- Твой двоюродный брат Лаппий, по всей видимости, уже достиг Колонии Агриппины, в Германии, - бесстрастным тоном произнес Марк. Он стоял спокойно, в своей обычной простой тунике и сандалиях. Казалось, он нисколько не изменился за последние минуты, лишь уголки рта предательски подергивались. - Перемена места пойдет тебе на пользу. Лаппий считает меня старым дураком, но тебя любит. Он будет рад провести в твоем обществе пару месяцев.
- Я уеду завтра, - заявил Павлин, чувствуя, как им овладевает желание бежать из отцовского дома. - Как только поговорю с центурионом Денсом…
- Я все устрою.
- Тогда… тогда я уезжаю прямо сейчас.
- Пожалуй, это будет правильно.
- О боги, отец!.. - голос Павлина сорвался на шепот. Он попытался выдавить из себя слова "прости меня", но слова эти абсолютно не подходили для этой минуты. Он пристально смотрел на отца - тот стоял с посеревшим лицом, согбенный и подавленный - и едва сдержался от того, чтобы не разрыдаться.
Лепида
Прошло не меньше часа, прежде чем я услышала за дверью нерешительные шаги мужа.
- Входи, Марк! - позвала я, протягивая руку к подносу со сластями. - Чем скорее мы поговорим обо всем, тем скорее я лягу спать.
Марк, хромая, вошел внутрь. Старый, облезлый, неряшливый, как какая-нибудь выброшенная на помойку кукла Сабины, отслужившая свой срок. Он нашел в себе силы посмотреть мне в глаза, и лицо его показалось мне еще более морщинистым.
- Ты поздно пришел, - добавила я.
- Я укладывал спать мою дочь.
Я умильно улыбнулась и забросила в рот сразу три карамельки. Пусть начинает разговор первым.
- Ты любишь моего сына, Лепида?
- Что? - Такого вопроса, признаться, я от него не ожидала.
- Федра любила Ипполита, - сказал Марк и устало опустился на мое ложе, обтянутое голубым шелком. - Я сомневаюсь, что ты когда-нибудь испытывала что-то даже близко похожее на любовь, но будет лучше исключить все возможности.
- Ты так чувствителен, дорогой. Люблю ли я Павлина? Не говори глупостей. А кто такая Федра?
- Ты ее не знаешь.
- Твой Павлин был ужасно забавен, но, если тебя это утешит, скажу: с ним было не намного приятнее, чем с тобой. По крайней мере, не во всем. - Я нарочно откинула голову назад, чтобы Марку стали видны следы поцелуев, которые оставил на моей шее его сын.
Он закрыл глаза.
- Позволишь мне задать еще один глупый вопрос, Лепида? Не слишком оригинальный. Просто ответь, почему?
- Разве это не ясно? Если бы ты не возражал так упрямо против моего возвращения в Рим…
- Понятно, - ответил старый сенатор и потер переносицу. - Мне следовало бы понять это раньше. По всей видимости, ты хочешь развода?
- С какой стати?
- Иначе, зачем ты только что устроила это представление в спальне?
- Я просто хотела преподать тебе урок, Марк. Ты ведь уже один раз разводился, верно? Ты ведь заслужил его, разве не так? Это же надо, вывезти меня из Рима после того как на меня обратил благосклонное внимание сам император…
- Император! - рассмеялся Марк. - Можешь заполучить его с моего благословения, Лепида!
- Я так и сделаю. Но ведь если у меня не будет мужа, то я вряд ли смогу найти себе любовника, ты согласен с этим? Мужчины не любят одиноких любовниц.
- Найди себе другого мужа. Я верну тебе приданое, можешь выйти замуж за кого пожелаешь.
- Неужели? Кто же возьмет меня в жены, не слишком богатую женщину, которая вынуждена вернуться в дом к отцу? Лучшим, кого я смогла подцепить, был ты, и тогда я была девственна.
- Боюсь, вот это уже не мои заботы. Теперь это заботы твои, - произнес Марк и холодно посмотрел на меня. - Я не позволю тебе находиться в одном доме с моей дочерью.
- Твоей дочерью? Как ты можешь быть уверен в том, что она твоя, если я за твоей спиной развлекалась едва ли не с каждым римским патрицием?
- Сабина - моя дочь. Ты живешь в обществе, Лепида, а общество привыкло думать, что блуд начинается лишь после рождения ребенка.
Его отстраненный тон сбил меня с толку. И еще выражение его лица, оно было таким, будто он изучал чью-то судебную тяжбу, а не думал о судьбе собственной жены. Я мотнула головой.
- Тебе придется считаться со мной, Марк. Потому что я никуда отсюда не уйду.
- Думаешь, ты открыла мне глаза? Они и так раскрыты. И мне не особенно нравится то, что я вижу. Тебя это не удивляет? Поэтому я разведусь с тобой. Ты разбираешься в римском праве, Лепида? Все что мне нужно, это произнести несколько слов, и ты уйдешь из моего дома. Но тебе не нужно беспокоиться, - добавил он. - Я верну тебе приданое. Ты устроила искусное представление. Оно достойно нескольких тысяч сестерциев, хотя ты и сделала все мыслимое для того, чтобы развратить моего сына.
В глазах моего мужа читалось холодное равнодушие, голос звучал по-патрициански размеренно и высокомерно. Как он смеет смотреть на меня так, будто он император, а я - жалкое насекомое?
Я перестала улыбаться.
- Нет, Марк. Никакого развода не будет. Ты вернешься в Рим и заберешь меня с собой. Ты станешь оплачивать все мои расходы и не будешь задавать вопросов, когда я буду возвращаться на рассвете, и от меня будет пахнуть другим мужчиной, императором. Вот, что ты сделаешь. Иначе я погублю тебя.
- Попробуй, - спокойно произнес Марк. - И ты погубишь себя.
- Ты знаешь, что такое суд, мой дорогой? - Я подалась вперед и пристально посмотрела ему в глаза. - Суды состоят из мужчин, склонных к сочувствию мужчин. Я знаю мужчин, Марк. Я ведь обманывала тебя, верно? И Павлина обманула, стойкого, честного воина. Мужчины, заседающие в суде, ничем не отличаются от других. Я заставлю их поверить мне.
- Поверить во что? - сверлил меня глазами Марк. - И кому? Неверной жене? Сколько таких добрых женушек они видят каждую неделю, как ты думаешь?
- Но каждую ли неделю они видят подобное? - Я быстро выпрямилась, закрыла лицо руками и опустила плечи. - Павлин взял меня силой, я этого не хотела, никогда. Ведь он мой пасынок. Но он добился своего, и когда я после этого пошла к Марку, то он лишь рассмеялся, сказав, что это часть супружеского долга. Я знала, что это противоестественно - то, что сделал со мной Павлин, но… я была так напугана…
- Достаточно? - спросила я, подняв голову. - Что случилось, Марк? Ты смотришь на меня так, будто у меня змеи на голове вместо волос.
- Жаль, что не змеи, - с каким-то непонятным изумлением ответил он. - Я был бы более счастлив с Медузой, чем с тобой.
- Если ты разведешься со мной, я обвиню Павлина, что он изнасиловал меня. Суд поверит мне, Марк. Он поверит мне, когда я расскажу, что Павлин сделал со мной, причем сделал с твоего согласия. Мне поверят, когда я скажу, что я бросилась в объятия другого мужчины потому, что со мной скверно обошлись в моей семье. Мне поверят, когда я скажу, что Сабина не твоя дочь, а Павлина. Когда я добьюсь своего, ты окажешься гнусным старикашкой, который не мог дождаться той минуты, когда сможет наложить лапу на пятнадцатилетнюю девушку и ее приданое. Павлин станет насильником, от которого преторианцы пожелают как можно скорее избавиться, Сабину будут считать ребенком, рожденным от кровосмесительного брака. - Я торжествующе улыбнулась. - Что касается меня, то я получу развод, буду свободной и богатой, а мой отец станет твоим вечным врагом зато, что ты опозорил его дочь, и я скоро снова выйду замуж. Потому что я вытяну из тебя все твои денежки, дорогой. Я думаю, что император не станет возражать, ведь он никогда тебя не любил. Поэтому будет лучше, если ты станешь вести себя так, как я потребую.
Он не стал умолять меня не делать этого. Лишь удивленно посмотрел, как будто видел впервые.
- Чего ты хочешь?
- Чтобы ты помогал мне. Хочу твоего согласия. Твоей покорности. Твоего молчания. Только и всего. Нам даже не нужно жить вместе. Этого будет достаточно для твоего спокойствия. - Я встала, и устало зевнула. - О боги, уже поздно. Мне кажется, что уже все сказано, верно? Если мы уезжаем в Рим на этой неделе, то мне придется собирать много вещей.
Марк сидел спокойно, молча, глядя перед собой невидящим взором. Да, все будет именно так, ведь теперь я была императрица, а он насекомое. Этого было достаточно, чтобы я почувствовала себя довольной. Я наклонилась к нему и прикоснулась губами к его щеке.
- Не отчаивайся, дорогой. Если ты не будешь слишком громко выражать свое неудовольствие, то я время от времени буду заглядывать в твою спальню. Тебе ведь это понравится, верно?
С этими словами я провела пальцем по его щеке. Он схватил мою руку и больно сжал.
- Скорее я лягу в постель со змеями, - прошипел он.
Моя улыбка погасла. Марк, хромая, вышел из комнаты.
Половинка лунного диска давала достаточно света, и Марк увидел в окно, как его сын выехал верхом из ворот конюшни. Павлин держал путь на север, в Колонию Агриппины, расположенную в дальнем уголке Германии. В холодном ночном воздухе дыхание сенатора превращалось в облачко пара. Его усталые опущенные плечи четко вырисовывались на фоне окна.
Лаппий окажет ему теплый прием, подумал Марк. Он заполнит дни Павлина пирами, а ночи куртизанками. Местные матроны будут подкладывать под него своих дочек, и, возможно, он поспешно женится на одной из них в надежде побыстрее забыть случившееся. Но никогда не забудет. Он будет открывать окна, впуская в комнату холодный ночной воздух Германии, будет сидеть до рассвета, поеживаясь от холода, думая о Лепиде и желая упасть на собственный меч. Ох, Павлин!..
Вскоре залитая лунным светом дорога уже была пуста, а ночной воздух сделался еще холоднее. Марк закрыл окно.