Кэрри надеялась, что знакомое окружение пробудит хотя бы частицу памяти. А теперь, войдя в эту незнакомую усадьбу, почувствовала, как узлы в груди завязались еще туже. Найдет ли она где-нибудь в этом доме собственное прошлое? Узнает ли что-то?
– Проходи и располагайся, – пригласил Макс, но его улыбка не могла скрыть беспокойства, которым были полны его глаза. – Я принесу багаж.
Кэрри прошла через холл, заглядывая в комнаты, выходившие в него. Мебель в гостиной и столовой была старинной. Даже антикварной. Похоже, служила в этом доме многим поколениям, однако за ней хорошо ухаживали, а потому выглядела она превосходно, сообщая интерьеру вневременной характер.
У главной спальни Кэрри остановилась. Эту комнату она делила с Максом. Здесь они занимались любовью. От одной мысли об этом у нее перехватило горло.
Комната была особенно красивой, со свежими белыми стенами и белыми занавесками на окнах. Деревянный пол в лучах послеполуденного солнца отливал медом. На кровати лежало белое покрывало и декоративные подушки. Прикроватный ковер переливался всеми оттенками лайма и зелени.
Вкус отделки уже не удивлял Кэрри. Она явно выросла и отошла от своего пристрастия к ярким цветам, которые так любила в подростковом возрасте и ранней юности.
Не успела она войти в комнату, как появился Макс с багажом. Поставил чемодан с ее вещами на пол рядом с дверью. Кэрри не могла заставить себя спросить, где он собирается спать. Она больше не хотела снова оказаться в глупом положении. Легче всего принять, что они будут спать порознь, пока к ней не вернется память.
– Спасибо, – просто сказала она.
– Тебе что-нибудь нужно? Хочешь чаю?
– Хочу, Макс, но я могу сама приготовить. Тебе не нужно ждать меня. Уверена, что смогу сориентироваться на кухне. У тебя, вероятно, есть чем заняться.
Он кивнул:
– Если ты справишься здесь, я тогда отправлюсь к Барни, расскажу, как у нас дела.
– Как у нас дела?
Он выглядел смущенным, пожал плечами:
– О том, что ты потеряла память и все остальное.
– Ах да, конечно.
– Его дом сразу за сараем с техникой. Я ненадолго.
Старый сторож сидел на веранде и в свете заходящего солнца ремонтировал седло. У его ног лежала старая собака.
– Эй, привет, – поприветствовал он. – Видел, как ты подъехал. – Сторож отложил седло на пол и темно-серыми прищуренными глазами посмотрел на Макса, словно пытался разобраться в ситуации. – Как Кэрри?
– Ну, на самом деле все довольно неплохо. Мне пришлось отвезти ее в Таунсвилль на обследование, однако никаких признаков серьезных повреждений не оказалось. Она чувствует себя хорошо, просто пока у нее немного побаливает голова и сохраняется чувство усталости.
– Повезло.
– Да. – Они оба знали множество жутких историй о падениях с лошади. – Единственная проблема – ее память, – добавил Макс. – В данный момент у нее, кажется, амнезия.
– У нее пропала память?
Макс кивнул:
– Ее нельзя оставлять одну. Я привез ее сюда.
У старика удивленно расширились глаза.
– Сюда? В усадьбу?
– Ей нужно отдохнуть и подождать, вот и все. – Макс заметил удивление в глазах Барни и вздохнул. – Знаю, ситуация очень странная, непростая. День-другой будет неловко. Кэрри ничего не помнит об этом месте.
– Ничего?
– Совсем.
– Черт возьми. Так она не знает о… – Барни замолчал и медленно, недоверчиво покачал головой. Потом попытался улыбнуться, но у него только перекосились губы. – Так она не знает, какие между вами отношения?
– Нет. – У Макса потемнело в глазах. – Она вообще меня не помнит. Даже то, как мы познакомились.
Барни стащил шляпу и почесал голову – знак крайнего замешательства.
– Ну просто как в книгах.
Он открыл рот, будто собираясь что-то сказать, но потом передумал. Вместо этого хмуро встал, уперся руками в худые бедра и уставился на закат.
– Ну, и как тут дела? – поинтересовался Макс. – Все в порядке?
Барни заморгал, настолько резко тот сменил тему.
– Да, конечно. Без проблем, Макс. Я проверил все пастбища и запруды и отвез корма в стадо на западном выгоне.
– Молодец. Нам, наверное, придется на следующей неделе отнять телят от коров, – бросая быстрый взгляд на усадьбу, сказал Макс. – В любом случае, мне сейчас лучше вернуться, возможно, Кэрри что-нибудь понадобится. Я только хотел рассказать тебе и предупредить о ситуации.
– Да, спасибо, парень. – Мрачное выражение в серых глазах Барни на мгновение померкло, а затем резко исчезло. В следующий момент он уже ухмылялся. – Как знать, Макс, а вдруг этот несчастный случай с Кэрри приведет к чему-нибудь хорошему?
– Думаешь? – Макс даже не стал скрывать сомнения.
– А почему нет? Кэрри может быть – ну, не знаю, – Спящей красавицей или что-то в этом роде. Глядишь, все и окончится хорошо.
– Не поручился бы, старик.
– Не будь пессимистом. Думаю, это дар свыше, и мы еще увидим тебя и Кэрри вместе, как в сказке.
Макс не смог сдержать горького смешка:
– Думаешь, она проснется и поймет, что я принц?
– Почему бы и нет?
От наивного оптимизма Барни Макса резануло как ножом.
– Это жизнь, а не сказка, – мрачно заметил он и резко повернулся, чтобы не видеть разочарования в глазах старого друга.
Кэрри устала и понимала, что, наверное, лучше лечь. Доктор велел ей больше отдыхать. Но она не находила себе места и начала раскрывать тайны этого нового для нее дома.
Держа в руках чашку чая, она обошла дом, изучая незнакомые предметы – кухонную утварь в шкафу на кухне, вещи в ванной, включая женский халат, висевший на крючке за дверью, и корзину для грязного белья, в которой лежали джинсы Макса и синие футболки. Здесь же стояли две раковины – одна с чашкой с бритвенными принадлежностями, другая – с милыми бутылочками с жидким розовым мылом и увлажняющим кремом.
Все казалось "обжитым" и странно нормальным.
В холле она остановилась перед картинами на стене. Ничего примечательного. Несколько очаровательных пейзажей, ваза с тропическими фруктами, другая ваза у открытого окна с дикими цветами. Приглядевшись, Кэрри увидела, что на всех картинах одна и та же фамилия. Марни Роззитер. Может быть, Марни – одна из родственниц Макса?
В гостиной она нашла большой портрет, тоже написанный Марни: мужчина, очень напоминавший Макса. Его отец? Дедушка?
Однако пока она не нашла ничего, что говорило бы о ее присутствии в этом доме. Кэрри чувствовала себя невидимкой. Обычная жена.
В ней начал подниматься небольшой ураган паники. Возможно, это ужасный обман. И Макс ее похитил.
Эта глупость чуть не превратилась в убеждение, и она поспешила войти в следующую комнату, столовую, где увидела коллекцию фотографий в серебряных рамках на старомодном комоде.
О, мой Бог!
Кэрри подошла ближе и увидела себя. В свадебном платье. Она выходила из церкви рука об руку с Максом Кинсайдом.
У нее затряслись руки. Она поставила кружку на салфетку и взяла фото, чтобы лучше рассмотреть. Какое роскошное, мягкое, летящее и романтичное платье. С милым кроем, открывавшим плечи. Макс тоже выглядел потрясающе красивым в черном смокинге.
Но внимание привлекла не одежда, а сияющее счастьем выражение на ее лице. И на лице Макса.
Ослепительно – вот единственное слово, которым можно охарактеризовать то, как они выглядели. Ослепительно и триумфально. Сияя очевидной радостью.
Боль в груди разрасталась, давила на ребра и заставляла горестно сожалеть, что она ничего не помнит, глядя на фото. Как же ей хотелось все вспомнить, снова испытать те подлинные чувства, которые она увидела!
Кэрри поставила фото на место и почувствовала, как в ней медленно разливается ободряющая теп лота от того чувства, что Макс оказался настоящим. В общем, ничего страшного, что он понравился ей с первого момента появления в больничной палате. Не было ничего дурного в ее сразу же возникшей симпатии и в том, что та усиливалась с каждым часом, проведенным в его компании.
Ей вовсе не требуется бороться с чувствами и желаниями, рождавшимися в душе. Он был и остается ее мужем. Он любит ее. Они любили друг друга. И… любят?
Приободрившись чудесным образом, она стала рассматривать другие фотографии. Ее давние подруги Джоанна и Хейди – подружки невесты – были одеты в одинаковые наряды, антрацитового оттенка шелковые платья с розово-белыми букетами.
Потом внимание Кэрри привлекла еще одна фотография. На ней она приезжала на свадьбу, выходила из сверкающего на солнце черного лимузина, украшенного белыми атласными лентами, и шла к церкви под руку с высоким и довольно представительным седовласым пожилым мужчиной. Он, вероятно, вел ее к жениху, но, хотя он и выглядел смутно знакомым, Кэрри не могла до конца узнать его. Он явно не ее дядя или старый друг семьи. Отца ведь она никогда не знала, тот умер, когда она была совсем маленькой.
Кэрри все еще гадала, кто бы это мог быть, когда услышала скрип открывающейся кухонной двери и шаги Макса. Он вошел в холл и остановился в проеме.
Кэрри повернулась.
– Привет, – тихо произнес он.
От одного взгляда на него у нее забилось сердце.
– Как Барни? – догадалась спросить она.
– Отлично. Я объяснил ему нашу ситуацию. Он ждет, когда сможет встретиться с тобой.
– Ладно. – Все еще чувствуя неловкость разговора о неизвестном Барни, Кэрри повернулась к фотографиям. – Я только что нашла их. Думаю, это окончательное доказательство, что мы связаны в один узел. – Она попыталась сказать это как можно легче и удивилась, что у нее получилось. Макс, понятное дело, устал от ее настороженного вида.