- Ты один?
- Слава Богу.
Закрыв дверь, он повернулся к ней. Глаза ее обеспокоенно забегали, и ему захотелось улыбнуться. Чтобы сделать матери приятное, он принял ванну, побрился и вымыл голову, но одеваться не стал и по-прежнему расхаживал в купальном халате.
Старая дева вроде Марси, наверное, не привыкла разговаривать с босыми, голоногими и гологрудыми мужиками, хотя она не утратила самообладания, когда он в больнице встал с кровати в одной только грудной повязке.
Однако больничная палата - это безопасное, некомпрометирующее окружение в отличие от квартиры вдовца. Чейз почувствовал ее неловкость и решил, что так ей и надо, раз она вперлась туда, куда не звали.
- Это тебе. - Марси протянула ему живописный букет.
- Цветы?
- Это что, роняет мужское достоинство? - раздраженно поинтересовалась она.
- Не в этом дело. Они напоминают мне о похоронах. - Он положил букет на кофейный столик, который Девон сегодня днем отполировала до зеркального блеска. - Спасибо за цветы, но я предпочел бы бутылку виски. Все равно какого сорта.
Она покачала головой.
- Пока ты принимаешь болеутоляющее - ни за что.
- Эти пилюли не снимают боль.
- Если у тебя такая сильная боль, то, может быть, следует вызвать "скорую помощь", чтобы тебя положили в больницу?
- Я вовсе не об этой боли, - пробормотал Чейз, отворачиваясь и направляясь к бару, где остался его обед. - Хочешь?
- Чили? - Она с отвращением уставилась в плошку с жирным мясом, тушенным по-техасски, с острым красным перцем. - А что случилось с куриной лапшой, которую приготовила тебе твоя мать?
- Я ел ее во время ленча, но второй раз за день она мне в глотку не полезет.
- Я захватила консервированное чили; думаю, через пару дней для тебя это будет самая подходящая пища. Но сейчас - вряд ли это то, что тебе нужно.
- Не нуди насчет того, что я ем.
Он опустился на табуретку и отправил в рот еще ложку. Подняв голову, кивнул на другую табуретку, приглашая ее сесть. Она сбросила жакет и села.
Очистив плошку до дна, он отодвинул ее в сторону. Марси тотчас отнесла ее в мойку и, тщательно вымыв, поставила рядом с кастрюлькой, в которой он грел мясо. Потом приблизилась к кофейному столику, взяла букет и поставила его в высокий стакан, который поместила на стойку бара прямо перед ним.
- Нет смысла обрекать цветы на преждевременную смерть только из-за того, что ты идиот, - сказала она, снова устраиваясь на табуретке.
Он нахально хмыкнул:
- Пропадаешь зазря, Марси. Из тебя вышла бы чудесная женушка. Ты такая… - Он замолчал и всмотрелся в нее попристальнее. - Что у тебя с глазами?
- Что ты имеешь в виду?
- Вроде бы покраснели. Ты плакала?
- Плакала? Конечно, нет. Меня что-то линзы стали беспокоить. Пришлось их вынуть.
- Линзы… Пока я не увидел тебя в очках, мне и в голову не приходило, что ты теперь носишь контактные линзы. Твоя внешность очень изменилась по сравнению со школой.
- Несколько двусмысленный комплимент, но все равно - спасибо.
Он перевел взгляд пониже.
- И грудь появилась.
- Все равно ничего примечательного. Не то что у твоей возлюбленной.
Он как-то заметно подобрался, на лбу проступили морщины.
- Возлюбленной?
- Та, вчерашняя дама…
Он успокоился.
- А… У нее сиськи что надо, а?
Марси вытянула руки вперед:
- Вот досада! Ты что, не помнишь?
- Нет. Ни единой черты.
- Не помнишь серебряные волосы и пронзительно-алые ногти?
- Не-а! - Глядя ей прямо в глаза, он добавил: - Она была просто удобная шлюшка.
Марси хладнокровно навалилась на стойку бара. Не отводя взгляда, она подалась вперед.
- Послушай, Чейз, давай я избавлю тебя от усилий, которые ты тратишь, чтобы меня оскорбить. Не существует такого оскорбления, которого я не слышала бы, начиная с того, что меня звали Четырехглазой Куриной Ножкой, и Занудой, и Рыжиком… Так что ты можешь вести себя как подонок, когда я приношу тебе цветы, и это меня не оскорбляет. Что до непристойностей, то я работала вместе с мужиками, с тех пор как окончила колледж. На любую неприличную шутку, которую ты только можешь придумать, я могу ответить еще более неприличной. Я знаю все слова, которые пишут в сортирах. Ты не можешь сказать ничего, что бы меня возмутило или шокировало… Понятно, что твоя потенция не умерла вместе с твоей женой, хотя тебе этого, быть может, и хотелось бы. У тебя есть физиологические потребности, которые ты удовлетворяешь с теми бабами, которые в данный момент оказываются под рукой. Я тебя не хвалю и не осуждаю за это. Сексуальность естественна для человека, и каждый из нас распоряжается ей по-своему. Нет, меня ставит в тупик не твое поведение, а поведение тех женщин, которые позволяют тебе себя использовать. Кругом люди, которые о тебе беспокоятся, а ты упорно отвергаешь их внимание и злоупотребляешь их заботой. Но я не позволю тебе поступать подобным образом со мной. У меня есть более подходящие и намного более приятные способы проводить время.
Она встала, потянулась за жакетом и надела его.
- Ты, наверное, слишком туп, чтобы понять, что самое лучшее, что с тобой случилось, - это бык по кличке Эльдорадо. Жаль только, что он не лягнул тебя как следует в башку. Может, вбил бы тебе немного здравого смысла!
Она направилась к двери, но не смогла и шагу ступить. Чейз поймал ее за полу жакета.
- Извини, пожалуйста, останься ненадолго!
Повернувшись, она бросила на него возмущенный взгляд:
- Чтобы ты еще раз проехался насчет того, что я не замужем? Чтобы снова попытался шокировать меня непристойностями?
- Нет. Чтобы я не был таким чертовски одиноким!..
Чейз не знал, почему он так открылся перед ней. Может, потому, что она была так же честна с ним. В глазах всех остальных она была добившейся успеха привлекательной женщиной. Однако когда она смотрела в зеркало, то видела там высокого, худого очкарика с волосами цвета морковки и накладками на зубах.
- Пожалуйста, Марси…
Для виду она еще поупиралась, когда он потянул ее за руку, но в конце концов смягчилась и снова уселась на табуретку с гордо поднятой головой. Впрочем, после того, как их пристальный взгляд в глаза друг друга растянулся на долгие секунды, нижняя губа Марси начала подрагивать.
- Ты все-таки винишь меня в смерти Тани, да?
Он поймал обе ее руки и сжал их в своих ладонях.
- Нет, - ответил он твердо. - Нет. Очень жаль, если у тебя все же создалось такое впечатление.
- Наутро после аварии вы с Лаки пришли ко мне в больницу, и я спросила, считаешь ли ты меня виноватой в смерти Тани. Помнишь?
- Нет. Я был переполнен горем и почти ничего не помню о том времени. Лаки потом сказал мне, что я вел себя как настоящий шизик. Но что я помню точно, так это то, что у меня не было зла на тебя. Виноват тот парень, который вылетел на красный свет. Бог так распорядился, при чем здесь ты? Ты тоже пострадавшая. Я убедился в этом, когда мы ехали домой.
Он невидящим взглядом уставился на свои руки, но не почувствовал ничего даже, когда провел большим пальцем по костяшкам ее пальцев.
- Я так любил Таню, Марси.
- Знаю.
- Но тебе не понять… Никто не может понять, как сильно я ее любил. Такая добрая, чуткая… Она никогда не скандалила, очень переживала, когда кто-нибудь расстраивался. Умела дразнить так, чтобы было смешно, но совсем не обидно. Таня никогда не причиняла боль. Нам было невероятно хорошо вместе. Плохие дни с ней становились лучше, а хорошие - великолепными.
Он вздохнул полной грудью.
- А потом ее не стало. Так внезапно. Так необратимо. Только пустота и туман вокруг.
Он почувствовал, как к горлу подступает комок - свидетельство того, что мужество покидает его, и с трудом сглотнул.
- Я попрощался с ней. Обнял и поцеловал. Помахал ей вслед, когда вы уезжали. А потом я увидел ее уже в морге. На столе. Было холодно, у нее посинели губы…
- Чейз!
- И ребенок, Марси… Мой ребенок! Он погиб. - Глаза его наполнились жгучей влагой. Чейз отпустил руки Марси и, сжав кулаки, размазал предательские слезы. - Иисусе…
- Поплачь, поплачь - станет легче…
Он ощутил на своем плече ее руку.
- Если бы только я поехал с вами, как она хотела, может, ничего и не случилось бы!
- Ты не можешь знать это наверняка.
- И почему я не поехал? Какие-то важные дела задержали, что ли? Если бы я поехал, то, может быть, сидел бы там, где была она. Может быть, она выжила бы и родила нашего ребенка, а я бы погиб. Жаль, что не погиб. Было бы лучше…
- Нет, не лучше! - Резкий голос Марси заставил его вздрогнуть. Он отнял руки от лица. - Если ты еще раз скажешь что-нибудь в том же роде, я снова дам тебе пощечину.
- Но ведь так оно и есть, Марси.
- Неправда, - резала она, категорично тряхнув головой. - Если ты и в самом деле хотел смерти, почему ты не похоронен рядом с Таней? Почему ты не нажал на спусковой крючок, или не бросил с моста машину, или не взял в руки опасную бритву, или не проглотил горсть пилюль?
Она вскочила, дрожа от возмущения и продолжая наступать на него.
- Есть десятки способов покончить с собой, Чейз. Пьянство, бабы и родео тоже к ним относятся. Но можешь не сомневаться: это чертовски медленный способ саморазрушения. Так что либо ты лжешь, утверждая, что хотел умереть, либо ты действуешь поразительно неумело. Единственное, что тебе прекрасно удалось - это совершенно расклеиться и испортить жизнь всем окружающим.
Чейз тоже вскочил с места. Теперь его раненая грудь горела не от горя, а от гнева.