Иэн был так добр к ней, так внимателен! Мойда закрыла глаза и представила, как его сила окутала ее, подобно его объятиям, в тот момент, когда она, нуждаясь в чьей-то поддержке, прижималась к нему, после того, как пропал Хэмиш и она от страха вдруг сделалась совершенно беспомощной.
При этой мысли кровь прилила к щекам Мойды. Только сейчас она впервые задумалась, что же о ней подумал Иэн, когда она вот так зашла в его комнату, упала в его объятия и склонила голову ему на плечо. Она закрыла лицо ладонями.
Она просто с ума сошла. Нет, это была правда - от страха ее рассудок помутился. Но понял ли это Иэн? В глубине души Мойда знала, что понял, и все же продолжала мучиться этим вопросом. Она стыдилась своей слабости и в то же время упивалась ею, ведь Иэн был так добр к ней. И он ее поцеловал! Нет, она не должна об этом думать. Сейчас не время. Позже, возможно, позже, когда она уедет и Иэна больше не будет рядом. Тогда она осмелится вспомнить о том, что произошло между ними, но не сейчас.
Ей следует думать о чем-нибудь другом, о чем угодно, но не о себе и не об Иэне, а о Хэмише - маленьком храбром Хэмише, в одиночку выступившем против оравы браконьеров.
Тихо всхлипнув, Мойда подошла к противоположной стене. Она протянула руку и наугад выбрала какую-то книгу в кожаном переплете. Через мгновение, сосредоточившись, она увидела, что книга написана на латыни. Мойда поставила ее на место и взяла другую. В ней был старый, прошлого века шрифт, и поэтому, перелистав пару страниц, она убрала и эту книгу обратно. Мойда изо всех сил пыталась сосредоточиться. Ее внимание привлекла большая, тяжелая Библия. Внезапно Мойде захотелось почитать ее, найти успокоение в прекрасных строках Евангелия, которые в детстве она знала наизусть.
Она помнила, как по воскресеньям дед читал им вслух во дворце Холируд. Его комната, подобно этой, была уставлена книгами - дед любил их так же, как и своих внучек, если не больше. И ценил библиотеку так, как скупец ценит свое золото.
- Господь, пастырь мой…
Мойда помнила, как дед читал им свой любимый псалом, и затем, обратившись к Евангелию от Иоанна, открывал им красоту первого стиха. Мойда и Дженет детьми были очарованы, и хотя евангельский стих был труден для их понимания, они знали, что им открывается какая-то тайна.
Мойда взяла с полки Библию. Может, если открыть книгу наугад, она найдет для себя послание - послание, в котором говорится, что с Хэмишем все в порядке. Библия оказалась тяжелее, чем она ожидала. Еле удерживая увесистый фолиант, Мойда аккуратно положила его на подлокотник кресла и открыла форзац.
"Дункан Маккрэгган, род. 1871" - прочитала она. Это была Библия Иэнова двоюродного деда, решила Мойда. На другой странице она увидела нарисованное от руки фамильное древо и принялась с интересом рассматривать. Оно уходило корнями в начало пятнадцатого века, но Мойда заметила, что каждый раз упоминался только старший сын.
Семейные имена повторялись снова и снова - Дункан, Юэн, Иэн и Ангус. На протяжении столетий они передавались от отцов к сыновьям. Почти в самом конце значился Дункан, он появился на свет в 1871 году. Рядом с ним стояло другое имя, Ангус, родился в 1872 году. Это дед Иэна, подумала она и с волнением взглянула ниже. "Юэн, род. 1898", - прочитала она и еще ниже увидела имя Иэна. Мойда презрительно поджала губы. Даже в семейной Библии дед Иэна решил солгать. Он прекрасно знал о Малкольме, своем старшем сыне, который родился в 1896 году, но его имя в генеалогии отсутствовало.
Мойда решительно захлопнула Библию и собралась поставить ее обратно в шкаф. Книга съехала и чуть было не упала на пол, но Мойда вовремя подхватила ее. И в этот момент что-то упало на пол - что-то, что было спрятано между страницами. Это было письмо в линялом конверте, и, наклонившись за ним, Мойда вскрикнула от удивления, потому что узнала почерк. Несколько секунд она смотрела на него, прежде чем решительно, с видом человека, который намерен узнать правду любой ценой, она вынула из конверта исписанные мелким почерком листы.
Когда примерно через десять минут Иэн вернулся в библиотеку, Халл уже накрыл стол перед камином и поставил серебряную тарелку с яичницей и беконом.
- Должен признаться, я голоден, - заявил Иэн. - Мойда, ты должна хоть чего-то поесть. У нас еще столько дел, и мы не можем позволить, чтобы ты падала в голодный обморок.
- Я попытаюсь, - ответила Мойда.
На ее щеках горел румянец, и Иэн, глядя на нее через стол, заметил, как мило она выглядит.
Под глазами у нее были темные круги, а в глазах все тот же страх, но она больше не была бледной и не дрожала, и он знал, что ее жизненных сил хватит на то, чтобы выдержать любые испытания.
В это же самое время он прекрасно понимал, что на душе у нее тяжело и она страдает. В подобных ситуациях всегда особенно страдали умные люди с хорошо развитым воображением. И хотя он сам гладко рассуждал, что, мол, надо приучать себя смотреть правде в глаза, кому, как не ему, было знать, как это тяжело на самом деле и как быстро страх может побороть здравый смысл.
Он с облегчением смотрел, как Мойда пьет чай, и хотя она ела очень мало, все же немного перекусила. В этот момент Иэн, как никогда раньше, хотел сказать ей, как он ее любит и, что бы ни случилось, будет защищать ее и ограждать от опасности.
И все же нужно придержать язык. Он не осмеливался произнести эти слова. Он не мог свободно сделать того, что хотел, не мог предложить своей любимой Мойде ничего, кроме своих лучших, честнейших и высоких чувств.
Иэн доел яичницу с беконом и поднялся из-за стола.
- Я еду в деревню, чтобы позвонить, - сказал он. - Постараюсь вернуться как можно скорее.
- Спасибо. - Она тоже встала, и они как будто впервые за это утро посмотрели друг на друга. - Я не поблагодарила вас, да? - спросила она. Ее голос слегка дрожал.
- Еще рано благодарить меня, - сказал Иэн серьезным тоном.
Он не осмеливался взглянуть на нее. Мойда стояла на расстоянии вытянутой руки, губы ее подрагивали, в глазах читалась тревога, но все же на ее уставшем лице выступил легкий румянец. Иэну хотелось заключить ее в объятия и поцелуями развеять ее страхи, но в этот момент он не доверял самому себе. Он лишь резко повернулся к двери и, прошагав через холл, сбежал вниз по ступеням и сел в машину.
Иэн уже завел мотор, как вдруг увидел, как из-за поворота показался полицейский на мотоцикле - он несся к ним на большой скорости.
Прежде чем полицейский успел слезть с мотоцикла, Иэн уже знал, что услышит хорошие новости. Услышав шум колес, Мойда тоже сбежала вниз по лестнице.
- Вы нашли его? - еле слышно прошептала она, но полицейский все же услышал.
- Точно, мисс, - с улыбкой ответил он. - Одна из наших полицейских машин подобрала мальчонку возле Дункельда. Они нам позвонили, и сейчас он уже на пути домой.
- С ним все в порядке? - проговорила Мойда сквозь слезы - слезы радости, которые струились по ее щекам.
- В порядке, и он даже не испуган, - услышала она в ответ. - Но он голоден, а также попросил передать, что потерял свое ружье.
- Замечательные новости, констебль, - сказал Иэн, глядя, однако, на Мойду, а не на полицейского.
Она плакала, не стесняясь своих слез, но глаза ее сияли.
- Я куплю ему дюжину ружей! - восклицала она. - О, слава богу, слава богу!
С этими словами она повернулась к Иэну, и он, чтобы немного успокоить, обнял ее.
- Сейчас уже все хорошо, - сказал он.
- Я знаю, потому и плачу. - Она рассмеялась и вновь обратилась к полицейскому: - Спасибо, огромное вам спасибо, - сказала она, побежала обратно в замок и по лестнице поднялась в детскую.
Как раз перед ленчем в замок прибыл Хэмиш - грязный, растрепанный, но невероятно возбужденный. Он выпрыгнул из полицейского автомобиля и кинулся на шею Мойде, которая встречала его вместе с Кэти. Поцеловав тетку, мальчик высвободился из ее объятий и подбежал к Иэну.
- Я не смог поймать их сам, лэрд, - сказал он, - но полицейские собираются их задержать. Они назадавали мне кучу вопросов, я им все рассказал, и теперь они точно смогут поймать браконьеров. Они сами мне это сказали.
Иэн взглянул на инспектора:
- Это правда?
- Думаю, да, сэр, - ответил тот. - Мы, конечно же, знаем лишь их имена, но нам поможет описание грузовика. Кроме того, мальчик рассказал нам об их остановке за бутербродами и чаем посреди ночи. В это время не слишком многие кафе открыты, и будет несложно найти тех, кто подтвердит их описание. К тому же у нас уже есть предположение, кто из мясников в Глазго торгует купленной у браконьеров олениной.
- Они поймают их, лэрд! - воскликнул Хэмиш. - Причем с моей помощью, правда?
- Ты очень смелый и умный мальчик, - сказал Иэн. - И мы все гордимся тобой.
Кэти до сих пор молчала, но она больше не могла сдерживать свои чувства.
- Почему ты не взял меня с собой, Хэмиш?! - с негодованием воскликнула она. - Это просто гадко и нечестно с твоей стороны. Я никогда тебя не прощу!
- Хорошо, что ты не пошла со мной, - сказал Хэмиш, - ты бы испугалась.
- Нет!
- Да. Эти люди такие грубые. Когда они выкинули меня из грузовика, я ободрал коленки - вот, посмотри! - И Хэмиш с гордостью продемонстрировал свои оцарапанные коленки, отчего нежное сердце девочки моментально растаяло.
- Бедный Хэмиш! Прости меня. Тебе больно?
- Конечно же нет, - ответил Хэмиш. - Со мной все в порядке, а вот тебе было бы еще как больно.
- Пойдем наверх, я тебя помою, - сказала Мойда.
- О нет, тетя Мойда, только не это! - запротестовал мальчик.