Но разве уважение к мужу и добрая, спокойная семейная жизнь может заменить сумасшедшую страсть, ослепительно-прекрасные вечера с любимым человеком?
- Ни за что… - прошептала Наташа.
В прихожей хлопнула дверь, это Андрей вернулся со службы. Он работал в небольшом частном издательстве.
- Дома ли моя прекрасная Наташа? - закричал он с порога.
Наташа тряхнула головой, отбрасывая грустные мысли, вышла в прихожую.
- Только что пришла, - сказала она. - Рассовала продукты, а ужин приготовить не успела. Ты не голоден? Подождешь полчаса?
- Тебя могу ждать хоть всю жизнь, - улыбнулся Андрей, снимая пальто. - Погода на улице отвратительная. А дома - красота! Это ты красота, Наташа. - Он подошел ближе, обнял ее, заглянул в бездонные черные глаза, почти шепотом спросил: - Устала? Опять за правду боролась, все пытаешься повернуть "Тачанку" на путь истинный, чтобы по своим не стреляла?
- Да ну их! - сердито сказала Наташа, отстраняясь. Тепло и покойно было в объятиях мужа, но после недавних воспоминаний о Сергее не хотелось этого тепла.
- Неужто все так сложно? - озабоченно спросил Андрей. - А я ведь не раз говорил тебе, Наташа, не бери ты в голову всякую чепуху. Все они такие, эти новоявленные бизнесмены - проходимцы и шарлатаны. Но если уж ты пошла служить в фирму, то сиди там спокойненько, делай свое дело и не пытайся бороться за всеобщую справедливость. Ее не было, нет и не будет.
- Ни за какую справедливость я не борюсь, - раздраженно сказала Наташа. - Но ты бы видел, какие куртки и туфли мы отпускали нашим продавцам! Дилерам! Они же через неделю станут такими, что проще будет выбросить. Я никому ничего не говорила, но, ты думаешь, приятно понимать, что мы обманываем людей, стараемся всучить им залежалый, третьесортный товар и за это получаем деньги? Да это же грех!
- Не это грех, Наташа. - Андрей снова обнял жену, наклонился, легонько поцеловал в губы и, не дожидаясь, когда она снова отстранится, направился в кухню. Наташа пошла следом. - Грех - то, что делают наши нынешние правители, которые довели народ до скотского состояния, а сами теперь дачи себе на Рублевском шоссе строят. Двухэтажные, да с архитектурными излишествами. Вот кто всучил людям гнилой товар и крупно нажился на этой афере. А ты и твоя "Тачанка" - это пустяки, способ выживания в подлое время.
- Я не согласна с тобой, Андрей, - сказала Наташа, включая газовую плиту. - Если те, кто правит, обманывают нас, это не значит, что мы должны обманывать таких же бедных людей.
- Не значит, - согласился Андрей, присаживаясь за стол. - Не хочешь обманывать - живи честно на свою зарплату врача, учителя, редактора, музыканта, инженера, какого-то там слесаря-сборщика, шахтера. Пожалуйста, никто этого не запрещает.
- Легко сказать - живи на зарплату! - покачала головой Наташа. - А как на нее жить, если денег даже на еду не хватает. А у кого дети, их же обувать-одевать надо! И самим тоже хочется купить симпатичную вещь, жизнь-то проходит и другой уже не будет.
- Верно, - засмеялся Андрей. - Вот поэтому и нужно обманывать себе подобных, крутиться, открывать свой бизнес, если хочешь жить по крайней мере нормально. Об этом прямо тебе говорят теперешние партия и правительство.
- Партии-то уже нет, - сказала Наташа.
- А куда ж она делась? - удивился Андрей. - Партия была, есть и будет. Помнишь фильм "Приключения итальянцев в России"? Там мафиози кричал: "Мафия бессмертна!" Так вот и партия, она, как мафия, бессмертна. А может, она и есть мафия, потому и бессмертна?
- Ты сегодня прямо философ, - покачала головой Наташа. - Небось тоже несладко на службе?
- Скорее всего, проголодался. Пока добирался домой по этой гнусной погоде, мечтал: вот приду, сразу пообедаю и поужинаю вместе. Но увидел красавицу-жену и про голод забыл. С красивым человеком хочется и разговоры красивые вести. Давай поговорим о поэзии, о мудрости жизни…
- Суп разогрею, яичницу с ветчиной сделаю, колбасы порежу. Будешь? Ничего серьезного готовить не хочется.
- Вот это мудро, - кивнул Андрей. - А еще мудрее будет, если к этому добавить рюмку водки. Или даже две рюмки.
- Думаешь, надо? - с сомнением спросила Наташа. - Вроде бы сегодня не праздник и даже не выходной.
- Просто необходимо. Чтобы не рассуждать о гнусном времени, а вспомнить что-то хорошее.
- Меня не уговаривай, я пить не хочу, - сказала Наташа, вытаскивая из холодильника кастрюлю с супом.
- Давай помогу, - предложил Андрей. - Или сам все приготовлю и накормлю тебя.
- Я не хочу есть. Ты сиди, можешь порассуждать пока о поэзии. Про мудрость уже говорил.
- О поэзии только с тобой и можно разговаривать, - хмуро сказал Андрей. - Но это будет невеселый разговор, Наташа.
- Почему?
- Да потому, что как раз сегодня в наше издательство пришел парень с пачкой стихов. Кое-что на машинке отпечатано, кое-что от руки… Я ему стал объяснять, мол, мы стихи не печатаем, не пользуются они сейчас спросом. А он привязался: ну хоть прочитайте, мнение свое выскажите. Я стал читать. И что же? Хорошие стихи пишет парень. Лучше многих маститых наших поэтов, которые завалили страну стихами в славные застойные годы. - Андрей вздохнул, с сожалением покачал головой. - Но что я с ними делать буду? Конечно же, парня нужно публиковать, большой поэт из него может получиться. Но как? Делать тираж тысячу, две тысячи экземпляров - себе в убыток, да и тот не продашь. Советую ему искать спонсора, издавать книгу за свой счет. А он не знает, как это делать. Ведь нам годами вдалбливали в головы, что стихи нужно нести в редакции да издательства, а не каким-то спонсорам… Я ему растолковываю, что с финансовой точки зрения стихи сейчас невозможно издавать, - не понимает. Как же, говорит, в такой стране, в России - и стихи не нужны? Быть такого не может. Я и сам это понимаю, а ничего сказать не могу. И вправду ведь - не нужны сейчас России стихи!
- Я уже слышала это, - сказала Наташа, глядя на сковородку. - Когда жила в общежитии Литинститута, один поэт, Иван Шерстобитов, - не знал такого? нет? - вот он тоже плакался, что стихи теперь никому не нужны. А потом так расстроился, бедный, что порезал себе вены.
- Так вот и живем, - вздохнул Андрей. - А мне этот парень говорит: я накопил сто тысяч, можно на них за свой счет книжку издать? Я говорю: нет, этого мало. Тогда он сказал… Представляешь такое? У меня, говорит, есть дом, я его продам и все, что в нем есть, тоже продам. Тогда можно будет выпустить мою книгу? Что тут скажешь? Я посоветовал ему ничего не продавать, дождаться лучших времен. А ведь парню нужны публикации, просто необходимы. Иначе засохнет, завянет, как деревце без полива.
Неожиданно Наташа почувствовала раздражение: вот трагедия - стихи не печатают! Сколько людей не знают, как детей накормить, сколько беженцев мыкаются по стране, бросив свои дома, а кому-то жить невозможно, потому что его стихи не печатают.
- Если он настоящий поэт, - сказала она, не поворачиваясь к Андрею, - пусть пишет себе в тетрадку, потом когда-нибудь напечатают. Ведь ему же не деньги важны, а само сочинительство.
Андрей покачал головой.
- Нужно видеть результаты своего труда, хотя бы раз понять, как относятся к нему люди, почувствовать, что цель твоя - не ошибка, а именно то, что дает тебе высшее блаженство. Вот, к примеру, если бы ты не знала, какое счастье быть вдвоем с Сергеем, а только смотрела бы на него со стороны - это все равно что писать стихи в тетрадку, - ты бы не думала о нем так часто. - Он грустно усмехнулся.
Наташа резко повернулась к нему.
- Отку… откуда ты знаешь это?
- Я старый человек, Наташа, знаю много больше, чем говорю.
- Андрей… - Наташа подошла к нему, обняла, поцеловала в щеку. - Ну какой же ты старый, еще и сорока нет. Пожалуйста, не говори глупости.
- Ну, по сравнению с тобой… почти двадцать лет разница, - грустно вздохнул Андрей.
- Ну и что? Я этого даже и не замечаю. Только когда вспомню, что у тебя в Челябинске есть дочка, которая скоро школу заканчивает, удивляюсь. А еще мне немного страшно думать, как мы будем общаться, когда она летом приедет к нам. Ведь мы почти ровесницы, - заворковала Наташа, уводя разговор от опасной темы.
- Я думаю, она не приедет летом ко мне, - сказал Андрей.
- Почему?
- Потому что помешает мне наслаждаться твоим обществом, дорогая жена. Квартира у нас однокомнатная, возникнут сложности, а я не хочу упускать ни единого мгновения, отпущенного мне для тебя.
- У нас все впереди, - неуверенно сказала Наташа. - Таких мгновений еще сколько угодно будет.
- Нет у нас ничего впереди, - твердо сказал Андрей. - Я знаю, что ты от меня уйдешь. Хоть и говорят, что перед смертью не надышишься, но я все же хочу попробовать… - И, заметив, что Наташа пытается возразить, крепко прижал ее к себе, жадно поцеловал, потом, опустив голову, сказал: - И давай больше не будем об этом говорить, хорошо?
- Как хочешь… - тихо сказала Наташа.
Она мягко отвела его руки, шагнула к плите. Остановилась, посмотрела на мужа широко раскрытыми глазами, в которых застыли слезы.
Андрей грустно улыбнулся.
- Извини, что так получилось. Ты ведь знаешь, я очень люблю тебя, Наташа…
Взметнулись вверх и замерли длинные ресницы, крупные слезы покатились по щекам Наташи. А за спиной у нее кипел в маленькой кастрюльке суп и дымилась на сковородке ветчина.