- Ну конечно же! А как же иначе! - воскликнул он. - Ведь ты по-другому не умеешь. Ты для того и появилась на этой земле, чтобы доставлять мне удовольствие. Да-да, чтобы доставлять мне удовольствие. И если ты доставишь его мне сейчас, и пообещаешь доставлять и дальше, до конца твоих дней, то, так и быть, отпущу этого мальчишку.
- Дядя, - с грустью в голосе произнесла Юлия. - Я сильно сомневаюсь, что в этом мире хотя бы что-то способно доставить тебе истинное удовольствие.
Услышав ее слова, Павлин растерянно заморгал. Сын Флавии открыл рот, собираясь что-то сказать.
- Ты совершенно права, Юлия, - согласился Домициан. - Ты всегда понимала меня лучше, чем кто-либо.
Павлин по-прежнему пребывал в растерянности. И хотя волосы у него давно уже стояли дыбом, он с трудом поверил, когда у него на глазах Домициан взял в руки кинжал и вспорол сыну Флавии живот.
Рот мальчика открылся в немом крике, и он упал - вернее, как-то неестественно медленно опустился на пол. Или это только показалось Павлину?
На какой-то миг мир вокруг замер. Павлин, которой выбросил вперед руку, в попытке предотвратить фатальный удар. Мальчик, который корчился на полу, схватившись за вспоротый живот, из которого на мозаику уже натекла лужа крови. Император, который рассеянно вытер о тунику окровавленные руки. Викс, который уже приготовился выпрыгнуть из своего угла. Юлия, которая словно превратилась в каменное воплощение своей богини. Но уже в следующее мгновение богиня из мраморной вновь стала женщиной из плоти и крови.
- Павлин, - спокойно произнесла она. - Унеси отсюда мальчика. Викс, ты ему поможешь.
Префекта и юного раба дважды просить не пришлось.
- Верно, - сказал Домициан, обращаясь скорее к самому себе, и выронил из рук кинжал. - Верно, Юлия.
С этими словами он набросился на племянницу и сдернул с ее плеч жреческое покрывало.
Павлин обернулся, но Юлия из-за плеча Домициана посмотрела ему в глаза, посмотрела строго и укоризненно, так, что он поспешил отвернуться и вместе с Виксом вынес стонущего сына Флавии в вестибюль императорской опочивальни.
- Она как-нибудь постоит за себя, - раздраженно бросил Викс. - Лучше помоги мне.
Он сжимал в руке какой-то белый лоскут, которым пытался остановить кровотечение из раны в животе последнего Флавия. И Павлин понял - это жреческое покрывало Юлии. Мальчишка схватил ее покрывало.
Из императорской опочивальни доносились какие-то гортанные звуки. Голоса Юлии Павлин не услышал. Он поднялся и сделал шаг в сторону дверей, однако стражники оттолкнули его.
- Тебе жить надоело, префект? - рыкнул на него один из стражников. - Пусть делает, что хочет!
Павлину ничего не оставалось, как вновь опуститься на колени перед умирающим мальчиком. В тщетной надежде он пощупал пульс. Кровь из раны текла густым, вязким потоком, скорее черная, чем алая. Руки Викса были в ней по локоть, словно в перчатках.
- Он умрет, - отрешенно произнес Павлин. - Вот увидишь, он умрет.
- Так ты поможешь мне, префект, или нет? - Викс обливался потом, сыпал проклятиями, однако рук с зажатым в них покрывалом от раны не убирал.
Из императорской опочивальни тем временем доносились какие-то животные звуки, словно за дверью спаривался с самкой дикий зверь, а не император. Голоса Юлии не было слышно. Павлин поймал себя на том, что, подобно острой щепке, загнал куда-то вглубь горла рвущиеся наружу рыдания. А затем ему в голову пришла мысль, простая и страшная одновременно: Если он взял ее, может, теперь он ее пощадит?
Сын Флавии издал стон. В отчаянной попытке спасти ему жизнь Викс всем своим весом навалился на рану, стараясь остановить кровотечение. Теперь и его туника, и ноги сделались липкими от крови. Затем дрогнуло бледное веко. Вокруг них уже начали собираться любопытные рабы, и Павлин осыпал их проклятиями. Они тотчас в страхе бросились врассыпную.
Сын Флавии вскрикнул, слабевшие руки дернулись, чтобы вновь схватиться за живот. Викс навалился сильнее.
От боли мальчик открыл оба глаза и посмотрел на Викса.
Павлин стоял на коленях посреди лужи крови, чувствуя, как по коже ползают мурашки.
- Сука! - донеслось из-за дверей императорской опочивальни. Это был голос императора, глухой и пропитанный злобой. - Ты, холодная, бесчувственная сука, убирайся отсюда.
Стражники по эту сторону дверей переглянулись.
- Вы слышали! - встрепенулся Павлин и, вскочив на ноги, едва ли не влетел в императорскую спальню. Ему хватило одного мига, чтобы охватить взглядом представшую его глазам картину. На ложе в изнеможении распластался император. Юлия спокойно поправляла на себе белые одежды.
- Уведите ее, - произнес Домициан, и по его телу пробежала судорога. - О боги, уведите ее отсюда!
Павлин дрожащими руками поднял Юлию с ложа. Впрочем, когда она выходила их спальни, ее поступь была непоколебимой поступью мраморной статуи. Павлин повел ее через лужу крови, мимо Викса, который теперь помогал сыну Флавии принять сидячее положение.
- Дальше меня поведут стражники, - спокойно произнесла Юлия. - Лучше помоги Виксу спасти моего племянника. Чтобы выйти из дворца, ему потребуется твоя помощь.
- Он не жилец. Ему вспороли живот, раскроили пополам.
- Неужели?
Поддерживая друга под плечо, Викс уже ставил мальчика на ноги. Он неуверенно поднял взгляд, и Юлия ласково ему кивнула. В тусклом свете ее глаза казались… глазами ожившей статуи.
- Передай привет от меня своей матери, Верцингеторикс, - сказала она, и в следующий миг стражники повели ее прочь. Почему-то они предпочитали держать ее за рукава, а не за обнаженные запястья, как будто боялись обжечься. Юлия шагала между ними, оставляя за собой на мозаичном полу цепочку крошечных кровавых следов.
- Нужно вывести его отсюда. - Викс уже поставил сына Флавии на ноги. Мальчик продолжал стонать, но расставаться с жизнью явно не собирался. Он все еще прижимал к животу жреческое покрывало Юлии, которое к этому моменту из белоснежного сделалось алым.
- Наверно, мне привиделось, - пробормотал Павлин. - Я не заметил, как император вспорол нему живот. Он ведь не мог…
- Ты сейчас рухнешь в обморок, - с видимым отвращением заметил Викс.
Павлин ощутил, что его душит хохот, неукротимый, истерический хохот. Ему хотелось хохотать, хохотать, пока он сам не упадет замертво. Однако к ним уже спешили стражники и любопытные придворные и не менее любопытные рабы. Трясущимися пальцами он снял свой преторианский плащ и обернул им плечи раненого мальчика. Викс натянул один конец ему на лицо.
- Помогите императору, - приказал Павлин стражникам. - Пошлите за врачом. Мальчика я беру на себя.
- Префект, куда ты его уводишь?
- Приказ императора, - невозмутимо произнес Павлин. - Тайный приказ.
Стражники, словно по команде, потупили глаза.
- Как самочувствие? - шепотом спросил Викс у юного Флавия, когда они с Павлином вывели его из вестибюля, в котором к этому времени уже собралась и продолжала расти толпа любопытных.
- Не знаю, у меня такое ощущение… - казалось, мальчик вот-вот расплачется.
Продев под плащ руку, Павлин убрал от раны окровавленное покрывало Юлии. Под ним оказался… - нет, не зияющая рана, какую ожидал увидеть Павлин, - а длинный неглубокий порез, из которого слегка сочилась сукровица.
- По-моему, этот урод промахнулся, - пожал плечами Викс. - Считай, что тебе повезло.
Повезло? Павлину не хотелось размышлять на эту тему.
У ворот дворца Викса развернули обратно, и дальше мальчика повез один Павлин.
- Что они теперь со мной сделают? - испуганно спросил юный Флавий.
"Скажу императору, что ты умер от раны, - подумал Павлин, - и что я тихонько избавился от твоего тела".
- Не двигайся, - рявкнул он на своего подопечного и пришпорил коня. Мальчишка безвольно лежал, перекинутый через конский круп.
В сгущающихся сумерках Павлин подъехал к отцовскому дому, коротко объяснил, что привело его сюда, но, как ни странно, на этот раз отец не стал требовать пространных объяснений.
- Молодец, - вот все, что он сказал. В следующий миг он уже отослал рабов, и они снесли в дом едва стоящего на ногах мальчика.
- Император, - произнес Павлин свинцовым от усталости языком. - Император не должен знать, что ты…
- Не волнуйся, он не узнает, - успокоил его Марк. - Я уже этой ночью вывезу мальчика из города.
- Та весталка, - с волнением продолжал Павлин, - она никакая не весталка, а Юлия, та самая племянница императора, которую все считали мертвой.
- Сейчас не об этом, - невозмутимо произнес Марк, как будто слова сына его ничуть не удивили. Павлин вопросительно посмотрел на отца.
- Так ты знал?
- А ты думал, ей удалось бы разыграть собственную смерть без посторонней помощи? А сейчас, приятель, возвращайся-ка во дворец, пока тебя там не хватились и не начали искать.
Впрочем, ноги сначала привели Павлина к круглому зданию храма Весты. Подняв глаза, он увидел весталок. Низко опустив на лица покрывала, они выстроились безмолвной белой стеной.
Павлин скомкал окровавленное покрывало Юлии и положил его на первую ступеньку лестницы. В следующий миг его колени подкосились, и он опустился и сел рядом. Он продолжал сидеть на ступеньке храма до тех пор, пока его не обнаружила там пара преторианцев.
Старый год умер, и по приказу императора Рим ознаменует наступление нового смертной казнью.