- И я - за, - Радик поднял вверх руку, будто пионер-отличник, готовый отвечать выученный урок.
Три пары глаз устремились на Нигилиста. Хотя решение принималось простым большинством, никто не хотел, чтобы в ограниченном кругу высшего руководства возникали серьезные разногласия. К чему это приводит - хорошо известно.
- Присоединяюсь к большинству, я человек дисциплинированный, - холодно сказал Нигилист. Его длинный, наводящий тоску нос брезгливо дернулся.
- Банкет в "Праге" сегодня в семь, - обрадованно сказал Назимов. - Приглашаю всех. Петра Яковлевича особенно.
И снова три пары глаз остановились на Нигилисте.
- Я дисциплинированный человек, - тем же холодным тоном повторил Нигилист. - Но сегодня у меня весь вечер занят. Дела, не терпящие отлагательства. Однако, если господин Назимов перенесет банкет на завтра, я смогу принять участие.
- Да-да, - неожиданно поддержал его Шеваров. - Давай перенесем на завтра, Радик. У меня, понимаешь ли, тоже сегодня вечером неотложные дела.
- Завтра так завтра! - не стал спорить Назимов. - Слушайте, какая разница? Если сегодня есть проблемы - их надо решить, а завтра со спокойным сердцем хорошо посидеть за хорошим столом, попить-покушать в свое удовольствие. Ну? Отлично! Значит, завтра в семь в "Праге".
- Все, друзья мои, вопрос решен, - подвел итог Шеваров. - Будем считать совещание законченным. Радик, ты завтра с утра доложишь мне о том, что сделано, что нужно сделать по выполнению принятого нами плана. Подробнее - о деталях. В три мы обсудим твой доклад уже как полноправного руководителя Сингапура +", а потом и на банкет будем потихоньку собираться. Вот видишь, и у Тебя сегодня вечером возникнут проблемы. Решай их. Все свободны. Петр Яковлевич, а тебя попрошу задержаться. Нужно кое-что обсудить.
Степан Петрович умел разговаривать с людьми, и не просто умел - долгие годы номенклатурной работы отточили это умение до совершенства. Да, номенклатура, элита советского общества… Теперь она называется по-другому: "новые русские", хотя имена многих "новых" давно уже вызывают оскомину у простых русских. Но, как и прежде, их мнение никого не интересует.
- Все еще злишься на Радика? - негромко спросил Степан Петрович, когда Уральцев и Назимов ушли. - Не можешь ему простить, что Наташа ушла от тебя?
- Это в прошлом, - спокойно ответил Нигилист. - Вы знаете, что я живу будущим, прошлого для меня не существует.
- Неужто и вправду не вспоминаешь Наташку? - удивился Шеваров. - Красивая девка была, красивая. Завидовал я тебе даже, по-хорошему, конечно, по-дружески, но завидовал. Не знаешь, где она теперь, чем занимается?
- Замуж вышла, но меня это не интересует.
- С тебя станется, - вздохнул Шеваров. - Ты у нас гениальный стратег, а гении они все немного не того… Я тебя, Петя, вот о чем хочу спросить. Ты знаешь Ирину Таранову? Барсуков говорит, она подруга твоей бывшей жены, Наташки.
- Знаю. Студентка… Щепкинского, кажется. Или Щукинского, я все время их путаю, эти училища. Свидетельницей была у меня на свадьбе. А что? Почему вы спрашиваете, Степан Петрович?
- Да понимаешь, в чем дело, - лукаво усмехнулся Шеваров. - Этот негодяй Барсуков как-то показал мне кадры, не вошедшие в один дурацкий фильм. И там была эта Ирина. Ну, скажу я тебе, и девка! Это что-то невероятное. Такая, понимаешь, любовная сцена, страсть, ненависть… Эх! Запала она мне в душу, покоя нет. А Барсуков, подлец, говорит, живет она с мужем кое-как, денег нет, играет в студенческом театре… Вы, Степан Петрович, говорит, станьте ее спонсором, с вашими, дескать, возможностями, всего можно достигнуть. И сегодня хочет затащить меня на спектакль их театра, познакомить с этой девкой. Ну и что ты думаешь по этому вопросу?
- Ирина эффектная женщина, - спокойно сказал Нигилист, - страстная. Я с нею не спал, но по тому, как она пренебрежительно относилась ко мне, знаю: большая эгоистка, если что ей не нравится, отшвырнет, не задумываясь. Ну а если понравится… Вот и делайте выводы. Сумеете расположить ее к себе, вполне можете рассчитывать на продолжение. Нет - лучше сразу уйти.
- Значит, надо суметь, - определил свою задачу Шеваров. - А ее муж… тоже какой-то, понимаешь, актеришка… он бучу не подымет? Ты знаешь, моя Инга - баба спокойная, но скандалы никому не нужны, особенно нам, людям солидным, так сказать, уважаемым в обществе. Не станет, понимаешь, следить, козни всякие строить?
- Чтобы нейтрализовать мужа, есть одно замечательное средство, - бесстрастно сказал Нигилист. - Нужно с ним познакомиться, побывать у него дома, произвести приятное впечатление. Пусть думает, что, если жена задерживается, она в обществе хорошего человека, большого поклонника ее таланта.
- Да? - с недоверием спросил Шеваров. - Думаешь, не станет возмущаться?
- А кто он против вас? Вы просто подавите его волю своим превосходством. Кроме того, специалисты говорят, это дает ни с чем не сравнимое ощущение истинной власти, когда люди подчиняются не потому, что вы начальник и обеспечиваете их зарплатой, а потому, что понимают: они - ничтожество против вас.
- Ну ты и сказал! - довольно хохотнул Шеваров. - Но - помог мне, спасибо, Петя. Я твой должник.
- Пожалуйста, - сказал Нигилист.
Выйдя из дверей серого двухэтажного особняка, в котором располагалось руководство концерна "Сингапур", Нигилист резко повернул голову вправо, влево, оценивая обстановку. Мощная служба безопасности контролировала ситуацию в этом и близлежащих переулках, но… осторожность еще никому не помешала в нынешнее время, когда кровавые разборки вспыхивали чуть ли не каждый день в разных районах Москвы.
Черный "мерседес-600" проехал метров десять и плавно остановился рядом с Нигилистом. Петр Яковлевич открыл дверцу, сел на переднее сиденье, старательно пристегнул ремень безопасности. Потом повернулся к водителю, вопросительно взглянул на высокого белобрысого мужчину с короткой стрижкой.
- Какие новости, Олег?
- Все нормально, Петр Яковлевич, - сказал Олег Ратковский, телохранитель, а зачастую и шофер Нигилиста. - Прикажете доложить оперативную обстановку?
- Зачем приказывать, слушай, сам доложишь, - невозмутимо сказал Нигилист, подражая акценту Радика.
Ратковский улыбнулся.
- Все-таки назначение состоялось?
- Я не особо противился. Пусть расслабится, почувствует себя большим начальником. Нам это не помешает. А ему - вполне возможно. Я даже принял приглашение на банкет. Завтра в "Праге", в семь. Все нормально, Олег. Главное, чтобы название концерна не изменили, вот за этим мы и будем следить. Ты помнишь, откуда такое название: "Сингапур"?
- Обижаете, Петр Яковлевич! Кто же этого не знает? Я имею в виду наших людей. Степан, ИНГА, Плюс Уральцев.
- Верно, - кивнул Нигилист. - Вряд ли мы обрадуемся, если он будет называться "СингапРАД" или что-то в этом роде. Но я надеюсь, что этого не случится.
- Давно хотел спросить, а почему вашего имени нет в названии? - сказал Ратковский, разгоняя машину. - Это ж несправедливо. Все знают, что самые прибыльные операции разрабатывали вы, а вся слава достается Инге и Уральцеву.
- Не вписывается в контекст. Шеваров был очень доволен, когда придумал "Сингапур", польстил своей супруге, а то она здорово обижалась на него за слишком частые командировки. Старик обалдел от этой находки так, что, будь Уральцев бомжем с чердака соседнего дома, все равно внес бы его фамилию в название. Ну а мое имя никак не вписывалось в эту идиллию. На "СингаПЯН" Шеваров все равно не согласился бы. Ну ладно, давай о деле.
- В четырнадцать тридцать артист с решительным видом вышел из своего театра и направился, как я понял, к Барсукову. Разбираться с подлым продюсером. В пятнадцать двадцать он вошел в здание, где располагается контора нашего кинодеятеля. Через двадцать три минуты вышел из здания, вид у него был вполне довольный. Поскольку у него вечером спектакль, он отправился обратно в театр. Я не стал за ним следить, зашел посмотреть, как себя чувствует Барсуков.
- Сильно он его?
- Все по порядку, Петр Яковлевич. Охранник подтвердил, что артист побывал здесь. Парень выглядел счастливым, оказывается, Таранов снимался в каком-то фильме про современную шпану, и фильм этот чуть ли не самый любимый у парня. Естественно, он пропустил Таранова к Барсукову. Меня - тоже. Дверь в кабинет была заперта, но когда наш кинодеятель услышал, что это я, обрадовался так, что задвижку не сразу мог отодвинуть. Ничего страшного. Артист просто отхлестал его по морде, как пьяницу-воровку на рынке. Морда у Барсукова была красная, одно ухо, по-моему, распухло. И настроение, конечно, самое мстительное. Убрать, уничтожить, истребить и все такое. Сказал, что звонил вам, но вы были на совещании у Шеварова и не смогли подойти к телефону.
- Да, мне Галя передала, что он звонил. Потерпит.
Машина, мягко покачиваясь на выбоинах, стремительно мчалась по Садовому кольцу. Нигилист, откинувшись на кожаное сиденье, задумчиво смотрел вперед.
- Вы будете звонить Барсукову? - спросил Ратковский.
- Да, попозже. Что еще он говорил?
- Что честно выполнил все ваши поручения и очень надеется, что вы защитите его от посягательств всяких негодяев, которые пытаются помешать вашей совместной работе.
- Давай расклад по времени на сегодня, - резко сказал Нигилист.
- В семь вечера у него спектакль. Заканчивается примерно в половине девятого. Полчаса на то, чтобы привести себя в порядок, час езды до дома на общественном транспорте. Итого, в районе десяти он будет возле своего дома. Если, конечно, не решит заглянуть куда-либо еще. Проследить?