После первого причастия найденышу стало уже столько лет, что его можно было определить на место, и он, к радости Забеллы, поступил в услужение на мельницу, чему не препятствовал и мэтр Бланше, так как все давно смекнули, что найденыш - славный малый, работящий, услужливый, куда более крепкий, проворный и сметливый, чем его сверстники. К тому же он удовольствовался платой в десять экю, так что взять его был прямой расчет. Убедившись, что теперь он окончательно устроен на службу к Мадлене и маленькому Жанни, которого горячо любил, Франсуа был совершенно счастлив, а когда увидел, что его заработок дает Забелле возможность платить за жилье и снимает с нее самую тяжкую из забот, он почувствовал себя настоящим богачом.
К несчастью, бедной Забелле недолго пришлось пользоваться этой наградой за свои труды. К зиме она сильно занемогла и, несмотря на все старания найденыша и Мадлены, скончалась на сретенье, хотя перед смертью ей стало лучше и все уже решили, что она пошла на поправку. Мадлена жалела о ней и много плакала, но все же не забывала утешать бедного найденыша, который без нее сам бы умер с горя.
Даже год спустя он ежедневно, чуть ли не ежеминутно, вспоминал о Забелле и однажды сказал мельничихе:
- Когда я молюсь о душе моей бедной матушки, меня вроде как берет раскаяние - я слишком мало ее любил. Я твердо помню, что изо всех сил старался угождать ей, ни разу ей слова поперек не сказал и услужал не хуже, чем теперь вам; и все-таки, госпожа Бланше, я должен признаться вам кое в чем, что меня гнетет и за что я частенько прошу прощения у бога: с того дня, когда бедная моя мать хотела отправить меня в приют, а вы вступились и не дали ей это сделать, любовь к ней невольно ослабела в моем сердце. Я не держал на нее зла, запрещал себе даже думать, что она поступила худо, решив меня бросить. Она была в своем праве: от меня ей был один убыток, ваша свекровь нагнала на нее страху; к тому же, пошла она на это против воли - я-то видел, как сильно она меня любит. Сам не знаю, почему у меня в голове все перевернулось, но это было сильней меня. С тех пор как вы сказали слова, которых я не забуду до смерти, я полюбил вас сильней, чем ее, и как ни старался, я думал о вас чаще, чем о ней. Теперь она умерла, но я не умер с горя; а вот умри вы, не жить бы и мне.
- Да что же я тебе такого сказала, бедный мой мальчик, что ты мне за мои слова всю душу отдал? Не припоминаю.
- Не припоминаете? - переспросил найденыш и уселся у ног Мадлены, которая, слушая его, не переставала прясть. - Так вот, дав моей матери несколько экю, вы сказали: "Я покупаю этого мальчика, он теперь мой". А потом поцеловали меня и прибавили: "Никакой ты не найденыш, понял? У тебя есть мать, которая будет любить тебя, как родного". Вы же сказали это, госпожа Бланше?
- Может быть. Но я сказала лишь то, что думала и думаю сейчас. Разве ты считаешь, что я не сдержала слова?
- Нет, что вы! Только…
- Что только?
- Нет, не скажу. Жаловаться грешно, а я не хочу быть забывчивым и неблагодарным.
- А я знаю: ты не можешь быть неблагодарным. Говори все, что у тебя на душе, я так хочу. Ну, чего же тебе не хватает, чтобы ты считал себя моим сыном? Отвечай. Я велю тебе, как велела бы Жанни.
- Так вот, вы так… вы так часто целуете Жанни, меня же не целовали с того дня, о котором мы сейчас толковали. А я так стараюсь мыть лицо и руки - я ведь знаю, что вы не любите грязнуль и то и дело моете да причесываете Жанни. Но вы все равно меня не целуете, да и моя мать Забелла тоже не целовала. А я вижу, как все матери ласкают своих детей, и потому понимаю, что я всего-навсего найденыш, и вы этого не забываете.
- Так поцелуй меня, Франсуа, - сказала мельничиха, усаживая мальчика к себе на колени и нежно целуя в лоб. - Ты прав: я в самом деле виновата, что не подумала об этом, а ты заслужил, чтобы к тебе относились получше. Ну, видишь? Я целую тебя от всего сердца. Теперь ты веришь, что ты не найденыш, правда?
Мальчик обвил шею Мадлены и так побледнел, что она в изумлении осторожно сняла его с колен и попыталась заговорить о чем-нибудь другом. Но он тут же убежал, словно собираясь спрятаться, и эта встревожило мельничиху. Она пошла и разыскала его в углу гумна, где он, весь заплаканный, стоял на коленях.
- Ну, будет, будет, Франсуа! - сказала она, поднимая его. - Что это с тобой? Если ты думаешь о бедной своей матери Забелле, помолись за нее, и у тебя сразу от сердца отляжет.
- Нет, нет, - ответил мальчик, ухватившись за край Мадленина передника и изо всех сил целуя его, - не думаю я о своей бедной матери. Разве не вы моя мать?
- А тогда чего же ты плачешь? Ты меня огорчаешь.
- Да я и не плачу, - ответил Франсуа, поспешно утерев глаза и притворяясь веселым. - То есть не знаю, почему плакал. Честное слово, не знаю: я ведь сейчас так счастлив, словно в рай попал.
V
С тех пор Мадлена каждое утро и вечер целовала мальчика, ни дать ни взять как родного сына и делала разницу между Жанни и Франсуа лишь в том, что больше баловала и ласкала младшего, как тому и полагалось по возрасту. Ему было всего семь, а найденышу уже двенадцать, и Франсуа отлично сознавал, что с мальчиком его лет нельзя нежничать, как с малышом. К тому же с виду они отличались друг от друга еще сильней, чем по годам. Франсуа был такой крупный и здоровый, что мог сойти за пятнадцатилетнего, Жанни же был малорослый и хрупкий - словом, вылитая мать.
Но как-то утром, когда Франсуа зашел поздороваться с мельничихой и она, по обыкновению, поцеловала его на пороге дома, служанка заметила:
- Не сочтите за обиду, хозяйка, но сдается мне, негоже вам целовать этого малого, как девчонку, - он чересчур взрослый.
- Вот те на! - удивилась Мадлена. - Разве ты забыла, сколько ему лет?
- Нет, не забыла и не видела бы в этом ничего дурного, не будь он найденышем. А так я, простая служанка, и то ни за какие деньги не стала бы его целовать.
- Нехорошо так говорить, Катрина, - оборвала ее госпожа Бланше, - а уж при бедном ребенке и подавно.
- Пусть ее говорит, пусть все говорят, - отважно бросил Франсуа. - Я из-за этого не огорчусь. Раз вы, госпожа Бланше, не считаете меня найденышем, мне этого довольно.
- Ну и ну! - воскликнула служанка. - Впервые слышу от него такие длинные речи! Выходит, ты тоже два слова связать умеешь, Франсуа? А я-то думала, что тебе наши разговоры - и те невдомек. Знай я, что ты все слышишь, я бы не сказала при тебе того, что сказала, - мне вовсе неохота тебя обижать. Ты славный малый, покладистый и услужливый. Ну, будет, будет, выкинь мои слова из головы; мне впрямь смешно, когда хозяйка целует тебя, но лишь потому, что, на мой взгляд, ты для этого чересчур вырос и, ластясь к ней, кажешься еще глупей, чем на самом деле.
Уладив таким манером недоразумение, толстуха Катрина отправилась варить еду и начисто позабыла о случившемся.
Найденыш же пошел за Мадленой к плотику для стирки и, усевшись рядом с мельничихой, заговорил так, как умел говорить только с ней и только для нее.
- Помните, госпожа Бланше, - спросил он, - как однажды, давным-давно, я тоже оказался здесь и вы уложили меня спать, прикрыв своим платком?
- Помню, мой мальчик, - ответила она. - В тот день я впервые тебя и встретила.
- Неужели впервые? Я в этом не был уверен - я плохо помню то время: оно мне видится, как сквозь сон. Сколько же лет с тех пор прошло?
- Сколько? Дай-ка подумать… На круг - шесть, потому что моему Жанни было тогда четырнадцать месяцев.
- Выходит, мне было меньше, чем ему теперь? Как вы считаете, будет он после первого причастия помнить то, что с ним было сейчас?
- Буду, буду, - сказал Жанни.
- Как знать! - усомнился Франсуа. - Что, к примеру, ты делал вчера в это же время?
Растерянный Жанни попытался что-то ответить, но так и умолк с открытым ртом и сконфуженным видом.
- А ты сам, Франсуа? Бьюсь об заклад, ты тоже ничего не помнишь, - вмешалась мельничиха, которую всегда забавляли болтовня и споры мальчиков.
- Я-то? - смутился найденыш. - Подождите минутку… Я отправился в поле, прошел вот здесь… и думал о вас; как раз вчера я и вспомнил, как в тот день вы укутали меня в свой платок.
- Ну и память у тебя! Просто удивительно, как ты такую старину помнишь. А не забыл ты, что у тебя был жар?
- Конечно, забыл!
- И что ты отнес мое белье ко мне домой, хоть я этого тебе не велела?
- Тоже не помню.
- А я всегда об этом вспоминаю, потому что тогда сразу поняла, какое у тебя доброе сердце.
- У меня тоже доброе сердце, правда, мама? - вмешался маленький Жанни, протягивая матери наполовину съеденное им яблоко.
- Конечно, доброе. Ты видишь, сколько хорошего делает Франсуа, и сам будешь поступать так же, когда подрастешь.
- Буду, буду, - мгновенно согласился мальчуган. - А сегодня вечером сяду на каурую и погоню ее в луга.
- Ого! - рассмеялся Франсуа. - А потом полезешь на большую рябину синичье гнездо разорять? Нет, погоди, пока я тебе это не позволю, малыш. Но вот что, госпожа Бланше. Хочу я у вас одну вещь спросить, да не знаю, скажете ли вы.
- Там будет видно.
- Почему люди думают, что я сержусь, когда меня кличут найденышем? Разве так уж плохо им быть?
- Конечно, нет, мой мальчик. Это же не твоя вина.
- А чья?
- Богатых людей.
- Богатых людей? Как так?
- Ты сегодня чересчур много спрашиваешь. Я отвечу тебе в другой раз.
- Нет, сегодня, госпожа Бланше, сейчас.
- Не могу я этого объяснить… Да ты сам-то знаешь, что такое найденыш?
- Знаю. Это когда отец и мать отдают тебя в приют, потому что им не на что кормить тебя и растить.