- Зачем? Ах глупенькая! Да ведь самое лучшее средство привязать к себе человека - это интересоваться тем, что его интересует. И это отвратительная выдумка всяких идиотов, что морским офицерам до смерти надоели их суда, и пушки, и все остальное, и что с них вполне достаточно того, что они всем этим занимаются, когда они на вахте. Ни слова правды нет в этом! Что действительно приводит офицеров в бешенство, так это те глупости, которые пишут в газетах, и разговоры людей, которые ровно ничего не смыслят. Но едва услышав пару разумных слов, они приходят в восторг. И их не приходится просить об ответе. И тогда они могут болтать без конца.
Она остановилась, чтоб взглянуть на Селию:
- Послушайте! О каком черте вы разговариваете с вашим Пейрасом?
Селия улыбнулась:
- О!.. О разных разностях. К тому же жесты превосходнейшим образом могут заменить слова. И мы много жестикулируем.
Маркиза расхохоталась:
- Вот дрянная девчонка. Кто мог бы подумать при виде этой святой недотроги!..
Она снова остановилась:
- Все-таки, ведь не все же время вы жестикулируете, десять раз за ночь и двенадцать раз за день? Что же в промежутках?
- В промежутках, - сказала Селия наивно, - мы ссоримся, разумеется!..
- Гм! - запротестовала маркиза Доре. - Мне это кажется менее естественным, чем вам, эти ваши ссоры. Послушайте, дитя мое, я настаиваю на том, что сказала вам в первый же вечер: если вы намерены влюбляться таким образом, неведомо зачем, и жестикулировать без отдыха и срока, устраивая "сцены" в качестве интермедий, вас ожидает далеко не завидное будущее. Запасите немедленно двенадцать дюжин больших носовых платков. И их тоже не хватит вам, чтоб вытирать глаза.
Глава восьмая
Очень голубая вилла
Ворота Голубой виллы были открыты. По аллее, огибавшей группу прекрасных пальм, Доре и Селия направились к дому, чей светлый фасад виднелся за морскими соснами.
- Как красиво! - восхищалась Селия.
- Вот вы увидите, какой вид открывается сверху, - пообещала маркиза.
Сад был расположен уступами, которые упирались в небольшие кирпичные барьерчики, по итальянской моде.
- Жить на склоне горы, - объяснила Доре, - удобно оттого, что мошкара не добирается до виллы. Вы понимаете, мошкаре не нравится такой крутой подъем. И Жанник может спокойно спать без кисейного полога.
Дом был теперь совсем близко. Доре понизила голос:
- Без кисейного полога, - повторила она. - На свежем воздухе всегда легче дышать, и бедняжка, быть может, проживет липший месяц.
- Здравствуйте! - крикнул слабый голосок.
Со своего кресла, которое стояло на верхней террасе в благоуханной тени сосен, Жанник заметила гостей.
Они нежно поцеловались: все те, которые не были в смертельной вражде друг с другом, могли быть только страстными друзьями. Потом маркиза Доре поднесла соответствующий случаю комплимент:
- Милочка! Я даже не спрашиваю вас, как вы себя чувствуете: у вас такой вид!..
- Не правда ли? - сказала Жанник в шутку и сохраняя притом самый серьезный вид. - Я уже воспользовалась этим, я сообщила гробовщику, чтоб он не торопился выполнять заказ раньше будущей недели.
Жанник славилась своими мрачными шутками. Она злоупотребляла ими; казалось, что она наслаждается ими, и она была для этого достаточно умна и достаточно отважна. Но это было с ее стороны не столько бравадой и показной смелостью, сколько расчетом, раздирающим душу, и жалким; оттого что в глубине души она вовсе не была уверена, что действительно умирает. И она сомневалась, и надеялась, и желала, и хотела выздороветь. И в страхе, в неуверенности, снедаемая ужасным желанием знать правду, она отважно говорила о близкой смерти, чтобы пытливым взглядом следить за позами, взглядами и тайными помыслами тех, кто слушал ее.
К счастью, маркиза Доре хорошо знала эту жуткую игру.
- О да! - сразу отвечала она невозмутимо. - Но если заказ еще не выполнен, закажите непременно побольше размером, оттого что никогда нельзя знать, кто в доме умрет первый. В большом ящике может поместиться кто угодно.
- Например, я, - сказал Л'Эстисак.
Он тоже был здесь и сидел на земле, прислонившись спиной к стволу дерева.
Маркиза Доре поспешила к нему:
- Я не заметила вас. Как поживаете?
- Превосходно. Так же хорошо, как детка.
Он перебирал образцы материй. Заинтересовавшись, Селия подошла поближе:
- Вы забавляетесь?
- Да, сударыня, я забавляюсь тем, что сочиняю для Жанник костюм к будущему Сифилитическому балу.
- Сифилитическому?..
Она так разинула рот, что герцог, несмотря на всю свою серьезность, расхохотался:
- Неужели вы так недавно в Тулоне, что не знаете даже этого?
Жанник прервала его:
- Разумеется, не знает. Она не знает еще ничего и никого. Но я сама объясню ей: сифилитические балы, дорогая… Не беспокойтесь! В этом нет ничего скандального!.. Сифилитические балы в Тулоне - это попросту те балы, которые офицеры дают дамам полусвета.
Л'Эстисак дополнил объяснение:
- И мы называем их этим точным именем из протеста против столь модного теперь ханжества. Мы, моряки, вовсе не собираемся подражать скромнику Брие: мы говорим по-французски, и там, где надо сказать "кошка", мы так и говорим: кошка.
- Но отчего же именно это название, а не какое-либо другое?
- Из вежливости и сочувствия к тем несчастным мужского и женского пола, которые, раньше чем надеть домино, подверглись болезненному подкожному впрыскиванию.
- Понимаете, - сказала Жанник задорно, - в этот вечер они могут воображать, что все такие же, как они. И это их утешает.
Маркиза повернулась к Селии.
- В самом деле! Мы не подумали об этом. Вам нужно будет придумать костюм, детка.
- Оденьтесь совсем голой женщиной, - посоветовала Жанник, - костюм будет как раз по вас, а это можно сказать далеко не про всех. Вы смеетесь! Знаете, это почти не шутка. На наших сифилитических балах бывают основательные декольте. Уже в прошлом году Уродец появилась в ночной рубашке.
- В этом году будет еще того лучше, - сказал герцог.
- Во всяком случае, в этом году вы рано беретесь за дело - уже в декабре месяце!
- Вследствие предполагаемого ухода эскадры на Восток.
Он аккуратно сложил свои образчики в коробку. И подошел к Жанник:
- Время вам есть котлетку, девочка. Можно мне сказать это Сильвии?
- Пожалуйста. И заодно велите подать чай. Чай для тех, у кого еще не куплено в собственность место на кладбище.
- Придется вас отшлепать, если вы будете говорить слишком много глупостей.
Он вошел в дом.
- Ну вот! - сказала Жанник, поворачиваясь к гостям: - Доре и вы, сударыня, как вам нравится мой сад?
Она с гордостью протянула обе руки по направлению к свежеостриженной лужайке. Луч солнца играл на ее совсем прозрачных руках.
За морскими соснами, за лужайками и за купой пальм лежал Малый Рейд, так забавно обрамленный горами, что его можно было принять за озеро. И в это озеро вдавался полуостров Балагие со своими кипарисами и пиниями, вдавался совсем так, как вдаются полуострова на японских деревянных гравюрах. Воздух был так чист и солнце было так ярко, что даль нисколько не была туманна. И казалось, что весь пейзаж находится в одном плане, без обычной перспективы.
- Ради одного того, чтоб увидеть этот пейзаж, - сказала маркиза, - стоит ежедневно совершать путешествия из Мурильона в Тамарис.
- Так совершайте это путешествие!
- Не то чтобы мне не хотелось. Но вы сами знаете: каждый вечер встаешь между четырьмя и пятью, и едва успеешь привести себя в порядок.
- И эта красивая дама, - спросила Жанник, смотря на молчащую Селию, - она тоже встает между четырьмя и пятью?
Ответила Доре:
- Этой красивой даме вам следовало бы прочесть нотацию! Она влюблена, как кошка.
- Боже милостивый!.. В кого?
- В одного гардемарина, чрезвычайно легкомысленное существо!..
Селия покраснела, как мак, и пыталась сделать протестующий жест слабой рукой. Но Жанник развела руками в знак полного бессилия что-либо сделать:
- Какую к черту нотацию могу я ей прочесть? С моей стороны было бы чрезвычайно дерзко бранить эту девочку за ее гардемарина, оттого что в течение всей моей жизни я только и делала, что влюблялась во всякого встречного.
Но маркиза не унывала:
- Послушайте, Жанник! Разве вам не кажется, что малютка могла бы найти в Тулоне что-либо получше для начала? Я не стала бы бранить ее за прихоть!.. Всякий волен совершать глупости время от времени. Все мы, конечно, не из дерева. Но я не допускаю таких глупостей! Она не спит, не ест, не живет, только и мечтает о своем мидшипе! И так как она только его одного видит, она, разумеется, ни за что не согласится взять другого друга, кого-нибудь, кто мог бы отсчитать денежки.
- Ба! - сказала Жанник беззаботно. - Глупости проходят. И никогда не бывает поздно взять богатого друга. Не следует быть слишком практичной. Кроме того…
Она склонила голову набок, как бы желая лучше видеть синее море за зелеными лужайками:
- Кроме того, Доре, это зависит от человека. Мы все разные. И не всем удается быть практичными.
Та удивилась:
- Прекрасно!.. Что вы хотите этим сказать? Жанник закашлялась и долгое время не в состоянии была отвечать. Когда ей это удалось, голос ее, по-прежнему слабый, походил на надтреснутый хрусталь, готовый сломаться.