- Тогда налей ему кларета, - произнесла гостеприимная хозяйка. - Хотя, учитывая довольно поздний час, кларет - слишком слабый напиток.
Мег вышла по делам. Тетя вздохнула, снова вздохнула, для чего не было никаких вводимых причин, кроме виски.
- Как хорошо, что вы зашли навестить меня, - простонала она. - Кто знает, может быть, когда вы снова решите заглянуть сюда, мы уже не увидимся… Нет… Я давно готова. Но чаша… Я не испила свою чашу до дна… - При этом она невзначай тряхнула рюмкой, и я подумал о том, как подшучивает порой жизнь над ЛЮДЬМИ.
- И я должна сказать, что покину этот мир с благодарностью, - добавила она после нескольких вздохов.
Трогательно было выслушивать это. Жестокая правда заключалась в том, что старая леди цеплялась за жизнь, как вошь за задницу свиньи. Всякий раз, когда ей было плохо, она себе настойчиво внушала: "Ничего, мне чуточку лучше, чуточку лучше, завтра будет совсем хорошо".
- Я должна была бы покинуть этот мир раньше, - продолжала она, - но я не могу оставить ее одну… пей, мой мальчик, пей…
Я все-таки предпочел виски той гадости, что мне дали.
- Ага, - заключила тетя. - Я не могу уйти с миром, пока она не устроена.
Она потянула носом и вернулась к своей рюмке. Джордж ухмыльнулся, потом посерьезнел и, сделав хороший глоток виски, крякнул. Этот звук встряхнул старую леди.
- Пей на здоровье, - сказала она.
Снова потянув носом, она вернулась к своей рюмке. Он вздрогнул. Снова наполнил стакан и снова выпил.
- Ты, наверное, никогда не целовался с девушками… по-настоящему, - и она вылила остатки виски себе в глотку.
Пришла Мег.
- Пошли, бабуля, - сказала она. - Пора спать.
- Посиди с нами и выпей. Не каждый же вечер к нам приходят гости.
- Нет уж, позволь мне отвести тебя в кровать. По-моему, с тебя достаточно.
- А я говорю, посиди. Выпьем портвейна. Хватит пререкаться.
Мег принесла еще рюмку и бутылку. Я подвинулся, чтобы дать ей место на диване между мной и Джорджем. Мы все попробовали портвейн. Мег, добрая и наивная девушка, терпеливо, с благопристойным видом ждала, когда мы насытимся портвейном. Ее щечки завлекающе румянились, когда она смеялась, и на них появлялись восхитительные ямочки. Не менее восхищала безукоризненная, стройная шея. Она вдруг повернулась к Джорджу, когда тот спросил ее о чем-то, и их лица оказались слишком близко друг к другу. Он поцеловал ее, а когда она отшатнулась назад, вскочил и с жаром поцеловал в шею.
- Ля-ля-ди-да-ля-ди-да-ди-да, - запела старуха с удовольствием и сжала свою рюмку.
- Давайте чокнемся! - крикнула она. - Все вместе чокнемся!
Мы все четверо чокнулись и выпили. Джордж налил вина в тумблер и выпил до дна. Он был возбужден, и вся его энергия, обычно сдерживаемая, вдруг выплеснулась наружу.
- Выпьем, тетушка! - завопил он, поднимая бокал. - Выпьем за то, чего вам хочется, вы сами знаете, за что!
- Я знаю, что была такой же храброй и пылкой, как все, - крикнула она. - Посмотрим, как у тебя это получится. По-моему, все будет в порядке. Договорились? Давайте еще чокнемся.
- Договорились, - сказал он, прежде чем прикоснулся губами к своему бокалу.
- О чем договорились? - спросила Мег.
Старая леди громко засмеялась и подмигнула Джорджу, который встал и губами, мокрыми от вина, звучно поцеловал Мег, сказав:
- Речь шла об этом.
Мег утерлась большим фартуком и почувствовала себя страшно неловко.
- Ну так пойдем, бабуля? - попросила она.
- Как мне быть, Джордж?
- Не уходи, тетушка.
- Ух-ху-ху, - проворчала старая леди. - Ладно, не будем делать ошибок! Бери свечу, Мег, я готова.
Мег принесла большой подсвечник. Билл принес деньги в жестяной коробке и передал их в руки старой леди.
- Иди тоже спать, парень, - сказала она уродливому, сморщенному слуге. Он сел в углу и начал стаскивать с себя сапоги.
- Подойди и поцелуй меня на прощанье и скажи "спокойной ночи", Джордж, - сказала старуха, а когда он так поступил, она что-то прошептала ему на ухо, от чего он громко рассмеялся.
Она плеснула виски в свой стакан и предложила слуге выпить. Потом, с трудом подняв себя, оперлась на Мег и пошла наверх.
Когда-то она была крупной женщиной, это можно было заметить и сейчас, но на нее становилось жалко смотреть, когда рядом находились такое восхитительное создание, как Мег. Мы слышали их медленные шаги по ступенькам. Джордж сидел, покручивая ус и усмехаясь половиной рта. Его глаза блестели немного по-детски, как будто он пережил новые для него ощущения. Потом он плеснул себе еще виски.
- Послушай, хватит! - предупредил его я.
- Чего ради? - ответил он тоном испорченного ребенка и рассмеялся.
Билл, который некоторое время сидел, разглядывая дырку в носке, осушил свой стакан и, грустно сказав: "Спокойной ночи!", заскрипел наверх по лестнице.
Наконец спустилась Мег. Я встал и заявил, что нам пора уходить.
- Я закрою за вами двери, - сказала она, чувствуя себя как-то неловко.
Джордж встал. Он ухватился за край стола, чтобы сохранить равновесие. Посмотрев на Мег, он сказал:
- Пойди сюда, - и кивнул ей головой. - Подойди сюда, я желаю кое о чем спросить.
Она посмотрела на него с недоумением, но по-прежнему сохраняя улыбку. Он обнял ее одной рукой и, глядя ей в глаза и приблизив к ней свое лицо, сказал:
- Позволь поцеловать тебя.
Не сопротивляясь, она подставила ему свои губы, уставив на него свои карие глаза. Он поцеловал ее и прижал к своему телу.
- Я хочу жениться на тебе, - сказал он.
- Давай! - ответила она мягко, то ли с радостью, то ли с сомнением.
- Я намерен это сделать, - повторил он, прижимая ее все крепче к себе.
Я стоял в открытых дверях и смотрел в ночь. Мне казалось, что это длилось очень долго. Потом я услышал голос старухи сверху:
- Мег! Мег! Отправь его домой. Давай скорей!
Тишина. Тихое бормотанье. Потом голоса раздались рядом со мной.
- Спокойной ночи, мой мальчик, счастья и удачи тебе! - прокричал голос старухи. Джордж быстро поцеловал Мег на прощанье в дверях.
- Спокойной ночи, - тихо сказала она, глядя нам вслед.
Потом мы услышали грохот тяжелых засовов.
- Знаешь, - начал он и прочистил горло. Его голос был хриплым и приглушенным от возбуждения. Он попытался снова произнести: - Знаешь… она… такая замечательная.
Я не ответил, но он на это не обратил внимания.
- Проклятье! - взорвался он. - Почему я ее отпустил!
Мы шли молча… его возбуждение как-то стало ослабевать.
- А как выгибается ее тело… какое оно красивое. Когда ты смотришь на нее… То чувствуешь… Одним словом, ты понимаешь…
Допустим, я понимал, но не обязательно же было говорить об этом вслух.
- Понимаешь… я вижу сны… мне снятся женщины… понимаешь… это всегда Мег, она смотрит так нежно, так изгибается всем телом…
Он начал волочить ноги. Когда мы подошли к железнодорожному переезду, он споткнулся и чуть не рухнул, но удержался, потому что я вовремя подхватил его.
- Господи! Сирил, неужели я пьян? - спросил он.
- Не слишком, - ответил я.
- Нет, - пробормотал он. - Не может быть.
Однако ноги снова стали волочиться, его стало качать из стороны в сторону. Я крепко держал Джорджа за локоть. Он сердито что-то бормотал. Потом медленно произнес:
- Я чувствую себя так, что готов упасть и уснуть прямо здесь.
Мы все время спотыкались бредя вдоль железной дороги. Он становился все тяжелее. Когда мы подошли к ручью, то перешли его вброд. Уже во дворе я предупредил его, чтобы он держался прямо. Он постарался ступать более уверенно, и мы вошли на ферму. Тут он всем весом повалился, начал развязывать краги. И вдруг уснул, я побоялся, что он нырнет сейчас вперед головой, и снял с него краги, потом мокрые ботинки и шарф. Я растолкал его, хорошенько встряхнув, чтобы снять пальто. Я услышал скрип ступенек и сразу подумал, что это его мать. Но в дверях возникла Эмили в длинной белой ночной рубашке. Она посмотрела на нас темными глазами, полными ужаса, и прошептала:
- Что случилось?
Я тряхнул головой и посмотрел на ее брата. Голова снова упала ему на грудь.
- Он ранен? - спросила она, ее голос прозвучал громко.
Он поднял голову и посмотрел на нее тяжелым и сердитым взглядом.
- Джордж! - сказала она со страхом. Он злобно продолжал смотреть на нее. - Он пьян? - прошептала она, отшатнувшись, и обрушилась на меня. - Ты его напоил?
Я кивнул. Я тоже начинал сердиться.
- О, если мама проснется! Я должна немедленно уложить его в кровать! О, как ты мог!
Этот свистящий шепот рассердил и его, и меня. Я схватил Джорджа за ворот. Он захрипел что-то невразумительное. У Эмили даже перехватило дыхание. Он сердито посмотрел на нее, и я испугался, что он начнет сейчас буянить.
- Иди наверх! - шепнул я ей. Она покачала головой. Я видел, как он тяжело переводил дыхание, как на его шее набухали вены. Я был рассержен ее непослушанием.
- Ступай же, наконец, - велел я грозно, и она ушла, все еще колеблясь и оглядываясь назад.