Селия пошла по дороге и отдалилась от моря. Пройдя короткую улицу Сент-Роз, по Авеню де ля Митр она повернула на бульвар Кунео. Мимо нее стрелой промчался трамвай, оставляя за собой широкую полосу белого света. Он исчез за артиллерийскими казармами, и Селия, проводив глазами его ослепительный бег, наткнулась на тротуар, не видный ей из-за наступившей густой тьмы.
Кое-где в домах окна были освещены. Но ставни были закрыты повсюду. Все лавочки затянули свои витрины. Только одна дверь матового стекла пропускала наружу свет из нижнего этажа. Бульвар казался улицей в мертвом городе.
Селия подошла к стеклянной двери, повернула дверную ручку и вошла. Весь нижний этаж был занят рестораном, именовавшимся семейным пансионом. Со времени отъезда своего любовника Селия привыкла проводить здесь почти все вечера. Нельзя же каждый день обедать в "Цесарке": слишком дорого, да и слишком далеко - из Мурильона до города нужно ехать трамваем по меньшей мере полчаса. Как быть в те вялые дни, когда встаешь при наступлении сумерек, часами сидишь в сандалиях на босу ногу около умывальника и чувствуешь такую усталость во всем теле, что не в силах ни налить горячей воды, ни даже губку поднять? А уж обедать дома и вовсе немыслимо! Это хорошо только для тех, кто поселился вместе со своим другом. Тогда можно играть в замужнюю женщину и обустраиваться. А когда живешь одна, ремесло предъявляет свои требования: нужно выезжать, одеваться, раздеваться, бегать по портнихам, показываться на людях в любое время дня и ночи; да и весь дом - одна большая спальня. Ну и устраиваешься как-нибудь - проглотишь рагу и бобы из соседней харчевни за тридцать пять су с вином, перед тем как отправиться в Казино, в литерную ложу, и сидишь там, надев на себя на двадцать луидоров атласа и перьев и блесток на пятнадцать.
При входе гостей встречала радушная хозяйка. - Здравствуй, Селия! Как живешь, красавица? Это была огромная женщина родом из Марселя. Казалось, ее жирная кожа была насквозь пропитана провансальским маслом. Ее звали матушка Агассен. У нее была настолько прочно установившаяся репутация славной женщины, что она могла без всякого риска запятнать ее, оказывая самые разнообразные услуги своим клиентам и пристраивая свободных дам к господам, находящим вкус в коротких связях, - она заранее получала свою долю из гонораров, которые вышеупомянутые господа выплачивали вышеупомянутым дамам по окончании такой связи. Все клиентки относились к ней с глубоким уважением и очень возмущались, когда какой-нибудь скептически настроенный друг, посмеиваясь над их наивностью, восклицал: "Да она вас стрижет, как овечек". - "Все это клевета и зависть - матушка Агассен вне подозрений и оказывает нам совершенно незаменимые услуги". И Селия первая была убеждена в этом. Матушка Агассен и в самом деле очень хорошо относилась к ней, так как с первого взгляда угадала в ней выгодное приобретение для своего дела, с которым можно "повозиться".
- Ты, красавица, приходишь как раз вовремя! Я дожариваю для тебя бифштекс!
Всем своим клиенткам матушка Агассен говорила ты. У нее их было двенадцать - главным образом женщины Мурильона, обслуживающие исключительно офицеров колониальных войск. Колониальные офицеры живут особняком от офицеров флота - их любовницы не такого высокого полета, но более хозяйственны и более верны своим друзьям (или, по крайней мере, лучше изображают верность). Когда человек возвращается во Францию, проведя перед этим три-четыре года на Лаосской или Суданской земле в самом черном, в самом нечеловеческом одиночестве, ему так хочется поселиться спокойно вдвоем, у своего очага! И он стремится - все равно как - немедленно удовлетворить эту тоску по дому. Многие офицеры-колонисты, вернувшись издалека, сразу же отправляются к матушке Агассен, зная, что найдут у нее большой выбор свободных невест. И семейный ресторан служил брачной конторой.
- Что ж ты не остаешься у нас сегодня вечером? После обеда лейтенанты устраивают пирушку в задней комнате. Оставайся, красавица! Что? Свидание в твоем Казино? Ну брось! Все эти свидания - сущие пустяки.
Матушка Агассен не одобряла путешествий в город. Зачем искать счастья так далеко - тайного и даже постыдного, так как оно ускользало от ее финансового контроля, - когда в самом Мурильоне женщины с "деловым темпераментом" никогда не оставались без работы?
Несмотря на увещевания хозяйки и на красноречивые взгляды длинного лейтенанта, по-видимому только что вернувшегося из какого-нибудь Сенегала, Селия все-таки отправилась в путь. Конечно, матушка Агассен всегда давала полезные советы. Но в баре Казино ровно в десять вечера - самое шикарное время! - маркиза Доре должна была торжественно представить свою младшую подругу.
Поэтому Селия отправилась в путь, и залитый белым электрическим светом трамвай понес ее в город, прорезая сонное предместье.
Глава третья,
оканчивающаяся совершенно неожиданным образом
Под гром рукоплесканий занавес поднялся в третий раз. И маленькие жонглерши, взявшись за руки, еще раз вышли, чтобы раскланяться, улыбнуться и послать воздушные поцелуи публике, которая их так неистово вызывала. Но на этот раз кричала и аплодировала только галерка, набитая матросами, солдатами и их подругами, потому что между вторым и третьим вызовом ложи опустели как по мановению волшебного жезла: аристократия Казино бросилась к бару, чтобы с боем занять те восемь табуретов напротив стойки, с которых можно было триумфально возвышаться над толпой опоздавших, которым приходится чуть не драться, чтобы раздобыть себе коктейль, и кричать, как оголтелым, чтобы хоть кто-нибудь обратил на них внимание.
Маркиза Доре была опытным стратегом и сразу заняла два самые видные табурета в глубине зала, куда не долетали брызги от проливаемых за стойкой вин; заняв такую выгодную позицию, она усадила Селию рядом с собой. Бар уже почти не вмещал всех желающих, хотя дверь все отворялась и протискивались последние запоздавшие, - толпа становилась непроходимой.
И было так приятно спокойно сидеть перед своим стаканом с соломинкой и с сожалением поглядывать на стоящих вокруг томимых жаждой людей.
- Мы заняли самое лучшее место, - объявила маркиза Доре. - Теперь предоставьте действовать мне - антракт не успеет кончиться, как я познакомлю вас с самыми видными моими друзьями.
В этот момент в бар вошла женщина под руку с высоким добродушным человеком; заметив Селию, она начала протискиваться к ней и протянула ей руку через толпу.
- Добрый вечер, мадам! Как хорошо вы устроились! Вам повезло! Будьте так добры, скажите бармену, чтобы он приготовил мне мартини, а вы мне его передадите - я никак не могу добраться до стойки. Ах, я еще не представила вам моего друга! Лейтенант флота Мальт Круа… мадам Селия.
Это была юная Фаригулетта - она прекрасно справлялась со своей ролью покровительницы Селии. Лейтенант флота поцеловал руку Селии, протянутую через толпу.
- Я несколько раз встречал вас с Ривералем перед его отъездом в Китай. Теперь, когда вы овдовели, надеемся видеть вас иногда среди нас?
- Все пропало! - трагикомически сказала Фаригулетта. - Он начнет изменять мне с вами, этот мотылек! Тем хуже для меня, конечно: мне не следовало бы подводить его к вам - у вас слишком красивая шляпа! Впрочем, если он не изменит мне до завтра, я умолкаю: мы поженились только на сегодняшнюю ночь.
Она весело смеялась, как смеется маленькая и наивная девочка.
Вдруг ее поднял на руки человек, которого она толкнула, пробираясь к Селии.
- Она весела, как всегда, шалая девчонка! Разрешите, Мальт Круа?
И не дожидаясь разрешения господина и повелителя, он с удовольствием расцеловал девочку в обе щеки.
- Ну вот! - сказал он, отпустив ее. - Это отучит вас говорить гадости, самой того не замечая. Пейте теперь вашу отраву, вот, я передаю ее вам, чтобы не затруднять вашу подругу, на которой такая красивая шляпа!
Маркиза Доре сказала Селии на ухо:
- Еще один офицер. Все они знакомы между собой и очень дружны. То, что он сделал, считается вполне обычным. Поцеловать женщину при ее любовнике… Они не придают этому никакого значения, конечно если он не влюблен в нее, но в таких случаях это известно.
Появлялись все новые женщины с новыми спутниками; все они были на ты друг с другом и ласково друг друга задевали. Селия сразу же заметила, что, несмотря на страшную тесноту, благоприятствующую всяким грубостям, здесь никто не был груб. Более того, к женщинам относились с каким-то почтительным уважением. Несмотря на внешнюю фамильярность, повсюду царила вежливость. Все здоровались по способу лейтенанта Мальт Круа - и непременно целовали руку перед тем, как поцеловать в шею или в щеку.
Две другие дамы, Уродец и Крошка БПТ пробивали себе дорогу к стойке. Они были совершенно одни, без спутников. И сами заказали себе коктейль. Но когда они пожелали расплатиться, хозяин отказался принять от них деньги.
И Селия услышала следующий диалог:
- Это решено, мадам.
- Кем?
- Тем, кто уехал и принял на свой счет угощение дам, которые будут без спутников.
- Но кто он?
- Мы сами не знаем его имени.
Селия обернулась к маркизе, которая победно улыбалась, слыша этот разговор:
- Ну, что я вам говорила сегодня днем? Разве это могло бы быть у Максима и прочих?
Во всем остальном это сравнение напрашивалось. Тулонский бар был менее обширен и просторен и не так роскошен, как парижский, но по стилю постройки и по деталям устройства, по меблировке и по способу обслуживания стремился подражать ему. На этом завершалось их сходство. И даже без слов маркизы Селия видела, что, действительно, здесь случалось много такого, чего не могло бы случиться там, и наоборот.