Мэтт надвинул свой стетсон на лоб и сел, прислонившись к стене. Его ровное дыхание свидетельствовало о том, что он спит. Трейси улыбнулась, подползла к нему и прислонила голову к его плечу. Все было замечательно и очень было похоже на безумие. Вот она сидит, грязная и усталая, в яслях конюшни с маленькой смешной телочкой и смертельно усталым длинноногим ковбоем, которого она любит так сильно, что невозможно описать словами, и чувствует себя самой счастливой женщиной на земле.
Она была дома. Джонатан позволил ей понять многое. Она пережила такое напряжение всех своих чувств, такую решимость победить, что поняла - именно так жил Мэтт каждый день на своем ранчо. Теперь она понимала, что ей делать. Винди был убежден, что Мэтт снимет с себя часть забот, а Трейси поможет ему в этом. И он оказался прав - вместе они все могли преодолеть.
- Спасибо, Джонатан, - пролепетала Трейси, смахивая слезы со щеки.
Ей оставалось сделать совсем немного, чтобы вернуть долги той, другой жизни, подумала Трейси. Она обещала Бобу написать статью о ранчо и провести интервью с женой вице-президента. Утром она возвратится в Детройт и, как только все сделает, сразу же приедет к своему Мэтью Кендалу Рамсею навсегда.
- Мэтт, - нежно позвала она и потрясла его за плечо, - просыпайся.
- А? Что случилось, Дасти? - пробормотал он спросонья, снимая шляпу с лица.
- Нет, это не Дасти. Это я, Трейси.
- Что? Привет, малышка! Как поживает Джонатан? Эй, он выглядит великолепно.
- Да, у него дела пошли отлично. Теперь он может спать всю ночь напролет.
- У меня ноет все тело, - сказал Мэтт, вставая на ноги. - Давай-ка убираться отсюда. Послушай, ты сделала невозможное с этим теленком. Я, право, горжусь тобой.
- Мне нужно поговорить с тобой, Мэтт.
- Ладно, по дороге домой.
Ночь светилась мириадами звезд, и Трейси наслаждалась теплым ветерком, дувшим в лицо.
- Мы не могли бы пойти к бассейну? - спросила она.
- Конечно. Там всегда случаются интересные вещи, если я верно припоминаю. Хотя плавать мы сегодня не сможем. Мы сразу же заснем и погрузимся на дно. Ты выглядишь какой-то чересчур спокойной, Трейси. Что-то еще случилось кроме того, что ты чертовски устала?
- Давай присядем.
- Ну, Трейси, - сказал Мэтт, когда они уселись в шезлонгах. - Что случилось?
- Мэтт, звонил Боб Эдвардс и сказал, что мне нужно срочно вернуться в Детройт, потому что…
- Что ты такое говоришь? - прервал ее Мэтт.
- На завтрашний день назначено интервью с женой вице-президента, которое…
- Завтра… - Мэтт вскочил на ноги.
- Она дала согласие при условии, что интервью буду брать только я и…
- Вот так я и думал - ты вскочишь в самолет и вернешься к большой карьере, славе и успеху. Я не верю своим ушам. Ведь я решил, что ты говоришь искренне о чайке, которую ты нашла. Ты сказала, что Джонатан явился для тебя поворотным пунктом.
- Мэтт, послушай меня. Я хочу жить здесь, с тобой, как твоя жена. Я вернусь в Детройт только для того, чтобы…
- Вновь вернуться в тот мир, который предлагает тебе все. Если ты уедешь, то никогда не вернешься сюда.
- Нет, я вернусь.
- Решай сама, но не играй этим, Трейси. Если ты любишь меня, это ранчо, Джонатана, все, что здесь есть, ты не поедешь в Детройт.
- Но это нечестно. Я многим обязана Бобу.
- А мне? Как же я? Я тот мужчина, которого ты, предположительно, любишь. Я жду твоего ответа, Трейси. Ты остаешься?
- Я не могу. Мне нужно взять интервью.
- И еще одно, и еще несколько последующих.
- Нет! - она вскочила и встала перед ним. Она очень хотела переубедить его, но не знала, как это сделать.
- Черт побери, Трейси, почему ты не можешь любить меня? Я целую жизнь ждал тебя, поверил тебе. И что на самом деле? Телефон звонит, большой город зовет и ты уезжаешь. Нет, ты не вернешься. Но как я молил Бога, как я его молил, чтобы ты не уезжала. Все кончено, Трейси. Ты сделала свой выбор, Трейси.
- Нет, Мэтт. Я люблю тебя, и ты знаешь это.
- Знаю? Нет, я не знаю, потому что если бы ты на самом деле любила меня, ты бы не села в этот самолет.
Он глубоко вздохнул, на лице его отразилось глубокое страдание и застыло в голубых глазах. Трейси хотелось броситься в его объятия, упросить его держать и никуда не отпускать ее, поверить, что любовь ее сильна и будет жить в ее сердце всегда. Но она стояла молча, потрясенная болью в глазах Мэтта.
- Уходи с моей земли, Тейт. Оставь меня в покое. Ты закончила то, зачем приезжала сюда. Я хочу, чтобы ты убиралась отсюда немедленно.
- Нет, Мэтт, пожалуйста, - заплакала она, стараясь поймать его руку.
Он сделал шаг назад, и по его телу пробежала дрожь.
- Оставь мое ранчо и возвращайся в Детройт, туда, где тебе хорошо, - сказал он грустным голосом. Затем он прошел мимо нее и походкой очень усталого человека направился в конюшню.
Трейси повернулась и посмотрела ему вслед. Последние остатки сил покинули ее, и она, рыдая, опустилась на колени. Через несколько минут Мэтт вывел свою лошадь из конюшни, вскочил в седло и послал ее галопом. Стук лошадиных копыт отзывался болью в голове Трейси, пока Мэтт не исчез в ночи. Он уехал. С болью в глазах, сердце, с дрожью в голосе он приказал ей убираться с его земли и из его сердца.
Трейси с трудом осознавала, как поднялась на ноги и поплелась на конюшню в поисках Винди. Она нашла старого ковбоя бодрствующим. Его разбудил Мэтт. Трейси тихо спросила Винди, не подвезет ли он ее до аэропорта.
- Ну, дорогуша, что случилось между тобой и Мэттом? - спросил он.
- Все кончено, Винди, - мягко сказала она. - Пожалуйста, отвези меня в город, пожалуйста.
- Черт возьми, давай. Я сейчас выведу машину. Но, черт вас побери, вы оба делаете ужасную ошибку.
- Я буду готова через полчаса, - она повернулась и медленно пошла от конюшни, потом остановилась у двери: - Винди, ты позаботишься о Джонатане вместо меня?
- Да, дорогая, позабочусь.
Трейси поспешила в свою комнату, разделась и приняла душ. Одевшись в тот же костюм, в котором приехала, она упаковала свой багаж, а потом опустилась на маленький стульчик около туалетного столика. Дрожащей рукой она написала письмо Кендалу Рамсею, благодаря его за доброту и умоляя не думать о ней плохо. Она писала ему, что всем сердцем любит его сына и что она до глубины души обидела Мэтта и просила у Кендала прощения. В записке к Элси она умоляла ее позаботиться о Мэтте и благодарила ее за дружбу. Все письма были залиты слезами.
Только Мэтту она не решилась написать. Она не могла найти больше слов, чтобы убедить в искренности своей любви к нему. Трейси последний раз расправила подушки и простыни на кровати и взяла чемоданы. Она остановилась в дверях и еще раз взглянула на комнату, где они были так счастливы с Мэттом. Потом, рыдая, пошла к входной двери, вышла на веранду и стала ждать Винди.
Все было кончено. Тело Трейси болело так, будто ее побили. Боль была почти физически ощутима, и отчаяние, переполнявшее ее, усиливало страдания. В аэропорту она изменила заказ и взяла билет на ночной рейс. Когда посадка, наконец, была объявлена, она машинально выполнила все формальности, села в самолет и погрузилась в кресло, пытаясь расслабиться. Это ей не удалось, и она всю дорогу просидела, глядя в иллюминатор, но видела там только одного человека: перед ее глазами стоял образ Мэтта Рамсея.
- Проходи и садись, - сказал Боб, показывая Трейси на стул и закрывая дверь кабинета.
- Слушаю, Боб.
- Я хочу знать, что с тобой случилось, - проговорил он, хмурясь. - Ты уже две недели, как вернулась из Техаса, а я только однажды видел улыбку на твоем лице. Ты похудела, у тебя под глазами темные круги. Ты выглядишь, как черт знает кто.
- Большое спасибо за комплимент.
- Твое интервью с женой вице-президента было великолепно. Статья о ранчо "Рокочущее "Р"" стала лучшей твоей работой. Клянусь, у меня от одного чтения про то, что эти мужики делают на ферме каждый день, заболели все косточки. Конечно, нужен определенный склад мужского характера, чтобы любить эту землю и работу на ней. Прекрасная статья.
- Спасибо, Боб, и если у тебя нет никаких жалоб на мою работу…
- Я забочусь о тебе, детка. Что-то случилось, пока ты была на ранчо, что изменило тебя до неузнаваемости. Я твой друг, Трейси. Позволь мне помочь тебе.
- Ты ничем не сможешь помочь мне, Боб. Я так устала от слез, но я не могу перестать плакать. Каждую минуту он стоит у меня перед глазами.
- Кто, милая?
- Мэтт Рамсей, сын Кендала. Я люблю его, Боб. И всегда буду любить.
- А он не любит тебя.
- Нет, он любит. Но я разрушила то, что было между нами. У меня ушло так много времени, чтобы принять его преданность этой земле. Боб, я была такой эгоистичной, что не хотела делить его ни с кем и ни с чем. Но я стала все понимать из-за Джонатана. Чайка Джонатан Ливингстон, теленок, помог мне понять, что я принадлежу этому ранчо и этой земле. Мой дом на ранчо "Рокочущее "Р"", вместе с Мэттом.
- А ты говорила ему, что хочешь быть там вместе с ним?
- Он был так обижен, когда я сказала ему, что должна уехать. Он доверил мне нашу любовь, а я разрушила ее и предала его.
- А ну-ка, подожди минуточку. Разве самолеты перестали летать? Поезжай и скажи ему об этом снова ради всех святых!
- Нет, он мне больше не поверит. Если бы ты только мог видеть боль в его глазах… Нет, это безнадежно.
- Никогда не думал, что ты пораженец, беглец от трудностей.
- Я знаю, когда я проигрываю. Спасибо за то, что выслушал меня. Постараюсь не болтаться здесь! - сказала она, целуя Боба в щеку.