Кэрсон снова посмотрел на нее, пребывая в уверенности, что она не могла иметь в виду то, о чем он думал. Чувствовать то, что он чувствовал. Лори - вдова его брата, она только что родила ребенка, а Кэрсон всего лишь тот парень, который всегда был рядом в трудное для нее время.
Не ее вина, что Кэрсон осознал все эти вещи так поздно. Что, помогая ей родить ребенка, он очень сильно изменился в своих привязанностях. Что ее оптимистичная, сильная личность наконец-то сломила те барьеры, которые никому не давали проникнуть в его душу. Это только его проблема, а не ее.
- Не ожидала? Ты в течение долгих месяцев ждала ребенка. Нет ничего удивительного в том, что в первую ночь тебе нужна будет помощь.
Кэрсон прав, подумала Лори. И все-таки он был последним человеком, на которого она возложила бы такую обязанность. Кэрсон продолжал ее удивлять.
- И ты хочешь в этом участвовать?
Он вырулил на основную магистраль. Здесь движение не было слишком оживленным, и их автомобиль двигался без затруднений.
- Похоже, ты забыла о третьем лице в машине, да?
Ну вот, только она объявила его милым, Кэрсон изменил себе.
- Это лицо слишком мало, чтобы поменять свой собственный подгузник, - сказала Лори.
Выражение его лица оставалось бесстрастным.
- А мама, похоже, слишком юна для того, чтобы сделать это за свою дочь.
Лори нахмурилась. Делая легкомысленные заключения, о ее поведении, Кэрсон пытается что-то скрыть от нее. Только что? Конечно, не то чувство, о котором она мечтала. Все возвышенные эмоции Кэрсона О'Нила были связаны с рождением девочки. Ничего другого не могло быть.
Пытаясь скрыть свою неуверенность, Лори использовала его же методы.
- Вообще-то я обучала женщин, как пеленать ребенка.
У нее были книжные знания, а у Кэрсона имелся реальный опыт.
- Куклу, - сказал он, - ты обучала их пеленать куклу. В жизни все не так. - Во-первых, с ребенком больше проблем, чем с куклой, подумал он, вспоминая о первых днях после рождения Сэнди. Он никогда не афишировал свое умение менять подгузники ребенку. Эти навыки шли вразрез с тем имиджем, который он для себя создал. С имиджем недоступного, сурового человека.
Она попыталась представить, как Кэрсон стоит с детской присыпкой в одной руке и грязными пеленками - в другой.
- И ты знаешь, как это происходит в реальности?
Выражение его лица не изменилось.
- Разве у меня нет дочери?
- Ты менял подгузники Сэнди?
Он с трудом сдерживал раздражение.
- Я что, говорю на иностранном языке?
- Почти. - Она знала, что Кэрсон не доверил бы, кому попало такую информацию о себе, и была и правда удивлена тем, что он выбрал ее. Это тронуло ее до глубины души. - Я просто не могу тебя представить с пеленками, вот и все. - Ее голос стал более серьезным и вдумчивым. - Наверное, я действительно знаю тебя не настолько хорошо.
Ему никогда не хотелось быть полностью открытым. У открытых людей не бывает уединения, а оно играло для него существенную роль.
- Ты очень многого не знаешь про меня.
- Пожалуй, - пролепетала Лори. Но очень хочу узнать, сказала она про себя. Почти что мечтаю.
* * *
Дверь была открыта, но Кэрсон все равно в нее постучался. Он не мог так просто войти. Все-таки это была ее спальня.
Когда Лори подняла голову, он сказал ей:
- Я думаю, что ребенок проголодался.
Уступив просьбе Кэрсона, Лори легла отдохнуть, на несколько минут. Пока этого не сделала, она не чувствовала, как сильно устала: первый день выдался очень тяжелым.
С тех пор прошло тридцать минут.
Лори села на кровати и пригладила волосы. Она чувствовала себя виновной из-за полного отсутствия желания делать что-либо. Это была ее дочка, а последние полчаса о ней заботился только Кэрсон.
Все еще стоя в дверях, Кэрсон повторил:
- Ребенку пора есть.
Да, нужно покормить Эмму. Лори улыбнулась, поднимаясь с кровати. Как много Кэрсон знает о детях! Он все время что-то делал, как только они приехали домой…
Осознает ли Кэрсон то, какое оказывает на нее действие? Может быть, это его испугает, если он обо всем узнает?
- Я сейчас подойду.
- В этом нет необходимости. - Он вошел в комнату вместе с Эммой. - Я сам принес Мухаммеда к горе.
Она засмеялась, расстегивая верхнюю пуговицу своей блузки.
- Так теперь я похожа на гору?
Кэрсон положил малышку ей на руки, стараясь не задеть своими руками то, что не должно быть задето.
- Конечно, нет. Ты не похожа на гору. Ты очень красивая.
Комплимент. Всего лишь комплимент… Она подняла на него глаза.
- Правда?
Кэрсон покраснел.
- Я не произношу ничего такого, в чем не уверен. - Заметив, что стоит очень близко от ее кровати, он сделал шаг назад. - Просто иногда я говорю слишком много.
Их глаза встретились. Это новость. Морские моллюски в сравнении с ним более разговорчивы.
- Я так не думаю, Кэрсон. Слава богу, никто не обвинит тебя в том, что ты балабол.
Он сделал еще один шаг назад.
- Я оставляю это право тебе.
Прижав ребенка к себе, Лори расстегнула еще одну пуговицу и затем еще одну.
- Спасибо большое.
С усилием он оторвал от нее глаза, хотя это было не так просто. Его благородные намерения не заходили так далеко.
- Гм, я кое-что должен тебе показать.
Она увидела румянец у него на щеках.
- Ты смущен? - Лори перестала расстегивать блузку. Она никогда не думала о том, что Кэрсона можно смутить. - Ты же присутствовал при ее рождении.
- Если ты помнишь, - он смотрел на стену напротив, - я был с другой стороны.
Этот мужчина был просто восхитителен.
- И ты не смотрел на меня?
- Нет. Думал, что даже при родах тебе необходимо уединение.
Удивительный человек!
- Ты очень интересный тип!
- Как я уже говорил, ты меня мало знаешь.
Сделав это заключение, Кэрсон повернулся на пятках и исчез немного быстрее, чем хотел бы.
Ее мягкий смех провожал его, пока он шел в прихожую.
* * *
Кэрсон всегда вставал очень рано. Это была давняя привычка. Когда он проснулся, то удивился, что ребенок не нарушил его сон. Обычно новорожденные просыпаются каждые два-три часа и дают знать о своем присутствии. Он глупо надеялся, что даст отдохнуть Лори. Но вместо этого сам уснул, как убитый.
Все-таки он в чем-то ей помог, подумал Кэрсон, когда шел в кухню. Он решил сделать для Лори завтрак.
Войдя, Кэрсон обнаружил, что Лори его опередила. Стоя к нему спиной, она как раз открывала холодильник.
- Что ты здесь делаешь, и зачем так рано поднялась с постели? - негодовал он.
От неожиданности она уронила тарелку с маслом. Подняв и поставив ее на стол, она глубоко вздохнула, чтобы пульс пришел в норму.
- Это называют приготовлением завтрака.
Он посмотрел на микроволновку. Там готовилась еда на двоих.
- Я не просил тебя делать мне завтрак.
Ему сложно выразить благодарность, подумала Лори.
- Нет, но ты остался мне помочь в первую ночь, и я оценила это больше, чем ты можешь себе представить. - Она разделила яичницу, лежавшую на сковороде, на две порции.
- Теперь у меня нет возможности отвезти тебя в госпиталь и оказать тебе моральную поддержку.
Поставив сковородку в мойку, она налила в нее горячей воды.
- Но позволь мне хотя бы приготовить для тебя завтрак.
Кэрсон привык к холодной пище, которую съедал за своим рабочим столом в Центре. Даже когда был юристом, он завтракал в офисе.
- Я думал перехватить что-нибудь по дороге.
Сухомятка, подумала она. Хлебцы были уже готовы. Лори быстро сделала два бутерброда с маслом.
- Ты так обычно питаешься?
Он пожал плечами. Еда нужна, только чтобы поддерживать силы, и не нужно на ней зацикливаться.
- Вообще, да.
- Понятно. - Выложив хлебцы на его тарелку рядом с яичницей, она поставила ее на стол. - Тогда я приглашаю тебя на обед в любое время. - Взяв вилку и салфетку, она положила их возле его тарелки. - Ну вот, завтрак подан.
Ему захотелось сбежать.
- Я не собираюсь садиться тебе на шею…
Она остановила его взглядом.
- Помолчи!
Не надо было вступать с ней в споры с раннего утра. Он заставил себя опуститься на стул.
- Да, мамочка.
- Так-то лучше. - Лори села напротив него. На ее тарелке лежал бекон. Она заметила, как Кэрсон посмотрел на него.
- Я не жарила для тебя бекон, потому что помню, что ты не любишь его.
Они никогда не завтракали вместе.
- Откуда ты знаешь, что я не люблю бекон?
- Курт говорил мне. - Взяв с тарелки закрученный рулетиком бекон, она отломила кусочек и положила себе в рот. - Такое я запоминаю. - Улыбка мелькнула на ее губах, когда она посмотрела на него. - Как и этот разговор, который мы никогда не закончим.
Он начал есть. Яичница оказалась очень вкусной.
- Какой разговор?
- Скорее, обсуждение, - исправилась Лори, глядя ему в лицо. - Только не начинай геройствовать.
Она снова заговорила об этих ужасных деньгах!
- Я вовсе не геройствую, и если ты хочешь меня отблагодарить, давай покончим с этой темой.
Нет, так она не согласна.
- Ты знаешь, что я права.
Неужели Кэрсон мог подумать, что она об этом забудет?
- Я знаю, что ты кого угодно заставишь согласиться с тобой.
Она промолчала, поглядывая на него, и продолжая есть. Почему он так смутился?
- Это безнадежная затея. Она не сработает, - настаивал он.