Что он знал о счастье? Он знал о товариществе. Он знал, каково испытывать удовлетворение от хорошей драки. Но счастье? Он считал, что после всего пережитого в плену счастье для него невозможно.
Но потом пришла Грейс, принесшая ему благодать. Предложившая ему тепло, свет и возможность иметь собственный дом. Стоит задать самому себе единственный вопрос. Почему он всё еще здесь, теряет время в ледяной воде, когда мог бы быть с ней?
Он выплыл на поверхность и поплыл к берегу, желая поскорее добраться до нее. Тайни и его люди будут на страже всю ночь. Сэм прямо заявил Алексиосу, что он не нужен в дозоре.
- Мне кажется, что ты и Грейс должны кое-что обсудить, - сказал он. Еще один человек, которому нравилась эта женщина, совершенно не сознававшая своей красоты и великодушия.
Добравшись до берега, Алексиос сложил руки, поднял лицо к звездам и искренне взмолился:
- Я не умею выполнять красивые салонные фокусы со светом и не владею магией жреца, Посейдон. Но я всем своим существом желаю двигаться дальше по жизни. Прошу, я хочу положить конец своему воздержанию, клятвам, которые принял во время ритуалов очищения. Если бы во мне еще оставались темные желание с того ужасного времени, они бы дали о себе знать еще утром, когда Грейс была так уязвима. Вместо этого я сумел сдержаться и повести себя, как настоящий герой.
Он рассмеялся, вдруг чувствуя себя бодрее и оживленнее, чем сами волны.
- Я никогда раньше не хотел быть героем. Я ощущаю, что это желание что-то значит.
"Ответ во мне, букашке", - подумал воин, улыбаясь, как дурак.
И осознав это, почувствовал, как на него нахлынуло спокойствие. Безмятежность и предвкушение, чего он не испытывал уже много долгих лет.
Не желая возвращаться на пляж, чтобы забрать одежду, Алексиос воспарил в воздух в виде тумана и пролетел через весь форт к комнате Грейс. Превратившись, он осмотрелся. Ее в комнате не было.
Что, вероятно, к лучшему, потому что он оказался тут полностью обнаженный.
- Ну, умеешь же ты эффектно появиться, - сказала она позади него с нежностью и смехом в голосе. И тут он схватил покрывало с ее постели, чтобы прикрыться.
Потом повернулся к ней лицом.
Грейс еще не пришла в себя после того, как зашла в комнату и увидела во всей красе идеальные зад и спину атлантийца. Когда он повернулся, прижимая плед к животу, она постаралась не рассмеяться. Очень старалась.
И проиграла битву.
Грейс расхохоталась так, что на глаза навернулись слезы.
- Знаешь, я планировала такую потрясающую сцену соблазнения, но этот вариант тоже ничего.
Он сначала застенчиво улыбнулся, а потом улыбка сменилась страстным и хищническим выражением в его глазах.
- Соблазнение? Потрясающее соблазнение? О, Грейс, я в полном твоем распоряжении.
- Этого нельзя не заметить, - сказала она, усмехаясь и одновременно пытаясь не забывать дышать при виде этой мускулистой груди, плеч и рук. Обнаженных.
Этих длинных мускулистых ног. Без одежды.
Ее сердце заколотилось, и она надеялась, что атлантийцы, какими бы развитыми органами чувств не обладали, не в состоянии услышать сердцебиение на расстоянии.
- Я многое увидела, - продолжила она. - Неужели ты тут голый разгуливаешь по форту? Интересно, что об этом подумал Тайни?
Он шагнул к ней, словно желая загнать в угол.
- Без сомнения, он бы отреагировал так же, как ты сейчас, но меня нельзя было увидеть.
- А твоя одежда?
- Я оставил ее на пляже. А вот на тебе слишком много надето, - он сделал еще один шаг к ней. - Наверное, стоит снять эту куртку.
Она выдохнула и усмехнулась, когда поняла, что он в самом деле тут, и они действительно собираются сделать это. Наконец что-то сделать с тем влечением, которое появилось между ними так давно.
- Перестань думать, - сказал он. - Это простой выбор, Грейс. Или попроси меня уйти, или сними свою одежду. Всю. Мы разберемся, что происходит между нами, раз и навсегда. И делать мы это будет не на ринге во время спарринга, - он хитро усмехнулся, отчего ее пульс ускорился. - И я терпеть не могу теннис.
Она отреагировала на его вызов, решительно захлопнув за собой дверь, потом повернулась, чтобы пододвинуть стул. Тут на дверях не было замков, да и до этого дня они ей были без надобности.
Алексиос вдруг оказался позади нее, прижимаясь к ней. Она от изумления немного подалась вперед и перегнулась через стул, успев только упереться руками в деревянный пол, потом поморщилась от того, что рана на боку заныла от этого движения. Как обычно, ее тело начало вылечиваться в рекордные сроки, пока она спала. Хотя рана была очень серьезна, и Грейс пока еще не совсем излечилась. То, что снаружи кожа уже была цела, еще не означало, что девушка не испытывала боли, хотя у любого другого человека вот такое исцеление заняло бы неделю.
Он прижался к ней так близко, что она чувствовала жар его тела, перетекающий в нее от плеч до ног.
И она не почувствовала покрывала.
Грейс задышала чаще, но не пыталась отодвинуться, а просто повернула голову и посмотрела на него через плечо.
- Мне нравятся твои действия, но эта позиция слишком неудобна для моего бока.
Он тут же приподнял ее, сняв со стула, при этом браня самого себя, как она поняла.
- Прости, mi amara, я идиот. Разумеется, время совсем неподходящее. Ты ранена и…
Она прижалась к его крепкой, горячей груди и закрыла ему рот единственным способом, какой смогла придумать, - поцеловала его. Его губы оказались твердыми и нежными. Теплыми. Во рту ощущался вкус специй и страсти, и она хотела его всё сильнее. Она запустила пальцы левой руки в его роскошную шевелюру и притянула его вниз, чувствуя, как его дыхание становится частью нее.
- Да, - сказала она, наконец, оторвавшись от его губ и с удовольствием понимая, что не только она тяжело дышит. - Я была ранена, но теперь мне намного лучше. У меня замечательная способность исцеляться, и знаешь что: я собиралась как раз искать тебя.
Он отпустил ее, и Грейс скользнула на постель. Алекиос отступил, словно ее прикосновение обжигало его.
- Я могу только еще раз извиниться, mi amara. Я не подумал, а был лишь охвачен желанием, как черствый… - И тут поток его извинений и самообвинений прервался, потому что он, наконец, осознал, что полностью обнажен.
Она оглядела его. Начала с головы, потом опустила взгляд на его замечательную грудь, переходящую в плоский живот и шелковистую на вид полоску волос, спускающуюся к … о, Боже. Этот мужчина был замечательно сложен. И если судить по его впечатляющей эрекции, то он очень ее хотел. Она глубоко вздохнула, а потом намеренно облизнула губы, глядя на его пенис.
Она действовала напрямую.
Его возбужденный член дрогнул в ответ на ее провокационное поведение, во всяком случае, она на это надеялась. Это ее воодушевило, потому что она точно не представляла, как именно можно соблазнять.
- Ты пытаешься меня прикончить, верно? - процедил он сквозь стиснутые зубы. - Я тут стараюсь вести себя как джентльмен, поистине героические усилия прилагаю, а ты, кажется, слишком многого от меня ждешь.
Она встала, не обращая внимания, что он отступил еще на шаг, и сама стоически попыталась смотреть только на его лицо
- Но ты кое-чего не понимаешь, ведь в этот раз тебя никто не просит проявлять героизм, - она покраснела, вспомнив о своем поведении утром. - Это только я, Алексиос. Это не какая-то странная реакция на зов вожака, не магия фэйри, только я. Я хочу тебя. А если мы постараемся сделать это спокойнее, нежнее? Мы можем хотя бы попытаться?
Она сглотнула комок в горле, чувствуя себя униженной, что ее жалобный вопрос прозвучал, как мольба. Она уставилась в пол, уверенная, это самая сложная минута в ее жизни. Намного легче было проявлять храбрость, когда на кону стояла только ее жизнь, а сейчас речь идет о ее сердце и гордости.
Он шагнул ближе и занялся ее рубашкой, наклоняясь, чтобы поцеловать ее лоб, подбородок, белую кожу груди, которую он обнажал, расстегивая по одной пуговице.
- Нежнее, - прошептал он между поцелуями. - Думаю, что смогу быть ласковым.
Алексиос услышал, как говорит Грейс, что сможет быть деликатным, хотя все в нем кричало, что это ложь. Как он мог проявить заботу, когда всё, чего он хотел - бросить ее на кровать и войти в ее тело, пока не окажется в ней так глубоко, что коснется членом ее матки? Как он мог быть ласковым, когда он хотел бы привязать ее руки и ноги, а потом касаться ее, кусать, оставить метки от ногтей, рта и зубов на всем ее теле?
Он хотел, нет, жаждал овладеть ею. Поставить на ней свой знак. Сделать ее своей бесспорно и навсегда. И в этом не было никакой нежности.
И тут он услышал призрачный смех, словно она была с ними в одной комнате. Смех Анубизы.
"Значит, я победила, - шептал этот призрак, появившийся из адских воспоминаний. - Я завоевала тебя, тело и душу, и в тебе не осталось ничего целого. Всё испорчено, сломлено, исковеркано".
Он дрожащими пальцами расстегивал пуговицы рубашки Грейс, а потом застыл, не в состоянии продолжать. Что если богиня вампиров предсказывала будущее, а не просто сыпала злобными угрозами, говоря с ним столько лет назад? Что если Алексиос испорчен, сломлен, исковеркан?
Качая головой, в отчаянии пытаясь отрицать это, он начал отступать от Грейс. Милой, храброй Грейс, которая заслуживала большего. Он поднял глаза, наконец, заставив себя встретиться с ней взглядом, чтобы рассказать.
- Грейс, я не могу…