На самом деле он скрывался от любой свободной особы.
К огромному беспокойству Герцогины.
Джорлан слегка нахмурил брови, когда до него дошло весьма важное сообщение Лаймакса. У нее был содержанец. Он не слишком удивился, хотя по какой-то странной причине эта новость раздосадовала его. Учась, он слышал лихорадочные шепотки, голоса, в которых сквозило желание, испытываемое к Маркели Тамрин. Она хорошо умела обращаться с мужским полом. О ней ходила молва, как о легендарной любовнице. Большинство мужчин сегодня ночью практически умоляли ее о внимании.
Он не относился к таким.
- Мне это не интересно, - вслух пробурчал Джорлан.
Его друг рассмеялся.
- О, конечно же тебе интересно. Точно так же, как и остальным. Молчаливый, замкнутый отщепенец Джорлан просто не хочет признать, что он полностью увлечен. Я сужу по твоему взгляду на нее.
- Могу же я смотреть. Это вовсе не означает…
- … что ты готов нарушить свой тайный обет никогда не становиться имя-носящим? Возможно и нет. Но за те года, что я тебя знаю, я никогда не видел, чтобы ты бросил что-то больше мимолетного взгляда, оставаясь в тоже самое время созерцателем.
- Она… другая.
- Она такая. Говорят, что она действительно дожигательница. Я не отказался бы от предложения, сделанного из ее дома, будь она даже не слишком знатной Лордой, доложу я тебе, - Лаймакс глубоко вздохнул. - К сожалению, моя жертва скорее всего очень титулованной, очень богатой и очень степенной аристократкой, чей интерес ко мне будет исчерпываться только продолжением ее рода.
Джорлан взглянул на друга.
- Почему ты так говоришь?
- У моей матери пять сыновей и ни одной дочери. Я самый старший. Первое же подходящее предложение будет сразу же поспешно принято.
Джорлан выдохнул, признавая истинность слов друга.
- Ты можешь отказать.
- И опозорить мою семью скандалом? Нет. Я не похож на тебя, Джорлан. Я не из тех, кто торит свой собственный путь, ломая традиции. К тому же, у меня нет чересчур снисходительной бабушки из великого дома, потакающей моим прихотям.
Джорлан стиснул челюсти.
- Желать право личной свободы - это не каприз.
Лаймакс пожал плечами.
- Это мужской долг быть скрепленным и произвести наследниц. Такова возложенная на нас миссия.
- Возложенная? Возложенная кем? Ты действительно веришь, что это дух-закон?
Лаймакс побледнел.
- Ты кощунствуешь! К счастью, я привык к твоим диким выходкам, мой друг, однако прошу тебя попридержать свой язык. Будет только лучше для всех заинтресованных сторон, если ты откажешься от этих радикальных идей. Добра они не принесут.
- Почему считается бунтарством хотеть выбирать направление своей собственной жизни?
- Согласись, Джорлан, мы слабый пол. Поэтому наши имя-дающие берут на себя заботу о нас. Оставшись одни мы потерпим крах. Мы слабее в интеллектуальном плане. Оставшись без контроля, наша врожденная мужская агрессия разрушит этот мир.
Джорлан фыркнул.
- Слабее в интеллектуальном плане? - он взглянул на напившуюся Лорду, которая пела и кружилась с несколькими молодыми спесивицами поперек дальнего конца комнаты. - Держу пари, Лорда не сможет ни беседовать на запутанном наречии сам’он, ни цитировать по памяти все шестьдесят три тома беэ-тина, ни нарисовать чертежы полной кисистемы. - Кисистемы использовались архитекторами Форуса для построения всего: от единичных построек до целых городов. Джорлан любил составлять сложные кисистемы.
- Конечно. Твой интерес и способности к учению хорошо известны, Джорлан, даже несмотря на то, что Герцогина пыталась преуменьшить подробности об этой твоей специфической черте, - Лаймакс улыбнулся ему. - Этой спесивице не требуются такие способности, поскольку она фантастически богата и в высшей степени устроена в жизни.
- Это моя точка зрения. Она попала в зал заседаний Септибунала только из-за своего наследственного титула. Даже корявое полено может голосовать за законы, которые управляют нами, если оно будет женщиной и у него будет титул.
Лаймакс тяжело вздохнул, не желая соглашаться на словах с правдой, высказанной Джорланом.
- И в то, что ты сказал о наших агрессивных наклонностях, Лаймакс, я не верю тоже. Разве мы не тренируемся контролировать наш разум как и наши тела? В любом случае ты прав в одном. Моя бабушка дала мне слово, что не выберет для меня имя-дающую без моего согласия, а я его не дам.
Лайсакс помотрел смущенно на него. Было заметно, что он не мог понять мятежной позиции своего друга.
- Скоро это не будет иметь никакого значения, - заявил Джорлан.
- Почему ты так говоришь?
- Скоро я выйду из подходящего возраста для такого союза. Тогда ни я, ни моя бабушка не будем иметь отношение ко всему происходящему.
Лаймакс заржал.
- Джорлан, ты давно смотрелся с зеркалокамень? Предложения не прекратятся. По какой-то странной причине, которую никто из нас даже не надеется понять, твои продолжающиеся отказы только усиливают твою желанность. Высший Слой рассматривает тебя как крайний вызов и как максимальный приз. Взамен того, чтобы оттолкнуть, это притягивает их только сильнее.
Джорлан насупился. Это не приходило ему на ум.
- Вдобавок к твоей ошеломляющей внешности, мой друг, - продолжил Лаймакс, - считается, что твой далекий прародитель на самом деле был содержанцем. Благородные держат пари, унаследовал ли ты страстность, присущую многим из этого племени.
Колючие аквамариновые глаза зловеще прищурились. Лаймакс мложил руки в защитном жесте.
- Не обвиняй меня, это распространенный слух. И он делает тебя еще более исключительным призом: внук Герцогины с доброй толикой крови содержанца в своих венах. Ты заставляешь их сходить с ума. Какая бы женщина не захотела такую комбинацию в своей законной постели?
- Я не женский приз! И никогда им не буду!
- Это может оказаться правдой, - одновременно из-за его спины раздался мелодичный голос. - Такое решительное высказывание показывает тебя в большей степени наказанием, а не подарком, несмотря на то, что из-за этого ты выглядишь совершенно мрачным и занятным.
Злясь на себя, он скривил губы в кривой усмешке. Не было сомнений, кому за его спиной принадлежал и мелодичный голос, и мерзкое остроумие. Повернувшись, он оказался лицом к лицу с Маркелью Тамрин.
- Могу я принять это как комплимент, Маркель?
- Безусловно, нет, - усмехнулась она. Обаятельной улыбкой, обозначившей ямочки на ее щеках, от которой у него буквально пропало дыхание.
Она была не просто привлекательной.
Она была неправдоподобно… прекрасной.
Некоторая напевность ее голоса, казалось, таит в себе соблазнительные секреты. Замечательные изгибы ее сладких губ предвещали неизвестное знание. Он не сомневался, что эта женщина знала, что ей нравилось в мужчине, и что она ожидала от него. Это сияло в ее знающем виде. В ее янтарных глазах.
И, несмотря на это, ее имя никогда не связывали с Балконным сообществом Клу, испорченными богатыми новородками Высшего Слоя, которые часто посещали квартал Неоновых Ночей. Столетия назад Избранная Кварта посчитала модным встречаться в учреждении, называемом Поздний Олмак. Несмотря на попытки конкуренции со стороны других клубов в течение столетий, он никогда не терял своей притягательности.
Или своей эксклюзивности.