- Светка, ты курить бросай! - посоветовала Геля. - Ты, может, по телевизору не слышала, что это вредно?
- Нет, не слышала, - согласилась курильщица. - Я смотрю телевизор, а не слушаю! А ты бросила?
- Да, - с гордостью похвасталась Геля.
- Вот и умница! Может, с Иркой в церковь ходить начала? А кстати, - перебила она сама себя, - ты Ирку давно видела?
- Давно... - силилась вспомнить Геля. - Да года полтора прошло, не меньше!
- Вот и я тоже. Знаешь, что церковь, что ее дядя построил, сгорела?
- Да, в газетах читала...
- Это в начале мая было, а я ей позвонила числа пятнадцатого и мне сказали, что она продала квартиру и уехала! Да и на работе то же самое сказали!
- Куда уехала? - Геля почувствовала легкий укол вины за свою невнимательность к делам других. - Может, в монастырь пошла?
- Зря ты зубы скалишь! - Света снова сделала паузу, чтобы затянуться. - Между прочим, думаю, это вполне разумное предположение! Странно только, что она не попрощалась...
- Слушай, - перебила ее Геля. - А я тоже пропаду на время! Но ничего тебе не скажу сейчас, только позже, через пару месяцев.
- Вот так, да?! И это дружба? Все пропадают, никто ничего не говорит, - сквозь шутливый тон просачивалась обида. - Я сижу тут, совсем одна, никому не нужная!
- Свет, ну прости! Ладно?
- Хоть с мужиком?
- В общем... - Геля помялась, но ответила: - Да, с мужиком. Это не совсем то, о чем ты думаешь, но... Он такой классный. Мы вместе живем. Только здесь все по-особенному! Никому не говори, но он связан с какими-то серьезными людьми, которые...
- Ладно, - по голосу Светы было слышно, что она собирается прекратить разговор. - Ваня прибыл... Говорить не могу! Удачи тебе, пока!
- Пока!
Света положила трубку, а Геле стало грустно. Что ждет ее? О каком деле говорил Лис? Вдруг это что-то неприемлемое, глупое, жестокое? Хотя, что это за мысли такие? Их быть не должно. Все, что угодно будет лучше того, что было в жизни Гели до этого.
Надвигался вечер.
Как легко управлять человеком, если ты знаешь все его заморочки! Тип Марса дает человеку вид живой, деятельный и вспыльчивый. А отрицательные качества женщин этого планетарного типа - иногда сумасшествия и преступления. Он учел в своей игре полезную информацию, откорректировал свои планы в ходе недельной слежки и воплотил результат в жизнь!
Конечно, эта работа была выполнена еще лучше предыдущей. Легкость, изящество, задор, удовольствие от каждого дня - так можно было определить впечатления от второго эпизода. И, самое главное, ведьма сама привела себя к погибели. Как в переносном, так и в прямом смыслах. Действительно, если в первом случае пришлось казнить ведьму, так и не признавшуюся в малефициуме, то вторая сама прекрасно сознавала, что достойна только смерти. Она не могла не признать правды: если бы она осталась жить, она несла бы людям только горе, разрушение и зло. То, что было сотворено ею и другими ведьмами много лет назад, то самое зло укоренилось в ее развратной душе. Зло росло, точило сознание, пожирало слабые ростки добра, укреплялось, пока не завладело всем ее существом и не вырвалось наружу, когда обстоятельства, подтасованные Злым Ангелом, позволили этому случиться.
Геля приехала вместе с Лисом, управлявшим на этот раз серым "Мерседесом", в заброшенное здание недостроенного промышленного объекта. Она сама шла внутрь, вниз по ступенькам в огромный гулкий подвал. Удивилась предметам, размещенным там, но вида не показала. Наверное, это какое-то новое испытание или инициация для неофитов, решила она. Ощущение было жутковатое, будто она попала в музей, в зал Средневековой Инквизиции, где представлены орудия и предметы пыток. Только не было вокруг посетителей, а был Лис, странный этим вечером, с непривычным серьезным и даже торжественным выражением лица.
Он запер за ними входную дверь, окованную металлом, на засов и произнес следующее, что звучало здесь как бы даже к месту:
- Истинно, Любовь есть Смерть, а Смерть есть будущая жизнь.... Дай же ей течь свободно, куда пожелает; ты не начальник ей, а лишь помощник.
- Это ты Кроули все время читаешь? - сообразила, наконец, Геля. Она заглядывала в найденный среди книг Лиса синий том, но сейчас только догадалась, что он время от времени цитирует "Книгу Лжей".
- Ты прочитала? - удивился он на долю мгновения. - Ну, да, конечно. Ты же гуманитарий, книги - твоя стихия. И еще ты - историк, правильно?
Геля равнодушно кивнула, оглядываясь по сторонам. Ее профессия казалась ей далеким воспоминанием из прошлого.
- Тогда, - продолжал Лис, - для тебя здесь нет незнакомых предметов.
- Вообще-то да, - согласилась она. - И что теперь делать?
- Я хочу, - сказал он подходя к ней ближе и глядя прямо в глаза, - чтобы ты разделась.
- Ну, это понятно! - Геля усмехнулась и начала расстегивать блузку. - И что, перед твоими друзьями я тоже буду голой ходить?
- Подожди немного и все узнаешь, - глухо ответил он, беря в руки цыганскую иглу.
На этот раз он хотел, чтобы все было по правилам: сначала надо осмотреть ведьму. Ее тело было давно известно ему и сбривать волосы не было никакой необходимости. Интерес представляло только родимое пятно на спине, повыше правой лопатки.
- Повернись спиной, - велел он, и Геля подчинилась, как привыкла ему подчиняться и доверять. И тут же громко вскрикнула от боли - он вонзил иглу прямо в родинку на спине. Лис вытащил иглу, придерживая пытавшуюся вырваться Гелю левой рукой за волосы на затылке. Увидев выступившую капельку крови убедился, что пятно не имеет колдовской силы.
- Что ты делаешь? - спрашивала тем временем Геля. Тревога поднималась в ее душе. Инстинкт самосохранения подсказывал бегство. - Что происходит?
- Поднимайся сюда! - Лис указал ей на небольшой постамент, над которым был закреплен деревянный блок.
Она, уже нервничая, подчинилась и позволила привязать свои руки к веревкам, перекинутым через блок над ее головой.
- Да это же дыба, - произнесла Геля немеющими от ужаса губами, когда ощутила, как Лис нагнулся и споро обвязал веревками ее щиколотки.
Поднимаясь, он легко провел по ее напряженному телу кончиками холодных пальцев.
- Красиво окрашенное естественное зло! - сказал он безлично. Он перешел на шепот, будто теперь говорил только для себя, даже когда обращался к Геле. Безумие полыхнуло в его глазах, отразившись в сердце Гели предчувствием беды.
- Отпусти меня, - тихо попросила она, ощущая приближение паники. - Пусти...
- Нет... - его шепот звучал тускло. - Все только начинается... Желая искоренения еретической извращенности, - он стал напротив нее и заговорил немного громче, почти торжественно: - а также во имя правды и справедливости предъявляю тебе обвинение в попустительстве злу и в участии в богопротивной Черной мессе. Ты признаешь свою вину?
Для Гели начавшееся в тот момент уже никогда в жизни не закончилось.
Ужас, панический, животный ужас, страх перед существом, в чьей власти она оказалась, боль, пронзившая сразу все тело, все эти чувства и ощущения охватили ее со страшной силой. У нее потемнело в глазах и, не слыша себя, она закричала.
Геля довольно быстро признала свою вину, такой нестерпимой оказалась для нее пытка, рвущая кожу на кистях тонких рук и красивых стройных лодыжек. Когда берцовые кости стали выходить из суставов, Геля поняла, что живой ей отсюда не выйти, и забилась в конвульсиях, крича и стеная. От этого боль только усилилась, сознание стало спутываться и наконец почти погасло.
До самой своей нелегкой смерти она только могла слышать голос палача, читавшего шепотом заклинание против одержимости из "Молота ведьм":
- Изыди бешеная собака, подлая змея, дьявольская ящерица, изыди корень всех зол и преступлений, изыди злой дух, приговоренный к вечному мучению...
Когда он закончил говорить, она уже умерла. Ее хрип оборвался, как только сильные пальцы смертельной хваткой обхватили хрупкую шею, сдавив гортань и перекрыв доступ воздуха. Сосуды, снабжающие мозг ведьмы кровью, также оказались перекрыты. Ее сознание стало уходить в вечную ночь.
- Laryngeus superios, - произнес он тихо и удовлетворенно над трупом, имея в виду, конечно, нерв, посылающий при сдавливании шеи рефлекс к самому сердцу и останавливающий его живое биение.
Он отвернулся от мертвой ведьмы и выключил камеру, честно отснявшую последний крик, вздох, хрип и предсмертную агонию Ангелины Черкасовой. Отвязал мертвое, обмякшее, изломанное тело, к которому уже не испытывал никакого интереса. Теперь он решил отдохнуть. Сладко потянулся, расслабил усталые плечи, умылся. Достал бутылку минералки и отпил половину, заливая пожар, скорее душевный, нежели телесный.
И опять почувствовал приступ апатии. Да, он гений. Да, вот пройдено и две пятых пути. Да, он знает, что поступает справедливо, правильно и, в рамках своей философии, разумно. Почему же нет радости?
Вот вторая ведьма умела наслаждаться местью! А для него месть - лишь дорога к себе и нет другого пути, он должен идти до самого конца, ему надо стать другим человеком. С ведьм все началось, ведьмами все и закончится! Это они допустили, нет, сами сотворили зло, разрушившее его жизнь. Он должен был стать как все, а он превратился в уродливого Василиска, глядящего на себя в зеркало. Он каждый раз умирал от своего собственного взгляда, но умирал не до конца, а возрождался снова для мук, чтобы пройти круги ада и умереть...