Глава 4
Ближе к рассвету, когда небо было еще темным, но звезды уже начали гаснуть, Робби поднял голову, прислушался и тут же разбудил Роксану. Она хотела что-то сказать, но он прижал палец к ее губам, а затем встал. Он как раз потянулся к оружию, когда доски двери затрещали под ударами топора.
Очевидно, шпионы Куинсберри не дремлют!
Робби вскочил и молниеносным движением схватил пистолеты.
В комнату никто еще не ворвался. Пока. Но словно в подтверждение его мыслей, еще одна доска треснула под ударами топора.
Схватив со стула штаны, он в мгновение ока натянул их, одновременно оценивая, долго ли продержится дверь. Похоже, толстый дуб заставит нападающих попотеть.
Быстро затянув ремень, Робби сунул за пояс пистолеты, наклонился над кроватью и прошептал:
- Времени почти нет. Иди в гардеробную, чтобы тебя случайно не ранили.
Стук и грохот перекрыл пронзительный голос, требующий, чтобы нападавшие удвоили усилия.
Спустив ноги с кровати, Роксана встала, словно подстегнутая командами свекрови.
- Никому ничего не грозит, и меньше всего - мне. Поэтому не стоит говорить со мной столь заботливым, рыцарским тоном! - прошипела она, накидывая халат. - Можно подумать, я стану разыгрывать покорную деву, пока они тебя убивают! Немедленно проваливай отсюда! - приказала она, швыряя ему рубашку и сапоги.
- Если их немного, я смогу выпутаться. - Робби спокойно натянул рубашку, словно люди с топорами не разбивали дверь в щепки. За рубашкой последовали сапоги. - Я прекрасно вооружен.
- Даже не думай остаться, - горячо возразила Роксана. - Эта старая ведьма жаждет твоей крови. И получит, если ты не уберешься! Будь она проклята! Это мой дом, я тут хозяйка и сверну ее тощую шею!
- Тебе может понадобиться помощь, - сказал Робби.
- Для меня важнее, чтобы ты остался жив. Хотя бы ради меня!
Она раздраженно отбросила руки Робби и, не обращая внимания на его полное пренебрежение собственной безопасностью, сильно толкнула в грудь.
- Немедленно уходи!
Стук становился все громче: очевидно, прибыло подкрепление. За дверью слышались грубые мужские голоса, перемежаемые воплями Агнес и оглушительным грохотом топоров.
- Пожалуйста, Робби! - отчаянно прошептала Роксана, умоляя его уйти. - Даже не думай здесь остаться. Меня никто и пальцем не тронет. Им нужен ты. И учти, я привыкла заботиться о себе едва ли не с колыбели.
Оставалось надеяться, что рассудительный тон убедит Робби, он послушает ее и уберется восвояси.
- Возможно, настало время кому-то позаботиться о тебе.
- Это будет легче сделать, если ты останешься в живых, - подчеркнула Роксана.
- Ты уверена?
Грохот становился непрерывным. Она окинула Робби негодующим взглядом.
- Продолжай в том же духе, и я увижу тебя болтающимся в петле.
- Но так неправильно…
Дверные петли угрожающе скрипели, почти вырываясь из рамы.
В глазах Робби горела жажда драки, он был готов схватиться с нападающими!
- Если останешься, я сама тебя пристрелю! - яростно бросила Роксана. - Ты рискуешь жизнью моих детей!
Воинственный блеск в глазах Робби померк.
- Боже, я о них совсем забыл. - Он снял с кроватного столбика куртку. - Прости мой эгоизм. Если что-то понадобится, оставь письмо для Холмса в таверне "Стайлз". Возьми.
Он протянул ей пистолет.
- На случай, если понадобится пристрелить кого-то, кроме меня, - добавил он с шутливой улыбкой.
- Я не стану тебе писать. Я вообще в жизни тебя не видела. И мне не нужен пистолет… о, так и быть.
Если она не возьмет оружие, он никогда не уйдет.
- Ради Господа Бога, беги же!
Робби нерешительно посмотрел на нее.
- Я хочу, чтобы ты остался жив, - прошептала Роксана со слезами на глазах. - Умоляю!
Он схватил ее в объятия. Их поцелуй был невыносимо сладок. Отстранившись, Робби с трогательно-прекрасной улыбкой отвернулся и исчез в гардеробной.
Через несколько мгновений дверь рухнула, и когда в комнату ворвались люди с фонарями, пред ними предстала графиня Килмарнок, безмолвно целившаяся в них из пистолета.
Мужчины застыли в проеме. В их взглядах смешивались восхищение и страх: первая красавица Эдинбурга стояла у кровати в соблазнительном дезабилье. Длинные, рыжие, спутанные волосы разметались по плечам, щеки раскраснелись, светлый шелк халата обрисовывал пышные формы, в открытом вырезе белела грудь.
- Что означает это вторжение? - спросила Роксана и недрогнувшей рукой взвела курок.
- Совершенно не обязательно никого убивать, - мягко заметил Куинсберри, выходя вперед и не сводя глаз с оружия.
Протолкнувшись через толпу солдат, графиня Эрскин нервно спросила:
- Где он?
- Почему вы не спите, Агнес? - спокойно поинтересовалась Роксана.
- Я знаю, что он здесь. Заставьте ее сказать, где он прячется! - завопила леди Эрскин.
- Мы хотели бы обыскать ваши покои, - заявил Куинсберри и сделал знак одному из своих людей. - Если не возражаете, конечно.
- Я совершенно одна. Агнес настолько стара, что часто слышит и видит то, чего на самом деле нет.
- Мы просто посмотрим. Ради нашего спокойствия, - пояснил герцог. - Я получил несколько докладов о… - Он помедлил в поисках наиболее нейтрального слова. - О появлении в округе некоего незнакомца. И это нас очень встревожило.
Роксана вопросительно подняла брови:
- И поэтому вы вышибли мою дверь?
- Нам сказали, что он… что кто-то находится в вашей комнате.
- И вы, Джеймс, взяли на себя роль моего опекуна?
- О, я никогда бы не осмелился, - пробормотал он, оглядывая смятую постель Роксаны. - Но в эти времена политических волнений всем приходится терпеть неудобства.
- Я хочу, чтобы мне навесили новую дверь! - резко бросила Роксана. - И требую извинений!
- Разумеется, - кивнул Куинсберри, гадая, уж не страдает ли Агнес старческим слабоумием.
Эта история быстро превращается в фарс. Но как раз когда он уже был готов извиниться, на глаза ему попались мужские перчатки, лежавшие рядом с кроватью. Подойдя ближе, он нагнулся и поднял перчатки:
- Ваши?
Перчатки были из черной замши и подбиты мехом, чтобы уберечь руки от вражеских шпаг.
- Насколько я помню, нет.
Сердце Роксаны бешено колотилось, но она вынудила себя говорить спокойно.
- Я была права, - прокудахтала Агнес. - Не так уж я безумна!
Куинсберри, проигнорировав ее выпад, вкрадчиво заметил:
- Перчатки какого-то друга, разумеется?
- Разумеется, - подтвердила Роксана, стараясь не отводить взгляда.
Куинсберри поднес перчатки к носу и осторожно понюхал:
- Лимон и сандаловое дерево. Из Леванта. - Он тяжело вздохнул: - Боюсь, мои люди должны обыскать покои, поскольку появилась причина. - Он взмахнул перчатками. - Надеюсь, вы понимаете.
- Что же, если это так необходимо… - пожала плечами Роксана, опустив пистолет.
Кажется, она достаточно сумела потянуть время, чтобы дать Робби возможность скрыться.
- Они найдут твоего любовника, - восторженно пробормотала Агнес, - а потом повесят на твоих глазах!
- У вас галлюцинации, Агнес. Здесь нет никого, кроме меня.
- Отродье Карров присылает тебе такие страстные письма, - издевалась свекровь. - Как же он страдает по своей Рокси!
Старая ведьма была все еще одета в бальное платье. Значит, вместо того чтобы спать, она шпионила!
- Как мне известно, - небрежно бросила Роксана, не собиравшаяся обмениваться оскорблениями с Агнес, - он сейчас живет в Голландии.
Через несколько минут в комнате снова появился Куинсберри в сопровождении солдат.
- Никаких следов.
- Осмотрите простыни. Вы сразу найдете доказательство того, что он здесь был, и за одно это следует послать мою шлюху-невестку в Толбут, за укрывательство государственного преступника.
- Если кто-то посмеет притронуться к моим простыням, Агнес, я пущу вам в голову пулю… и с большим удовольствием, - процедила Роксана, снова поднимая пистолет, и уже иным, вкрадчивым тоном предложила: - Будьте моим гостем, Куинсберри.
Вдовствующая графиня побелела. Рот открывался и закрывался, как у рыбы на песке. Какое-то время в комнате царило тревожное молчание.
- Я очень метко стреляю, - подчеркнула Роксана.
- Ну же, Рокси, не натворите глупостей. Нет никакой нужды проверять вашу постель. Я готов верить вашему слову.
Поскольку молодой Карр успел сбежать, нет смысла выказывать ей недоверие. Есть предательские пятна на простынях или нет, это не важно: ведь графа и след простыл. Лучше подождать, когда он снова навестит прекрасную Рокси, а это произойдет довольно скоро - любвеобильность Карров была широко известна.