- Нет? - чуть не плача, спросил герцог.
- Нет? - повторил за ним Иэн. - Вы хотите сказать, что выбросили его?
- Нет, что вы, - ответила миссис Такетт. - Дело вот в чем, сэр. Это было такое красивое растение. Когда мы вернулись домой, она зацвело.
- Какого цвета? - перебил ее Иэн, и вновь все замолкли в ожидании ответа миссис Такетт.
- Маленькие голубые цветочки. Мой муж сказал, что это вообще не вереск, а что-то другое.
- Голубые! Голубые! - закричал герцог. - Где вереск? Он мне нужен! Срочно! Что вы с ним сделали?
- Я очень сожалею, сэр, я и вправду очень сожалею, - извинялась миссис Такетт, заламывая руки.
- Где же он? - спросил герцог.
- Погоди, Арчи, - тихо произнес Иэн, заметив, что миссис Такетт не на шутку разволновалась. - Мой кузен очень волнуется, - объяснил он. - Видите ли, он так долго пытался вывести голубой вереск…
- Голубой вереск? - переспросила миссис Такетт. - Никогда не видела ничего подобного.
- Ну как же, видели. Вы единственный человек, кто его видел, - сказал Иэн, - и теперь вы понимаете, почему нам так важно получить его обратно.
- Понимаю, - ответила она глухим голосом; руки ее тряслись. Внезапно Мойда поняла, что следует вмешаться ей.
Женщина испугалась и герцога, и Иэна. Если они хотели получить от нее вразумительный ответ, ее нужно успокоить. Мойда шагнула вперед и дотронулась до руки миссис Такетт.
- Послушайте, миссис Такетт, - сказала она, - так холодно стоять здесь, когда дверь открыта. Может, мы пройдем в вашу гостиную и сядем у камина?
- Конечно, мисс. Мне уже давно следовало пригласить вас пройти. О чем я только думаю? - засуетилась миссис Такетт. - В кухне отличный очаг, и, может, вы хотите чашечку чая?
- Не беспокойтесь о нас, - улыбнулась Мойда, - если сами не собираетесь пить чай.
- Чайник только что закипел.
- В таком случае не откажусь.
Через несколько минут они уселись возле очага в кухне, и к тому времени, как Мойда получила чашку крепкого сладкого чая, миссис Такетт выглядела менее взволнованной, а ее руки перестали трястись.
А вот герцогу было трудно сдерживать свое волнение. Он дергал усы и что-то бормотал себе под нос. Перехватив взгляд Иэна, Мойда поняла, что он одобряет ее действия, и хотя время шло, они должны набраться терпения и позволить миссис Такетт рассказать обо всем в свойственной ей манере.
Наконец, усевшись на краешек стула с чашкой кофе в руке, она начала:
- Дело было так. Когда мы вернулись домой, растение зацвело, это было так красиво. Голубые цветки, как незабудки, сказала я мистеру Такетту. "Отличная идея, - сказал он, - голубые, как незабудки. Ей понравится". - "Кому?" - спросила я. "На этой неделе она выступает в Имп", - ответил он. Это у него такая манера разговаривать. Он считает, что экономит время. "Имп" - это "Империя", где он работает. Мы всегда над этим смеемся, но он любит шутки.
- Продолжайте! Продолжайте! - нетерпеливо пробубнил герцог, но Мойда и Иэн не подали вида.
- "Империя" - это концертный зал, да?
- Верно. Самый большой во всем Глазго. Мистер Такетт - рабочий сцены. Уже больше десяти лет работает там. Любит повторять, что без него там никак не могут, но это еще одна из его шуток.
- Так значит, он отдал вереск кому-то из "Империи"? - спросила Мойда.
- Именно, - с удивлением ответила миссис Такетт, будто поразившись тому, как Мойда могла догадаться. - Видите ли, ему нравятся артисты, которые там часто выступают. Они заводят с ним дружбу. Иногда приглашают его выпить или дают чаевые, если он для них что-нибудь делает. А Дот - она вообще особенная. Он всегда ждет ее выступлений, более того, она всегда дает ему билеты на свои концерты для всех нас.
"Вот, возьми, Фред, - говорит она, - приводи свою хозяйку и дочурку - чем больше, тем лучше". В этом вся Долли. Она всегда говорит, что нас требуется дюжина, чтобы быть для нее такими же полезными, как Фред.
- Значит, дама, получившая вереск, на этой неделе будет выступать в "Империи"? - спросил Иэн таким тоном, будто только что разгадал очень сложное слово в кроссворде.
- Точно, - подтвердила миссис Такетт. - А как она была рада! Фред сказал ей, что вереск приносит удачу, она засмеялась и ответила, что немного удачи никогда не помешает.
- "Империя"! - Уставясь в пол, герцог медленно, но верно пришел к тому же заключению, что и Иэн.
- Мы пойдем туда и все объясним, - сказала Мойда, поднимаясь на ноги. - Я уверена, ваша знакомая согласится, чтобы мы дали ей взамен какой-нибудь другой цветок.
- Так вы говорите, что эту женщину зовут Дот? - спросил Иэн.
Миссис Такетт хихикнула:
- Ах, я же не назвала вам ее имя? Только сказала, как ее называет Фред. "Дот" - это одна из его шуток. Конечно, он так называет ее за глаза. А обращается к ней "мисс Дарэм"; в театре все зовут ее Долли.
У Мойды перехватило дыхание. С самого начала ей следовало догадаться, подумала она, что каким-то непостижимым образом, рукой Провидения, она окажется вовлечена в эту историю. Вначале Хэмиш, а теперь ее мать!
Она с трудом осознавала, что происходило потом. На мгновение у нее закружилась голова, и она почти не помнила, как они попрощались. Каким-то образом она оказалась в машине рядом с Иэном, и они быстро поехали по той же дороге в обратную сторону.
- Долли Дарэм! - произнес он. - Кажется, я помню это имя. Кто она такая?
- Какая разница! - воскликнул с заднего сиденья герцог. - Главное - вереск!
- Давайте молиться, что она не отдала его кому-нибудь из друзей, отправляющихся в Восточную Африку, или не накормила им кролика из шляпы иллюзиониста! - пошутил Иэн. - Меня скоро тошнить начнет от одного только упоминания о твоем голубом вереске, Арчи!
- Голубой! Она сказала - голубой! - ответил герцог довольным тоном.
Мойда молчала, и даже когда они свернули на Сочихолл-стрит и перед ними засверкали ослепительно яркие огни "Империи", она не могла избавиться от чувства нереальности происходящего.
Должно быть, это сон, подумала Мойда.
Гибель Дженет и Рори, ужас выселения из их маленького домика в Скейге, чувство отчаяния, заставившее их вселиться в замок, прибытие Иэна, поездка с ним и герцогом - все это казалось кошмарным наваждением. И теперь вовлеченными в него оказались не только они с Хэмишем, но и ее мать.
Она увидела имя "Крошка Долли Дарэм", состоящее из мерцающих огоньков, снова и снова читала его на афишах у входа в театр.
- Дверь на сцену, - сказал Иэн, беря ее под локоть и поторапливая.
Здесь по-прежнему пахло гримом и пылью, были те же самые каменные полы и узкие лестницы, по коридорам гулял сквозняк, вдалеке слышался громкий звук музыки и бурных аплодисментов.
- Мисс Дарэм сейчас выступает, - сказал билетер. - Она ожидает вас, сэр?
- Нет, но дело крайне срочное, - ответил Иэн. - Это герцог Аркрэ, а я - бригадир Маккрэгган.
Билетер пристально осмотрел их и, вероятно, остался доволен.
- Мисс Дарэм освободится через несколько минут, - сообщил он. - Идите к ней в гримерную. Я скажу ей, что вы ее там ждете.
- Благодарю, - ответил Иэн и вложил в ладонь своего собеседника щедрые чаевые.
Они двинулись по коридору в указанном направлении. Они слышали взрывы смеха, затем высокую, чистую и неожиданно красивую ноту. При желании ее мать может хорошо петь, подумала Мойда, и в этот момент она с чувством вины осознала, что стыдится Долли. Стыдится вульгарности и кичливости, которые сделали ее массовым кумиром, но убили в ней настоящую актрису. Она часто думала об этом и раньше, но никогда с такой горечью, и затем, несмотря на гром аплодисментов, Мойда осознала правду - она любит Иэна!
Она с трудом верила своим чувствам, переполнявшим ее грудь. Внезапно, стоя здесь и ощущая, как сердце бешено стучит в ее груди, Мойда подумала: а не убежать ли отсюда? Она не может пойти с ним и созерцать удивленно-презрительное выражение его лица при виде толстухи Долли, презрение в его глазах, когда он услышит ее болтовню на северном диалекте, которым она разговаривала со сцены.
Мойда помнила, что когда-то ее мать была кроткой женщиной, с тихим интеллигентным голосом; мать купала ее, укладывала спать, слушала ее молитвы, а затем тихо шила перед камином, пока отец расхаживал по комнате взад-вперед, рассуждая или яростно споря вслух по какому-нибудь вопросу с невидимым оппонентом, но в действительности желая убедить самого себя.
Такова на самом деле ее мать, ее истинная натура. А вот "Крошка Долли Дарэм" была пародией, гротескной карикатурой на Дороти Макдональд, воспитанной в строгой, пуританской семье и против воли своего отца вышедшей замуж за неугомонного гения по имени Мердо Макдональд.
Мне нужно уйти, подумала Мойда, уйти прежде чем Долли сойдет со сцены. Я не могу назвать ее матерью, не могу, не могу!
- Вот и гримерная мисс Дарэм, - сказал Иэн. - Наверное, нам лучше подождать в коридоре.
С этими словами он взглянул на герцога, и Мойда поняла, что им не следует рыться в цветах в поисках голубого вереска.
- Она скоро придет, - добавил он и дотронулся до руки Мойды. - Вы устали? - спросил он, и его голос показался ей нежным и заботливым.
Ей захотелось вырваться и убежать прочь из театра. Но она знала, что для этого не было никакого повода, а многолетняя привычка контролировать свои эмоции позволила сохранить самообладание.
Она должна принять неизбежное. Мойда почувствовала, что вся дрожит от прикосновения Иэна; казалось, вместо крови у нее по жилам разлился огонь. Ей захотелось прижаться к нему, и пока она боролась с тысячей странных, загадочных, неведомых доселе эмоций, она услышала в коридоре шаги матери, возвращавшейся со сцены.