Но прибежали учителя с охраной и нас быстро разняли. Мы сделали вид, что просто играли. Лорна и я подтвердили. Сработало негласное правило - своих не выдавать. Если б я запроворил амбала с дружками в тюрьму - а мне очень хотелось - я бы потерял уважение всего класса и Лорны в первую очередь. А она мне была нужна. Как друг.
- Спасибо, - буркнул Джон, когда мы возвращались на пару. Он отводил взгляд в сторону. - Этого больше не повториться! - твёрдо заявил он. Я поверил. Я часто отличию ложь от правды. Последние слова дались ему с трудом, он буквально изнасиловал себя, произнёся их: - Если хочешь, Лорна твоя.
- Это решать ей, - тихо ответил я.
На следующей паре всем участникам драки, кроме меня, стало очень хреново. Их начало рвать прямо посреди урока математики, из носа Джона потекла кровь; он упал в обморок. Стив, Бранч, Джой и Сэмюэл вскоре последовали его примеру, так что даже учитель математики заподозрил розыгрыш. Подумал, что они просто хотят сбежать с урока. Но я знал, знал, знал. Знал, что это сделал я. Когда люди пытаются причинить мне вред, им становиться плохо. Чаще всего, сразу же. Так что меня никогда не грабили, не насиловали и не убивали. Хотя попытки были. Хорошо, хоть мама не знает, у неё бы инфаркт случился.
Я не знаю, почему так случается, и не хочу знать. Но я боюсь.
На следующий день я рассказал матери про драку, она хотела подать в суд на парней, но я сказал, что не дам показаний. Сказал, что не хочу сцен и внимания прессы. - Нам тут жить, - весомо проговорил я. - Или ты хочешь уехать? Нам ведь некуда больше бежать.
Мама плакала. - Да, ты прав, - тихо ответила она. - Но ты больше никогда не пойдёшь в этот сраный колледж! Ты выучишься заочно!
Я был доволен, я знал, что она так поступит.
Когда Джону стало лучше, я навестил его и увидел Лорну, трогательно подающую ему стакан сока. Увидев меня, она смутилась, но я одобряюще улыбнулся ей. - Привет, Джон! Ты как, в порядке?
- Уже да. Почти, - отозвался он, сощурившись. Он никак не мог решить, как теперь ко мне относиться. Разумеется, он не приписывал мне свою внезапную слабость, а посчитал, что пострадал во время драки. И, слава богу! Представляю, что бы он сделал, если б узнал, что я выпил почти всю его энергию. Как вампир. И насытился. Я был счастлив. Я радовался тому, что это происходит только в момент реальной опасности, и помогает сохранить мою шкуру. Жизнь и честь. Я не хотел бы пить энергию матери, особенно когда злюсь.
Он привстал: - Почему ты ушёл из колледжа? Я не собирался больше тебя обижать, да и ребята бы тебя не тронули. Честно говоря, ты крутой! - с уважением произнёс он и, нагнувшись, протянул мне ладонь. Я горячо пожал её. - У тебя какой пояс по карате?
- Чёрный, - улыбнулся я.
- А по тебе не скажешь! Молодец! Возвращайся, мне неловко, что с тобой так вышло. Я вгляделся в его лицо и вдруг понял, что оно совсем даже не тупое, просто замкнутое. И даже с проблесками ума.
- Дело не в вас, а во мне, - я тяжело вздохнул. - Моя мама случайно узнала про драку и запретила мне посещать колледж. А у неё слабое сердце, - вдохновенно врал я. - Понимаешь, я у неё один и всё такое. С отцом она разведена, он алименты не платит, куда-то исчез…
Джон покивал. - Извини, - он снова отвёл взгляд. - Можешь мне не верить, но я честно не хотел такого! Я просто хотел… чтобы Лорна ко мне вернулась. Тогда мы жутко ссорились, а потом я увидел, как она подходит к тебе.
- Это я специально, хотела тебя подразнить, - усмехнулась девушка, с обожанием глядя на его сильное тело. - Извини, Ариель. Но ты был просто пешкой.
…Я ушёл от них с тяжёлой головой: "Просто пешка. Игрушка. Как всегда. И для всех. И когда это проклятие закончиться?"
* * *
Я вёл почти растительное существование под крылышком матери. Ей нравилось, что я редко выхожу из дому, а уроки делаю дома, а потом высылаю по электронной или обычной почте. Лорна и Джон иногда навещают меня, мать делает вид, что рада. Думаю что она терпит их только потому, что они никак не посягают на меня, а заняты собой. Вскоре они поженятся. Мы стали почти друзьями. Я не мог бывать на их шумных вечеринках - мать не отпускала. Джон как-то шёпотом посоветовал мне сбежать. Я снова удивился его наблюдательности. Я всё никак не мог отделаться от впечатления, что он - тупой "качок", у которого вместо мозгов мускулы. Его идея была притягательной, но я не мог. Я бы не выжил один без любви, а любила меня только мама. Если б меня предали, я бы не вынес этого, а мать меня, при всех своих причудах, никогда не предаст. Я был в этом уверен.
И вот, когда я почти привык к свой монотонной жизни, я снова увидел ЕГО. Парня из моих снов.
Я выходил из огромного супермаркета, которые есть даже в самых захолустных городишках Америки. Супермаркеты и дороги. Все городишки одинаковы: похожие до боли дома, заправки, словно клоны. Я держал в руках кулёк с едой. Мать заболела гриппом, иначе сходила бы сама за покупками. Её желание не пускать меня за порог начало доходить до мании, я серьёзно задумался над идеей побега. К тому же, я стал ещё более одинок: Лорна и Джон поженились и переехали в мой Нью-Йорк. Я разрывался над любовью к матери и тоской по свободе.
И тут я увидел ЕГО. Он медленно шёл по тротуару, задумчиво поглядывая на небо. Джинсы плотно облегали его длинные ноги, чёрная кожана куртка - плечи и грудь, а длинные волосы свободно падали на плечи. Многие людей оборачивались, когда он шёл, но парень вроде бы этого не замечал.
Затем, когда я с ужасом и тоской подумал, что он пройдёт мимо, даже не заметив меня, он поднял голову и наши глаза встретились. Он улыбнулся мне, мягко и доверительно, как старому другу и моё сердце едва не разорвалось. Я чуть не умер от счастья. И тут произошло нечто ещё более прекрасное - он подошел ко мне. - Привет, кажется я тебя где-то видел… мы знакомы?
- Нет…не думаю, - с трудом произнёс я, глотая слова, как ненасытная рыба - наживку. Мне было сложно с ним общаться. Мне всё ещё казалось, что я вижу сон. Единственный прекрасный сон в серой грязи действительности.
- А мне кажется, что я где-то тебя видел, - жизнерадостно сообщил он. Мы шли по улице, я шёл за ним, как привязанный. Как собачка за хозяином. И не мог оторвать взгляда от его прекрасного лица, пышных шелковистых волосы и удивительно глубоких синих глаз. - Может быть… - его лицо стало злым и лукавым одновременно, - в каком-нибудь Нью-Йоркском баре? Где подают стриптиз ещё днём?
Я смолчал, честно говоря, я не знал, что на это ответить. Сказать: "Да", значит признать, что я его хорошо помню, а мне не хотелось признаваться в слабости к незнакомым красивым мужчинам. Ничего не ответить было бы невежливо и неловко. - Возможно, - наконец выбрал я самый невинный вариант.
Его улыбка ослепила меня, как солнце, бьющее прямо в глаза. - А я тебя очень хорошо запомнил. Мне показалось, что ты в подобном заведении впервые.
- Почти. Я редко куда-то хожу.
- Почему? Замыкаться в себе - просто заживо похоронить себя в ветхой могиле, - наставительно сообщил он. - Молодые люди должны вовсю радоваться жизни. Вдруг они не доживут до старости? Вдруг их кто-то убьет? Какой-нибудь маньяк, например. Его губы раздвинулись ещё шире, мне показалось, что его зубы - вставная челюсть, настолько они казались белыми и безукоризненными. Я сразу подумал о фарфоровых зубках кинозвёзд, которыми они с успехом заменяют настоящие, изъеденные жизнью.
- У тебя глаза настоящие или это линзы? - неожиданно спросил я. Почему-то разговор с ним начал действовать мне на нервы. Я ощутил покалывание на теле - опасность! - казалось, сигнализировало оно.
"Дурак! Тебя так запугала твоя мамочка, что в любом необычном человеке ты сразу же видишь опасность!" - в сердцах обругал я сам себя. Я не мог позволить подсознанию срывать мне свидание, возможно, последнее в моей жизни. До следующего, я, возможно, уже не доживу - покончу с собой. Мамочка меня доконает. Сведёт с ума. А потом или я её убью, или она меня.
- Настоящие? - он провёл белой ладонью по густым, отливающими синевой волосам. - Смотря что считать настоящим. Да, я такой, каким тебе кажусь. Линз у меня нет - зрение у меня хорошее, - он тихонько, довольно засмеялся, словно потешался надо мной, - просто идеальное!
- Некоторые носят линзы, чтобы менять себе цвет глаза. Что-нибудь экстравагантное: жёлтые линзы, изумрудные или синие. А иногда даже фиолетовые. Ведь фиолетовых глаз не бывает, да и такие синие, как у тебя, встречаются очень редко.
- У одного чело… моего знакомого… фиолетовые глаза. Честное слово! И они ему очень идут, - ответил он, блаженно улыбаясь, словно вспомнил кого-то важного или любимого. Меня охватила ревность.
- Это ваша девушка? - вырвалось у меня. Я готов был прикусить себя язык за горячность тона. Я вёл себя просто как придурок.
- Нет, и даже не мой парень. Кстати, мне хотелось бы с тобой встретиться в неформальной обстановке. Правда, кафе я не люблю, к тебе в дом я не пойду… - вслух раздумывал он, будто я уже сказал: "Да". - Так что же остаётся? Ага, мой дом! Я тут снял один очень миленький домик в старинном колониальном стиле. Но я буду в вашем городе только неделю, так что… Его глаза впились в мои совершенно красноречивым образом. В них я без труда прочёл интимное приглашение, сексуальный призыв. - Если вздумаешь меня навестить, вот моя визитка. В его пальцах очутился прямоугольный кусок бумаги, незаметно, как у фокусника. Словно он достал её прямо из воздуха. - Позвони мне на мобильный. Однако, только в течении недели, до семнадцатого июля! Потом ты меня не найдёшь. Никогда.
- И что такого интересного вы мне можете рассказать? - немного нагло поинтересовался я, желая сгладить двусмысленность ситуации. Я чувствовал, как горят мои щёки.