– Неужели в княжеской юрте? – усмехнулся брянский князь.
– А где же еще? – кивнул головой Стинко и взял в кулак свою короткую, но окладистую бороду. – Мы начали попойку, когда еще не было этого князя Святослава или Пантелея…Он был в городе по своим делам, но вдруг вернулся! Увидел нас в своей юрте и спросил: – Откуда эти могучие мужи? – Ну, а я возьми и скажи: – Мы прибыли из славного города Брянска со своим князем Василием к ордынскому царю! – Услышав наши слова, князь Святослав вдруг изменился в лице, покраснел и, как безумный, стал кричать всякую чушь! А его люди буквально набросились на нас! И мой бесстыжий родственник вдруг окрысился! Но мы не испугались этих татей и дали им достойный ответ! С честью отбились и рожи им всем расковыряли!
– Но и тебе, Стинко, досталось! – нахмурился князь. – Я вижу на твоей скуле большой синяк, а на щеках – запекшуюся кровь! Неужели все мои воины так избиты?
– Все, батюшка, – кивнул головой Стинко, – но их людям досталось побольше!
– А что же тот бесстыжий князь? – побагровел Василий Александрович. – Он принимал участие в драке?
– Нет, батюшка, – покачал головой молодой дружинник. – Тот злобный князь сидел на своей скамье, или татарском диване, и все подзуживал своих воинов…Он не ожидал, что мы втроем дадим его людям должный отпор! Ну, мы разогнали кулаками его людей и быстро ушли, чтобы не погибнуть от их оружия. Князь позвал на помощь других воинов, и нам пришлось отступить…
– Отступить, – пробормотал князь Василий. – От этих карачевских злодеев! Да еще бывших брянских данников! Как обнаглели?! А ты не помнишь, какие непотребные слова говорил тот глумной князь Святослав? И почему он так разъярился?
– Не хотелось бы тебе такое говорить, батюшка князь, – покачал головой молодой дружинник, – но князь Святослав выкрикивал непочтительные слова о тебе!
– И что же он выкрикивал? – насторожился брянский князь.
– Этого я не могу сказать, батюшка!
– Говори же, Стинко, – потребовал рассерженный князь. – Мне надо все знать!
– Тогда не сердись на меня, батюшка, и не наказывай за грубые слова! – опустил голову дружинник. – Он сказал, что ты – большой распутник и похититель чужих женок! И еще кричал, что ты получил свой Брянск не по наследству, а за лесть и богатые подарки…Что ты, якобы, отнял этот город у своего дядьки Святослава и стал ордынским холопом!
– Какая же он сволочь и скотина! – вскричал разъяренный князь Василий. – Это я холоп, князь такого сильного удела?! Ах, он, мерзкий шакал! Оскорблять мое достоинство?! Я отнял Брянск у своего дядьки?! Какая бесстыдная ложь! Разве не сам великий царь дал мне грамоту? А может он, этот дерзкий Святослав, сражался за своего государя? Видел ли он кровь сражений? Этот Святослав – бесстыжая женка, а не воин! Ну, погоди, негодяй! Эй, воевода! – крикнул во все горло князь, забыв о своих слугах. В юрту вбежал седобородый Удал. – Собирай моих людей, славный Удал, и поскорей: поведем их туда, к юрте этого мерзкого Святослава!
– Зачем, князь батюшка? – испугался брянский воевода. – Разве это нужно? Да еще здесь, в ордынском Сарае? Поведем наших людей на позор и потеху!
– Не на позор, Удал, – буркнул, задыхаясь от ярости, князь Василий, – но на большую и нужную драку! Веди туда всю мою сотню, но только на драку кулаками и палками!
– Значит, без мечей и булатных ножей? – развел руки воевода.
– Мечи пусть возьмут с собой, – бросил брянский князь. – Если эти карачевцы полезут на нас с мечами, тогда они нам понадобятся! Но без нужды пусть их не вынимают!
– Слушаюсь, княже!
Князь же тем временем махнул рукой своим слугам, и те быстро принесли выходную одежду – большой плотный красный плащ, меховую княжескую шапку и высокие красные сапоги.
– Быстро надевайте! – распорядился князь и, сбросив с ног мягкие татарские туфли, вытянул ноги.
Княжеские слуги поспешно одели своего князя, пристегнули ему золоченый тяжелый пояс с мечом и кинжалом.
– Ну, с Господом! – перекрестился князь и выскочил на улицу. Там, возле его юрты, собрались одетые по-осеннему, но вооруженные лишь мечами, дружинники.
– Мы готовы, батюшка князь! – бодро прокричал воевода. – Седлать коней?
– Эта юрта недалеко, – усмехнулся князь, – и не видно простолюдинов: некому осмеять пешего князя…Пошли так, не надо коней!
Карачевские дружинники стояли возле юрты своего князя, располагавшейся шагах в двухстах от местопребывания брянцев. Они спокойно обсуждали свои дела, как вдруг увидели приближавшегося к ним брянского князя Василия с дружиной.
– Эй, Радило, – крикнул один из них, – беги скорей в большую юрту за нашими людьми! А ты, Кудряш, иди за князем!
Когда князь Василий подошел к юрте своего недруга, князь Святослав уже выбежал наружу и стоял у самого входа. Он со страхом смотрел на брянского князя и его людей, не зная, что делать.
– Ну, здравствуй, Святослав! – громко сказал Василий Александрович.
– Э…э…э, – пробормотал корачевский князь, дрожа, – здравствуй…и ты!
– Что, язык проглотил, Святослав? – усмехнулся князь Василий. – Почему тогда обижаешь моих людей и порочишь мое славное имя, если боишься даже говорить?
– Я не порочу…и не позорю, – буркнул князь Святослав. Его жирное, бесформенное лицо побагровело, покрылось потом и пятнами…
– Неужели не порочишь? – нахмурился князь Василий. – Значит, мои люди врут! Так, что ли?!
– Так, брат, так, – прохрипел трясущийся от страха Святослав-Пантелей.
– Ох, ну, и сволочь же ты, брат! – крикнул, вновь разъярившийся, князь Василий. – Зачем врешь и подличаешь?! Ах, ты, скот, ах, смердящий шакал! Получай же! – И брянский князь со всего размаха отвесил толстяку звонкую оплеуху.
– Убивают, братья! – завопил что было мочи князь Святослав, хватаясь за щеки. – Все лицо мне разбил до крови! Спасайте меня, мои верные люди!
– На-ка тебе еще! – вновь выкрикнул князь Василий и обрушил свой крепкий здоровенный кулак на голову размякшего от страха карачевского князя.
– Ох, Господи! – взвыл Святослав-Пантелей, падая на землю. – Убили, убили, люди честные!
– Давай-ка, воевода! – скомандовал князь Василий, глядя с презрением на лежавшего в грязи карачевского князя. – Молоти же этих негодяев!
И брянские дружинники, обезумев от гнева, со всем своим пылом набросились на оцепеневших карачевцев.
Те так и не успели опомниться и были едва ли не мгновенно повержены брянцами наземь, беспомощно карабкаясь в грязи и выкрикивая слова отчаяния. Тут же подоспели остальные дружинники князя Святослава, и кулачная схватка в мгновение ока переросла в настоящее побоище.
Карачевцев было примерно столько же, сколько и брянцев, около сотни человек. Они тоже были рослыми, крепкими мужиками и, несмотря на первоначальную скованность, постепенно стали приходить в себя.
– Получай же! – кричал карачевский воевода Микула Славович, размахивая направо и налево тяжелыми кулаками.
– На-кося за нашего князя! – вторил ему толстый, широкоплечий Прибила Улевич, сбивая с ног грузного брянского дружинника.
– Ах, да ты так! – вскричал тот, быстро вскакивая и нанося ответный удар кулаком, повергший Прибилу наземь.
– Мы дадим вам просраться! – бросил брянский воевода Удал, с силой поразив своим острым, но тяжелым, кулаком карачевского воеводу.
– За князя, за славного князя! – кричали другие карачевцы, пытаясь закрыть князя Святослава своими телами и поднять его грузное тело с земли.
– Ах, вы, тати! – кричали брянские воины, наступая на защитников избитого Святослава Мстиславовича.
Драка сосредоточилась у самого входа в юрту карачевского князя. Сбитые с ног карачевцы падали прямо на землю вокруг своего князя, а кое-кто даже на него самого. В куче и давке, возникшей перед князем Василием, смешались все: и брянские люди, и карачевские.
– Бей! Круши! Дави! – неслось из этой темной, шевелившейся, массы.
– Эдак они задавят своего глумного князя! – заволновался, видя беспомощность карачевцев и теряя гнев, князь Василий. – Пора кончать эту заваруху!
– Но как, батюшка? – выкрикнул еле слышимый из-за шума многих голосов брянский воевода Удал. – Ничего не слышно от крика!
– Тащи скорей рог, Удал! Я боюсь, как бы этого князя не пришибли! – зычным голосом прокричал князь Василий.
– Где же мой человек? – буркнул Удал, обегая воинов и ища горниста.
Драка между тем все никак не стихала. Местами она напоминала возню, а местами – настоящее поле битвы.
Сбежавшиеся со всех сторон татары с любопытством смотрели на дравшихся русских. – Вот какие глупые урусы! – говорили они. – Не жалеют своих братьев! Видно, что-то не поделили?!
Вдруг в самый разгар сражения громко, отчетливо прогудел боевой рог, играя отступление.
Брянские дружинники, покоряясь привычному для них звуку, сразу же остановились и побежали к своему воеводе, стоявшему рядом с князем в некотором отдалении.
Карачевские дружинники тоже остановились и с ужасом смотрели, что же будет дальше.
Из грязного месива, образовавшегося у юрты карачевского князя, вылез, весь избитый, покрытый синяками и шишками, князь Святослав. Его красная княжеская мантия была превращена в черно-серый, зияющий дырами, лоскут. Княжеская шапка валялась, истоптанная, в грязи. Грузный, лысый Святослав-Пантелей с трудом встал на ноги и, поддерживаемый подбежавшими со всех сторон грязными и избитыми слугами, попытался сделать шаг в сторону юрты. – Ох, убили! – завопил он вдруг, споткнувшись и едва не упав снова. – На мне нет живого места! – И он громко, хрипло зарыдал, ломая руки и устремляя свой взор в серое осеннее небо.