– Тогда пойдешь с моими людьми и понесешь с собой бочку моего лучшего меда, – улыбнулся князь Юрий. – Я хотел устроить пир для князя Святослава и посидеть с ним в моем шатре…Но князь Святослав не захотел пойти со мной на мир, побоялся! Видно, вспомнил князя Константина Рязанского! Ну, ладно, будет об этом…Тогда иди, Протасий, с моими послами к можайскому князю и найди время, чтобы поговорить со своим родственником! Жду тебя к вечеру.
Но вечером княжеский боярин не вернулся из города. Все остальные посланники пришли в сильном подпитии, но без результатов.
– А где же наш боярин Протасий? – спросил их московский князь. – Неужели остался в Можайске? А может, вздорный Святослав что-нибудь заподозрил?
– Нет, батюшка, – сказал боярин Родион Несторович. – Твой рыжий говорун сам остался в городе! Он пошел к своему родственнику и, видимо, до сих пор там бражничает или отдыхает…
– Все это подозрительно, – пробормотал князь Юрий Даниилович. – Неужели теперь совсем останется в городе?
Однако на следующее утро боярин Протасий Федорович явился в шатер своего князя сияющий. – Все, славный князь, я уговорил своего родственника! – сказал он, улыбаясь. – Сегодня же возьмем этот Можайск!
– Что для этого надо? – встрепенулся князь Юрий Даниилович. – И как быть с городскими воротами?
– Нужно сделать так, мой господин, – промолвил боярин Протасий. – Когда твои воины пойдут на город с приступом, пусть они подтащат к воротам обычный таран. Только бревно на веревке…Одни пусть лезут на стены с лестницами, другие же должны хотя бы один раз ударить по воротам! Ворота сразу же распахнуться! И пусть тогда наши воины быстро врываются в город! А на стены не стоит старательно лезть…Воинам следует лишь делать вид, что они угрожают городу, чтобы отвлечь от ворот защитников Святослава. Сам князь очень глуп и ничего не делает для обороны города, но лишь сидит безвылазно в своем тереме…
– Сколько ты посулил своему родственнику? – спросил князь Юрий.
– Да…так, мой господин, – пробормотал рыжеволосый боярин, – всего…пять гривен…
– Пять гривен?! – вскричал московский князь. – Да ты что, Протасий? Да весь этот город столько не стоит!
– Ну, тогда пусть будет четыре, – поморщился, краснея, боярин.
– Две, мой верный боярин, – поднял голову Юрий Даниилович. – И ни мортки больше! Этого достаточно…
– Ну, что тут поделать? – развел руки Протасий Федорович. – Придется добавлять свое серебро! Охо-хо, жизнь наша тяжкая!
Все случилось именно так, как предсказывал московский боярин.
В полдень войско князя Юрия Данииловича быстрым маршем двинулось к Можайску. Дождь неожиданно унялся, потянул легкий теплый ветерок, и из-за туч, быстро уплывавших вдаль, выглянуло приветливое солнце.
– Это добрый знак! – весело сказал, наблюдая за своими воинами, князь Юрий.
Первые ряды московской пехоты несли на своих плечах длинные сборные лестницы. Воины быстро подбежали к стенам, приставили лестницы и начали их удерживать, преодолевая сопротивление защитников города, пытавшихся им помешать. Пока тянулась эта возня, из-за спин московских пехотинцев выкатилась огромная телега с тараном, которую тащили пять лошадей. Подъехав к городским стенам, возница быстро развернул лошадей, и дубовое бревно, подвешенное к длинной деревянной перекладине, закачалось напротив ворот. Тут же засуетились здоровенные мужики, раскачивая и направляя обитый железом таран в ворота.
– Караул! – закричали сверху. – Таран подвели! Бегите же все туда! Лейте, скорей, смолу!
Но было уже поздно. Первый же удар тарана буквально разнес едва прикрытые ворота. Еще удар – и обломки ворот с треском и шумом отлетели внутрь города.
– Слава Москве! – заорали конные воины князя Юрия и под зычный гул боевых московских труб стремительно ворвались в Можайск.
– Слава Москве! Слава князю Юрию! – вскричали пехотинцы и быстро, построившись в правильную колонну, последовали вслед за всадниками.
Защитники городских стен оцепенели. – Лютые враги уже в городе! – раздался чей-то отчаянный крик. – Мы теперь – московские пленники! – И вместо того, чтобы сопротивляться и попытаться как-то выбить врага из родного города, можайцы, как княжеские дружинники, так и ополченцы, забыв обо всем, разбежались по своим домам, надеясь случаем отсидеться.
– Ну, что, Святослав Глебыч, – говорил вечером московский князь своему пленнику, сидя в светлице его терема на его же "столе", – теперь рассказывай, почему ты не захотел союза с Москвой?
– Мне нечего сказать, князь Юрий, – пробормотал, опустив голову, Святослав Глебович, сидевший напротив него на думной скамье. Больше никого в светлице не было.
– Будешь целовать мне крест? – усмехнулся князь Юрий. – Или станешь упрямиться?
– Чего ж теперь упрямиться? – грустно улыбнулся князь Святослав. – Я теперь твой пленник! Делай, что хочешь. А если тебе нужен союз, пожалуйста, заключай! У меня теперь нет ни сил, ни прав, чтобы сопротивляться твоей воле!
– Это правда, брат, – прищурился московский князь, – что твой боярин пошел на службу к брянскому князю Василию?
– Это правда, Юрий Данилыч, – кивнул головой Святослав Можайский. – И не один боярин. Я многих своих людей послал в Брянск…
– С умыслом, брат? – улыбнулся князь Юрий. – Уж говори, как на духу!
– С умыслом, Юрий Данилыч, – склонил голову князь Святослав. – Я хотел овладеть Брянском!
– Это похвально, брат мой! – воскликнул московский князь, покраснев. – И ты не боишься Василия Храброго?
– Нет, я не боюсь своего племянника, – сказал, нахмурив брови, Святослав Глебович. – Я на него в большой обиде! И теперь там у него – мои верные люди! Вот если бы не твой плен…
– Забудь, брат, про этот плен! – весело сказал князь Юрий. – Мы сегодня же с тобой поедем в Москву, там поговорим и заключим между нами союз, скрепив его крестоцелованием и нужной грамоткой. После этого я тебя не только освобожу, но и подам свою руку помощи против Василия Брянского! Пора тебе, в самом деле, получить тот Брянск! Он становится опасен для наших земель!
ГЛАВА 12
ЗАГАДОЧНЫЙ ВРАГ
Князь Василий лежал на своей большой мягкой кровати и стонал. – Кто же этот злодей? – думал он, обливаясь жарким потом. – Неужели его прислали ко мне лютые враги? Что ты думаешь об этом, Позвизд Славич? – спросил он вдруг громко сидевшего у его постели лекаря. – Не смерть ли это моя идет?
– Нет, княже, – сказал, скрывая волнение, княжеский знахарь. – Это пустяк, только царапина…А жар у тебя от простуды…Я дал тебе нужное питье: скоро вся болезнь растворится в выпитой тобой влаге и выйдет через пот! Но мне еще не приходилось лечить таких странных ран…Поэтому я послал за Велемилом, бесовским знахарем, как его называют в народе…
– Давно пора его позвать, – покачал головой брянский князь. – Знахарь этот очень прославлен своим умением лечить тяжело больных. Что же касается бесовства, то это – сущая ложь, распространяемая чернью, которой невозможно ничем угодить! Мы узнали, что на славного Велемила жалуются, в основном, те, кого он спас от лютой смерти! Однако же я подремлю: что-то мой язык немеет, и нет силы говорить! – И князь забылся в тяжелом горячем бреду.
Труден был этот осенний день для князя Василия. Еще утром он был весел и бодр, хорошо выспался, несмотря на жаркую ночь, проведенную в объятиях своей самой старшей любовницы, Веверки. Эта прекрасная, темноволосая, рослая молодая женщина, подаренная князю татарским ханом еще в первый раз, особенно полюбилась брянскому князю. Смелая и неутомимая на ложе, красавица Веверка, оправдывая свое имя, как белка металась в кровати, выдумывая все новые и новые способы ублажения своего господина. Князь прекрасно спал после ее жаркой ненасытной любви и чувствовал себя наутро молодым, сильным, готовым полноценно исполнять свои княжеские дела.
Утро брянского князя началось с охоты. На этот раз он решил выехать на лесное озеро в глухие, нетронутые охотниками, места.
Верстах в пяти от Брянска, в лесу, княжеские люди обнаружили заросшее, заброшенное озерцо, на котором по осени собирались в стаи перелетные птицы.
Еще два года тому назад князь Василий, узнав об озере, распорядился установить там сторожку с верными людьми, "чтобы чернь не губила дичину или рыбу".
Лишь нынешним летом князь побывал на заповедном озере и понаблюдал за своими рыбаками, которые впервые забросили в темные глубины лесного водоема большие сети.
Рыбаки порадовали своего князя и с первого же затяга извлекли из озера множество лещей, карасей, линей. Попались в сети и хищники – большие окуни и щуки!
– Осенью здесь будет премного дичи, княже! – говорили тогда брянские рыбаки. – Здесь не только жируют утки или большие гуси, но всегда бывают цапли и лебеди!
Князь едва дождался осени, а когда получил от своих людей сведения о прилете бесчисленных птичьих стай, немедленно выехал на охоту.
Отряд брянского князя был невелик. Лишь четверо бывалых охотников с большими медвежьими рогатинами да десяток верных дружинников ехали рядом. За ними катили две узкие, рассчитанные на лесные тропы, телеги. Однако, как только князь со своими людьми приблизились к приозерным зарослям, им пришлось спешиться: дорога кончилась, густые лиственные деревья стояли стеной.
Княжеские люди прорубали своими острыми топорами дорогу к озеру.
Наконец они вышли к мшистым берегам и остановились.
– Теперь совсем нельзя шуметь, – сказал князь и огляделся. Прямо перед ним расстилалась гладь красивого лесного озера средней величины, окруженного кустарником. – Шагов двести в ширину, – подумал он, – да в длину немного больше…