний - самовлюбленный хвастун; ни на что не годен, разве что гоняться за женскими юбками. Но он хоть ведет себя как мужчина. Октавий же - бесконечно фыркающая чопорная девица.
- По-моему, ты его недооцениваешь.
- О нет, это как раз очень точная оценка. По уму он, пожалуй, не уступит дядюшке, но от его сообразительности ему не досталось ни капли.
- Ну а у Антония нет ни ума Цезаря, ни особой сообразительности.
- Зато он может командовать войском. И к тому же… нравится женщинам.
Диона засмотрелась на профиль царицы, четко обрисовывающийся в проеме окна. Ни одной мягкой линии не было в лице женщины, бывшей иной раз капризнее ребенка. Походя она уничтожила двух своих братьев и двух сестер - они стояли у нее на пути; еще одну сестру изгнала из Египта соблазнила коварнейшего из римлян. Быть может, она и не подчинила Цезаря своей воле полностью, но влияние на него имела огромное. По силе характера она превосходила многих. Красота блекнет с годами, характер выдерживает испытание временем. К тому же Клеопатра могла - научить любую куртизанку тонкостям древнего ремесла.