Чайник уже стоял на столе, и Кирилл укладывал в него вымытые листья смородины и мяты.
— У нас были гости? — спросила, стараясь не выдавать своего волнения, Зина.
— Нет, никого не было…
— А тетя никакая не заходила?
— Нет…
— А что делал дядя Дима, пока меня не было, — спал, как всегда?
— Да нет, рыбу ходил ловить. Мы ее засолили, а часть даже успели повесить в сарае…
— Понятно. А ты чем же занимался, дорогой племянничек? Не скучал?
— Нет, я сконструировал два робота, поймал четырех стрекоз и шесть бабочек. Хотите, я вам все покажу?
Зина, едва переставляя ноги, пошла за Кириллом в его комнату. Залитая солнцем, она была сплошь завалена детскими книгами, мячами, журналами, машинками… Над раскладушкой, застеленной голубым пушистым одеяльцем, были наклеены репродукции, вырванные из журналов, а также фотографии мальчишеских кумиров — Шварценеггера, Брюса Ли и тому подобных мышечных монстров. На маленьком столике лежало несколько альбомных листов с наколотыми на них стрекозами и бабочками, рядом на полу валялся марлевый самодельный сачок.
— А тебе не жалко было убивать стрекоз? — спросила неожиданно для себя Зина.
Глаза Кирилла округлились:
— А разве им больно?
— Конечно, больно. Они ведь были живые.
— Но у них не было крови, они даже не кричали, и я подумал…
— Кричали, но только ты не слышал. Запомни, Кирилл, все, что движется, — все живое.
И тут она увидела слезы на глазах мальчика.
Она хотела сказать ему что-то утешительное, но его в комнате уже не было. Синие шорты мелькнули за окном и скрылись в малиновых зарослях. «Ну вот, и ему настроение испортила».
Чаю уже не хотелось. Она вышла на крыльцо, позвала Кирилла, потом вернулась в кухню, посидела немного за столом, хотела поставить тесто для пирога, но передумала, снова вышла на крыльцо и, накинув на плечи махровое полотенце, направилась в сторону озера.
Кирилла она нашла в «лягушатнике» — крохотном заливчике, прилегающем к озеру, где плескалась детвора и где Кириллу было, самое большое, — по пояс. Он, казалось, забыл о своем горе, связанном с убийством стрекоз, и теперь окатывал каскадом сверкающих брызг маленькую девочку в лимонном оборчатом купальнике. Девочка была совсем уже мокрая, она пронзительно кричала в предчувствии очередной порции прохладных брызг, но, хохоча во все горло, вовсе и не пыталась увернуться. Рядом с ними дети постарше играли в мяч, который с упругим резиновым звуком бился о поверхность воды. Это был настоящий детский рай. В нескольких метрах от «лягушатника» загорали и купались взрослые.
Молодые женщины намазывали тело кремом для загара и, сверкающие как культуристы, медленно поджаривались на солнце.
Вокруг было много знакомых, с ней здоровались, звали попробовать клубничного компота или пива. Было почему-то такое ощущение, словно все они что-то не договаривают и отводят от нее взгляды…
Она постелила полотенце и легла на спину.
Сначала в глазах появились кроваво-красные рериховские горы, потом замелькали горячие темные вишни, словно ей под веки засыпали песку. Она в испуге открыла глаза — перед ней, а точнее, над ней стоял незнакомый мужчина в белых брюках и синей футболке с нелепой надписью на английском языке: «Поцелуй меня быстро».
— Вы из пятнадцатого домика? — спросил он и опустился перед ней на песок.
— Да, а что? — настороженно спросила Зина.
— Вы Олю Копейкину давно видели?
— На прошлой неделе, а что случилось?
— Пойдемте со мной. — Зина поднялась и, прихватив с собой полотенце, под заинтересованными взглядами загорающих дачников побрела за мужчиной в сторону спасательной станции.
— Что случилось? — повторила она, почувствовав, как гулко начинает стучать сердце.