Роберт мерил шагами комнату, что-то обдумывая. Вдруг он прищелкнул пальцами - в эту минуту точь-в-точь как большой кот, проглотивший воробья.
- Кажется, есть способ остановить его, Мэри. Нам надо заявить претензию на его мраморы! Именно ты оплачивала все раскопки, погрузки и транспортировку. А что? Они настолько же принадлежат тебе, насколько ему. И если ты пригрозишь забрать их, он капитулирует.
Почему она об этом не подумала? Они принадлежат ей, как принадлежит и все имущество, приобретенное за годы брака. У нее есть все необходимые расписки и счета об уплате.
- Мраморы - единственное, чем он владеет. Брумхолл заложен, все его имущество давно распродано. Роберт, ты считаешь возможным обосновать такую претензию?
- Это следует выяснить.
- Но имей в виду, мне они совершенно ни к чему. Надеюсь больше никогда в жизни их не видеть. Конечно, они прекрасны, но их красота… не знаю даже как выразиться… в общем, они не созданы для того, чтоб ими владели простые смертные.
В этих мраморах было что-то повергающее в благоговейный ужас. Она вспомнила напугавшее ее когда-то видение Немезиды.
- Что за фантастические вымыслы в устах здравомыслящей шотландочки, - сказал Роберт, поддразнивая ее.
- Просто ты их не видел. Они по-настоящему загадочны, они завораживают.
Роберт улыбнулся, и она не могла винить его за это. Должно быть, и впрямь ее слова звучали смешно. Но она не могла ничего объяснить ему: история была слишком долгой.
- Даже если они не такие уж и завораживающие, как я думаю, - продолжала Мэри, - мне не требуется сто двадцать тонн мраморных статуй. Но если я пригрожу ему, возможно, Элджин и оставит меня в покое. Если он поверит, что может лишиться их, не заработав на них ничего и не имея кредита на создание коллекции, он, может, не станет так торопиться лишать меня возможности видеть моих детей.
- Вся моя жизнь с Элджином оказалась неудачной!
Роберт только что вошел и как раз передавал лакею пальто и шляпу, когда Мэри встретила его в вестибюле этими словами. Ее отца с матерью уже не беспокоили отношения Мэри и Роберта, и понемногу они начинали относиться к нему как к будущему мужу дочери, который, возможно, станет спутником их старости. Они полагались на его суждения, когда вместе с адвокатами разрабатывали методы защиты на суде от притязаний Элджина. Но, по правде говоря, родители перестали с подозрением относиться к его поведению и приняли в семью только в качестве единственного оплота против потери их дочерью как репутации, так и детей.
- О чем ты? - переспросил он, и немедленно на его лице появилось выражение озабоченности.
- Я говорю о мятеже в Константинополе! Ты, наверное, помнишь, что в прошлом году мой друг, граф Себастиани, убедил султана расторгнуть мирный договор с Россией ради союза с Францией?
- Конечно помню. Никогда не имел ничего против этого Себастиани. Он неплохой парень и сделал немало, чтоб помочь тебе, когда Элджин был в тюрьме.
- Я знаю. - Мэри тоже сохранила теплые воспоминания об этом молодом человеке, к которому всегда относилась как к другу. - Но этот союз заставил Англию объединиться с Россией и тем свел на нет все наши усилия достичь дипломатических успехов в отношениях с Оттоманской империей. А сейчас ситуация стала еще хуже. Янычары, которые когда-то сопровождали меня в поездках по городу, подняли мятеж! Они заперли султана во дворце, а потом этот несчастный был убит главой стражи черных евнухов!
Мэри живо помнила этого евнуха, того, который пытался помешать ей посетить госпожу валиде, отказавшись выслать навстречу чужеземке парадное судно. Он подверг опасности ее жизнь, заставив пересекать залив в утлой лодчонке. Как же давно это случилось! Тогда Брюс был совсем маленьким, а крошка Мэри только что появилась на свет.
У Мэри сердце болело за валиде и Ханум, которая была любимой женой султана. Что случилось с ее прежними подругами? Нет сомнений в том, что обе женщины содержатся под стражей в том самом дворце, в котором валиде прожила так долго, ожидая прихода к власти ее сына. После происшедшего переворота получить от них известие наверняка будет невозможно.
- Сегодня попозже я пойду в церковь помолиться за моих друзей. Хотя кто знает? Сам капитан-паша вполне мог стоять за этим заговором. Думаю, мы никогда не узнаем правды. При всей доброжелательности, которая царила в моих отношениях с ними, должна согласиться, турки совершенно непостижимы.
- Раз уж мы заговорили о прошлом, позволь, я расскажу тебе новость, которая, возможно, удивит тебя еще больше.
- Не думаю, что смогу выдержать еще одно потрясение, Роберт.
Что еще могло случиться? Кто-нибудь умер?
- Кое-кто из высокопоставленных чиновников заявляет, что мраморы Элджина подделка.
- Что?
Роберт помахал в воздухе брошюрой, которую принес с собой.
- У него много недоброжелателей, Мэри, и одним из наиболее влиятельных является Общество любителей древностей. Члены его разделяют мнение Пэйна Найта о том, что Элджином вывезены из Греции статуи римского периода. Но это обвинение беспочвенно. Сэр Джозеф Бэнкс советовался с мировыми авторитетами в области античных искусств. Они утверждают, что эти статуи подлинные.
- Я это знаю наверняка, - сказала Мэри. - Мы с "грамотеями" нашли многочисленные упоминания об этих шедеврах в трудах древних авторов, а это, безусловно, доказывает их подлинность. И я не могу понять, почему мистер Найт так настаивает на своем.
- Потому что появление в нашей стране произведений Фидия автоматически лишает всякой ценности то, что он со своими помощниками натащил из Италии. В этом и кроется причина.
Роберт воспользовался своими связями в лондонском обществе, чтоб выяснить планы Элджина в отношении его греческой коллекции. За очень высокую цену - как Элджин сумел раздобыть деньги, Мэри не могла понять, скорее всего, для этой цели был использован кредит - он приобрел особняк на углу Пикадилли и Парк-лейн для того, чтобы организовать выставку.
- Сейчас, Мэри, он проводит там представления в духе тех, когда на арене выступают циркачи, канатоходцы и акробаты.
Роберт накупил газет, которые пестрели сообщениями о происходящей выставке древних мраморов, и выложил их на столик. Мэри приказала подать чай, и за едой они вдвоем стали жадно просматривать статьи.
Мэри не могла точно представить, какого рода выставка устроена на Парк-лейн, но, похоже, она не совсем соответствовала благородным полетам воображения Элджина. В тех же залах, где были размещены статуи, для привлечения зрителей проводились боксерские матчи, зрелища, которые лорд Элджин обычно не жаловал и не удостаивал посещением. Приобретшие билеты джентльмены - стоимость каждого билета составляла пять шиллингов - забавлялись, сравнивая телосложение выступающих атлетов со статуями.
- Всех привела в восхищение мускулатура боксера по имени Голландец Джо.
Роберт явно получал удовольствие от чтения.
- В этом есть какая-то ужасная жестокость, не правда ли?
- Они собираются там, выпивают и воображают себя древними греками, - отвечал Роберт. - Жалкое времяпрепровождение для людей, пора юношеских увлечений которых давно миновала. Взгляни на эту статью. Мистер Грегсон, известный боксер-профессионал, в течение двух часов позировал обнаженным перед статуей, изображающей, как полагают, Диониса.
- А вот тут пишут, что миссис Сиддонс, пришедшая взглянуть на статуи, упала в обморок - подумай только, в обморок! - увидев их. Ох уж эти актрисы, они рады разыграть спектакль по любому случаю.
- Думаю, что и твоя Эмма Гамильтон скоро начнет устраивать там свои танцевальные представления.
- Благодарю. Не называй ее, пожалуйста, "моей". К тому ж думаю, что ей, бедняжке, сейчас не до танцев. Меня пригласили на обед, который дают ее друзья для сбора пожертвований в ее пользу. Несчастная женщина осталась совсем без средств после смерти лорда Нельсона и сэра Уильяма.
- И ты пойдешь на этот обед?
- Так же, как и ты на эти боксерские матчи. Я была приглашена только оттого, что меня превратили в какую-то знаменитость.
- Причем знаменитость с капиталом.
Мэри не стала говорить об этом, но ей хотелось бы оказать помощь Эмме Гамильтон, которая, похоже, действительно осталась без средств к существованию. Но нынче Мэри надо заботиться о другом.
- О, послушай, это очень занятно. Какой-то художник отправился со своим приятелем, шведом по национальности, на выставку посмотреть на статуи. И этот швед пришел в такой восторг, что на радостях выскочил на улицу с криком: "Греки были боги!"
Не успев дочитать вслух статью, Роберт расхохотался так оглушительно, что пришлось срочно доставать носовой платок.
- "Без меры восхищенные художники отправились вдоль Стрэнда, переворачивая попадавшиеся им по дороге тележки угольщиков и мясников".
- Похоже, что правительство скорее разделяет мнение Общества любителей древностей, чем восторги художников, - продолжал Роберт. - Элджину предложили за его мраморы тридцать тысяч фунтов.
- Но это просто оскорбительно! - возмутилась Мэри.
Она презирала низкие ухищрения Элджина, но в этих античных творениях есть частица и ее собственных усилий и денег. Мраморы постоянно были перед ее глазами, начиная с тех пор, когда Элджин хотел их копировать, и до того времени, как он начал их приобретать. Она принимала участие в попытках спасти их со дна моря. И теперь ее возмущало положение этих нежеланных гостей английской земли, этих великолепных шедевров, которым правительство наносит такие оскорбления.
- Не сомневаюсь, что парламент при этом воспользовался доводами, выдвинутыми Обществом любителей древностей, как аргументом снижения цены, - заметил Роберт.