"Во что превратилась моя жизнь? За одну мрачную ночь я скатилась от оберегаемой дочери до беглянки. От уважаемой художницы - до официантки, подбирающей чужие тарелки".
- Хотел бы сказать, что удивлен, но…
- Лучше проверь бумажник перед выходом.
Стыд опередил все остальные чувства. Ей не надо было видеть мужчин, чтобы знать, что те смотрят на нее тяжелыми, осуждающими взглядами. Они трижды приходили поесть к Энрике и все три раза задавали ее самоуважению хорошую трепку. И это было странно. Они никогда не говорили грубостей, улыбались и благодарили ее, но в их глазах всегда светилось отвращение, которое мужчины даже не пытались скрыть.
Про себя она назвала их Братцы-Птенчики, так сильно ей хотелось послать их прочь одним щелчком по клюву.
"Не привлекай внимания", - напомнил ее здравый смысл. Выдержать три дня - единственное правило, которое осталось в ее жизни.
- Лучше бы мне больше не заставать тебя за кражей еды, - рявкнул ее босс. Энрике был хозяином и поваром. - Поторапливайся. Их еда стынет.
- Вообще-то, она слишком горячая. Они могут обжечься и подать в суд.
Тарелки казались неприлично теплыми по сравнению с ее холодной кожей. Даника не могла согреться уже много недель, и даже сейчас, в разгар смены, на ней был теплый свитер, купленный в комиссионке на этой же улице за 3,99 доллара. Но, к сожалению, жар от тарелок никогда не мог пробраться внутрь нее.
Что-то хорошее обязательно должно случиться. Разве добро и зло не должны уравновешивать друг друга? Когда-то она так и думала. Верила, что счастье поджидает ее где-то за углом. К сожалению, теперь Даника поумнела.
Позади нее мимо окон, дразнящих зрелищем клокочущей ночной жизни Лос-Анджелеса, мелькали машины и шагали люди, смеющиеся и беззаботные. Не так давно она была одной из них.
Даника пошла работать сюда, потому что Энрике платил ей в конверте, не спрашивая номера социального страхования. Гибкий график, наличка и никаких издержек на налоги. Она могла исчезнуть в два счета.
Жила ли так же ее мать? Ее сестра? Бабушка? Если она вообще еще была жива?
Два месяца назад их четверка поехала в Будапешт - любимый город дедушки. Волшебный город, как он всегда утверждал. После его смерти они решили так почтить его память и наконец-то попрощаться.
Самая. Большая. Ошибка.
Вскоре женщин оказались в плену - их похитили. Чудовища. Настоящие, "чтоб-я-сдохла-если-вру" монстры. Создания, отсутствие которых в своем шкафу проверял сам Бабай перед тем, как осмелиться лечь спать. Создания, что порой выглядели по-человечески, а порой - нет. Зачастую Даника мельком замечала клыки, когти и костяные маски черепа, проступающие под их людскими обличьями.
В какой-то момент им (женщинам)показалось, что они спаслись. Но ее снова захватили только для того, чтобы отпустить, не причинив вреда, со зловещим предупреждением: "беги, прячься. Вскоре на вас начнется охота. И если вас найдут, и ты, и твоя семья, вы все умрете".
Женщины разделились в надежде, что так их будет труднее отыскать. Прячась так, что только тени стали их лучшими друзьями. Сначала Даника отправилась в Нью-Йорк - никогда не засыпающий город, пытаясь затеряться в толпе. Каким-то образом, монстры отыскали ее. Опять. Но она вновь сумела сбежать и без остановок добраться до Лос-Анджелеса, зарабатывая здесь гроши только на жизнь и оплату уроков самозащиты.
Вначале Даника каждый день поддерживала связь с семьей по телефону. Первой перестала звонить бабушка.
Неужели ее отыскали и убили монстры?
В последний раз бабушка сообщила, что приехала к друзьям в маленький городок в Оклахоме. Хотя ей не стоило направляться в знакомые места, но в ее возрасте трудно быть в бегах. Но даже ее друзья уже много недель не получали от нее ни одной весточки. Бабушка Мэллори просто пошла на рынок и не вернулась.
Мысли о любимой бабуле и той боли, что ей, возможно, пришлось испытать, порождали печаль и тоску в душе Даники. Она не могла позвонить матери или сестре, чтобы расспросить о новостях. Они тоже перестали выходить на связь. Для их безопасности, как сказала мама во время их последнего разговора. Звонки могли отследить, прослушать разговоры и использовать против них.
Глаза обожгли слезы, а подбородок задрожал.
"Нет. Нет! Что ты творишь?". Сейчас не время думать о своей семье. Все эти "а вдруг" парализуют ее.
- Ты зря тратишь время, - сказал Энрике, вытягивая ее из мрачных раздумий. - Встряхнись, как я тебя сказал. Твои клиенты ждут, и если они откажутся от остывшей еды, за нее придется платить тебе.
"Не привлекай внимание!" - завопил глас разума. Поэтому, как бы ей ни хотелось запустить в него тарелками, она только улыбнулась и, развернувшись на пятках, вздернув подбородок и выпрямив спину, прошагала к столику с липким чувством страха в животе. Мужчины вновь одарили ее своими тяжелыми взглядами. Судя по недорогой одежде и обычным стрижкам, они явно принадлежали к среднему классу. А загар говорил о том, что они могли быть строителями. Если так, то они явно пришли не с работы, поскольку их джинсы и рубашки были идеально чисты.
Один держал во рту зубочистку, перекатывая ее из одного угла рта в другой, его движения убыстрялись по мере приближения Даники к столику. Руки девушки тряслись от усталости, но она сумела поставить тарелку перед каждым мужчиной, не перевернув им еду на колени. Прядь темных волос выбилась из заколки и упала ей на висок.
Освободив наконец-то руки, Даника заложила непослушную прядь за ухо. ДБ - до Будапешта - у нее были длинные светлые волосы. ПБ - после Будапешта - она обрезала их до плеч и выкрасила в черный цвет, чтобы изменить свою внешность. Еще оно преступление на счету монстров.
- Извините за картофель, - несмотря на их явное презрение к ней, мужчины щедро раздавали чаевые. - Я не пыталась его съесть, а просто поправляла, чтоб не упал.
Лгунья. Господи, она ведь никогда не врала.
- Не волнуйся об этом, - сказал Птенчик № 1, не в силах скрыть нотки раздражения в голосе.
"Не отсылайте еду. Пожалуйста, не отсылайте еду". Она не может позволить себе платить за это.
- Могу я принести Вам что-то еще?
Их чашки были почти полными, так что она оставила их на месте.
- Все в порядке, - ответил Птенчик № 2. Вновь достаточно вежливые слова, произнесенные злым тоном. Мужчина прикрыл колено одной из бумажных салфеток.
Девушка рассмотрела маленькую цифру восемь, наколотую на его запястье. Удивительно. Если б ей предложили пари, то она поставила бы большие деньги на то, что на спине его красуется темноволосая красотка с окровавленным кинжалом.
- Что ж, позовете, если что-то понадобиться, - она заставила себя улыбнуться, осознавая, что улыбка ее скорее напоминает оскал волка. - Надеюсь, еда принесет Вам удовольствие.
Она уже собиралась отойти, когда № 2 внезапно спросил:
- Когда у тебя перерыв?
Ох, теперь-то что? Он желает знать, когда у нее перерыв? Зачем? Даника очень сомневалась, что он спрашивает из романтических побуждений, ведь мужчина по-прежнему взирал на нее с неприкрытым отвращением.
- У меня его нет.
Он кинул ломтик картошки в рот, пережевал, затем облизал жирные губы.
- Как насчет того, чтобы взять перерыв сегодня?
- Извините. Не могу, - сказала она, продолжая улыбаться. - Меня ждут за другими столиками.
Может, стоило добавить "возможно, в другой раз"? Поощрение могло смягчить мужчин и увеличить ее чаевые. Но слова застряли в горле комом. Уходи, уходи, уходи.
Поворот. Мужчины исчезли из поля зрения, а ее улыбка пропала. Шесть быстрых шагов и девушка оказалась рядом с Джилли, второй официанткой из сегодняшней смены, которая стояла у прилавка с напитками, наполняя три пластиковых стакана различными содовыми. Хотя Даника должна проверять как там ее клиенты, ведь этой отговоркой она воспользовалась секундой раньше, на самой деле ей нужна была минутка, чтобы собраться с силами.
- Господи, помоги, - пробормотала она. Девушка оперлась руками о решетку и подалась вперед, пригнув одно колено. Благо, часть стены закрывала ее от взглядов посетителей.
- Он не поможет, - Джилли, шестнадцатилетняя беглянка (восемнадцатилетняя в том случае, если кто будет интересоваться) сочувственно глянула на Данику. Обе они работали по четырнадцать часов в день. - Думаю, он уже махнул на нас рукой.
Подобный пессимизм не подходил столь юной особе.
- Я отказываюсь верить этому, - должно быть, ложь стала второй ее натурой. Даника также не была уверена, что Богу есть до нее дело. - Нечто чудесное может быть совсем рядом.
"Ага. Чистая правда".
- Ну, мое "нечто чудесное" - это то, что Братцы-Птенчики опять уселись за твоим столиком.
- Кого ты обманываешь? Тебе они улыбаются так, словно ты Сахарная Фея, а на меня зыркают, точно я Злая Колдунья из страны Оз. Не понимаю, что такого я им сделала и почему они снова и снова садятся за мои столики.
Когда мужчины пришли во второй раз, Даника стала опасаться, что они намеренны опять втянуть ее в тот кошмар, от которого она едва сбежала. Однако Братцы ни разу не проявили демонических черт, потому, в конечном счете, девушка расслабилась.
Джилли рассмеялась.
- Хочешь, я вышвырну их отсюда?
- Нет, Джилли, это уже будет похоже на фарс. К тому же это - уголовно-наказуемый поступок, а наручники не будут на тебе хорошо смотреться.
Улыбка девушки медленно увяла.
- Будто я сама не знаю, - пробормотала она.