Так я превратилась из Леи из Масады, Теи, возлюбленной Ария, безымянной портовой шлюхи в нового соловья Ларция. В целом моя жизнь была хороша. Все музыканты Ларция носили на пальце небольшое медное кольцо с его именем, но в остальном мы даже не чувствовали себя рабами. Наоборот, мне было так легко и вольготно, что я даже не заметила, как пролетели последние пять лет. Пять лет уроков пения, обучения игре на лире, разговоров с гостями и споров с Ларцием о том, в какой манере исполнять ту или иную песню. Пять лет пения и музыки: ужины для узкого круга гостей, которые требовали негромких любовных баллад, шумные пиры политиков, где были нужны жизнерадостные застольные песни. Целых пять лет.
Как обычно в течение последних пяти лет, я облачилась в "доспехи" - серое платье и серебряные браслеты, взяла лиру и отправилась взглянуть на спящего сына. Ему уже исполнилось пять лет, и у него было имя, но только не имя его отца. О его отце я старалась никогда не вспоминать.
- Я слышал, что недавно ты ухаживал за одной лютнисткой. Или это все-таки была танцовщица?
Павлин задумчиво потер подбородок.
- Так ты все знаешь, отец?
- Я держу ушки на макушке, - улыбнулся Марк.
- Она очень талантлива, - решительно ответил Павлин.
- Я нисколько не сомневаюсь в ее артистических способностях, кем бы она ни была. - Отец и сын вышли в сад. Павлину пришлось умерить шаг, чтобы Марк мог идти с ним рядом. Ярко светило солнце, отражаясь нежными бликами от плиток фонтана. Мимо них прошли рабы, неся кувшины и корзины с бельем. Все как один приветливо улыбнулись хозяину.
- Не пора ли тебе жениться? - продолжил Марк. - Я бы не стал возражать, если бы у меня появилась невестка.
- Ты предлагаешь привести женщину в казармы преторианской гвардии? Боги домашнего очага ужаснулись бы такой нелепости.
- Она могла бы жить здесь, пока ты находишься на службе. В доме много свободных комнат. Их хватит и для вас двоих.
- Неужели? - с сомнением в голосе спросил Павлин.
- Лепида не ревнива, - рассмеялся Марк. - Она будет рада вашему обществу.
- Но у нее, если не ошибаюсь, есть и ее собственные друзья?
- Да, - ответил Марк и после короткой паузы добавил: - Порой это не те друзья, чье общество было бы мне приятно. Молодая женщина ее лет, ровесница, под одной крышей… Это пошло бы ей на пользу. Да и тебе тоже, мой мальчик.
- Холостяк вроде тебя, поющий хвалу браку? Забавно слышать подобные слова! - улыбнулся Павлин.
- Согласен.
Павлин с любопытством посмотрел на отца. Как, однако, он похож на своего сурового деда в грубой тоге и простых сандалиях. Марк улыбнулся.
- Хочешь винограда, Павлин? В этом году у нас прекрасный урожай. Во всяком случае, так говорит управляющий. - Марк остановился возле столбиков, оплетенных виноградной лозой. - Я стараюсь узнать больше о винограде. Подумываю даже, а не написать ли мне трактат, в котором я мог бы сравнить разложение республики с увяданием виноградников осенью. Но я толком не знаю, что происходит осенью с виноградом. Знаю лишь, что спелые гроздья появляются на моем столе независимо от времени года. Прошу тебя, угощайся.
Павлин попробовал несколько ягод. Кислые, с обилием косточек.
- Я читал твой последний трактат о падении рождаемости, познакомился с твоими выводами. Впрочем, признаюсь честно, я не совсем уяснил написанное, это выше моего понимания. - Павлин оперся о мраморный край фонтана. - Что о нем думает император?
- Император? - Марк выбрал еще одну сморщенную гроздь. - Удивлюсь, если выяснится, что он читал хотя бы один или слышал о них.
- Император Веспасиан всегда читал твои трактаты, - сказал Павлин и незаметно выбросил половину пригоршни виноградин в фонтан.
- Домициан - не слишком охоч до книг, и если даже он когда-нибудь займется чтением, то вряд станет смотреть на меня с былой благосклонностью. Он не любит рассуждений на политические темы.
- Это лишь советы как увеличить рождаемость. Что здесь политического?
- Он может усмотреть критику, намек на то, что сам он не обзавелся наследником.
Павлин задумался.
- Императрица, - немного помолчав, продолжил он, - прожила в браке с ним десять лет. И чем она может похвастаться? Что за это время у нее было несколько выкидышей? Он имел полное право на развод, но ты вынудил его восстановить ее в качестве супруги - видимо, потому, что посчитал это более разумным, чем…
- Чем что? - сухо спросил Марк. - Ты ведь не об императрице меня спрашиваешь, сын, верно?
- Видишь ли… это не мое дело, я не собираюсь отрицать, что… но даже здесь до нас доходят слухи…
- Ты имеешь в виду слухи о том, что Домициан обратил благосклонный взор на свою племянницу Юлию?
- Я ничего не думаю на этот счет, отец. Это все досужие разговоры. Мало ли кто о чем болтает. Но… ведь он казнил ее мужа, обвинив его в государственной измене… а, как известно, императоры и раньше брали в жены своих племянниц. Четвертая жена императора Клавдия…
- Которая отравила его грибами. Не слишком удачный образец для подражания.
- Юлия никого не станет травить грибами. Я хорошо помню ее с детских лет.
- Да. Император очень ее любит.
- В каком смысле?
- Не стоит верить слухам. - Марк потрогал виноградные листья. - Император казнил мужа Юлии, после чего попытался загладить свою вину перед ней. Иное дело, что его проявления доброты к ней несколько неожиданны и своеобразны.
Павлин вспомнил юную дочь императора Тита, подружку его детских игр - серьезная, с льняными волосами, она всегда с готовностью исполняла в его играх роль знаменосца.
- Не думаю, что эти слухи …
- Тогда почему ты спрашиваешь меня об этом? - спросил Марк тем же сухим тоном.
- Видишь ли, мой друг Вер служит при дворе. Он, как и я, не верит ни в какие слухи, но он сказал… - Павлин сделал короткую паузу. - Он сказал… что Юлия вся сжимается, буквально усыхает на глазах, каждый раз, когда император входит в ее комнату. Как будто она боится его.
- А вот это, пожалуй, верно, - согласился Марк. - Но она боится буквально всего. Она все еще спит с зажженным светильником у изголовья, потому что не выносит темноты. Даже когда Домициан бывает добр с ней, на ее лице все равно написан испуг. Эти слухи, возможно, потому и появляются, что она сама верит в них.
- Верит в слухи?
- Ты в последний раз видел Юлию, когда ей было десять лет. Она… она сильно изменилась после смерти отца. Она всегда была впечатлительной, однако теперь уверяет всех, будто в темноте за ней следят чьи-то глаза или же она слышит пение голосов, которых не существует. - Марк немного помолчал, а затем продолжил: - Слуги утверждают, что она морит себя голодом. Императору приходится заставлять ее принимать пищу, из-за чего с ней случаются припадки, и она пытается рвать на себе волосы. - Строгий сенаторский взгляд Марка скользнул по лицу сына. - То, что я скажу, Павлин, должно остаться между нами.
Сын понимающе кивнул.
- О чем ты хочешь сказать? О том, что Юлия…
- …безумна, - закончил за него фразу Марк. - Правда, при этом мне хочется верить, что она лишь барахтается, пытаясь постичь истину из глубины мира, слишком для нее сложного. Я сказал бы то же самое про Лепиду.
Лепиду? Павлин с благодарностью ухватился за возможность сменить тему разговора.
- Почему ты привез ее сюда, в эту глушь, отец? Я слышал, что в Риме многие в восторге от нее.
Лицо Марка исказилось недовольной гримасой.
- Этот виноград ужасно кислый, - сказал он и выбросил гроздь в фонтан. - Пойми, Павлин, твоя мачеха, возможно, хороша собой и жизнерадостна, но она еще очень юна. Свобода ударила ей в голову, и она пустилась в развлечения. Мне следовало ее остановить, но я не хотел посягать на ее молодость, просто потому что я стар, устал от жизни и предпочитаю проводить вечера в библиотеке. Она же выглядела такой счастливой, порхая с одного пиршества на другое. Мне трудно отказывать ей в радостях жизни.
Павлин представил себе, как Лепида заливается смехом на дне ямы, кишащей ядовитыми змеями.
- Что же случилось?
- Мы были на прошлой неделе на обеде во дворце. Мне не следовало бы брать ее с собой, но она так мило меня просила, так умоляла…
- И?..
- Она попалась на глаза императору, - просто ответил Марк. Возникла короткая пауза.
Павлин невольно охнул.
- Сначала я не придал этому значения. Но в прошлом месяце Лепида получила от императора приглашение прийти на обед во дворце. Ее пригласили одну. Без меня.
- И что же ты сделал?
Марк пожал плечами.
- Сообщил во дворец, что она захворала, и мы уезжаем к морю, чтобы поправить ее здоровье. В тот же вечер мы уехали в Брундизий.
Павлин задумался.
- Как она это восприняла?
- Рассердилась и немного поплакала. - Марк опустился на край фонтана и сел рядом с сыном. - Думаю, она не вполне понимала, что стоит за этим приглашением. В некоторых отношениях она совершенно невинна. Лепида считает, что я увез ее от развлечений и веселого времяпрепровождения. Впрочем, в последние несколько недель она, похоже, немного успокоилась.
- Но, отец, надеюсь, ты не затаил обиду на императора? За то, что он пытался отнять у тебя жен?
- Домициан был бы не против забрать себе абсолютно всех жен империи. Ибо питает к женщинам слабость, и немалую. Правда, в отличие от предыдущих императоров он не слишком переживает, если женщина - или ее муж - говорят "нет". Ибо в этом мире женщин для него хватит с лихвой. Сейчас он отправился в Германию, чтобы покорить племя хаттов, и, скорее всего, на время забыл о существовании Лепиды.
- Я не понимаю его.