Русские князья вошли во дворец молодого хана, упали на колени и медленно поползли к трону. Добравшись до ступенек и поцеловав первую из них, они замерли, соблюдая установившийся ритуал. Тохтэ приказал им встать и, глядя на князей, сказал: – Салам вам, коназы-урусы! Я уже видел вас здесь в Сарае до того как стал ханом! И знаю, зачем вы ко мне пришли…Неужели вы с пустыми руками?
– Это невозможно, государь! – сказал, отводя глаза в сторону, князь Андрей. – Мы не ездим к своему государю без подарков! Мы привезли тебе две арбы серебра и отменных мехов…
– Ну, что ж, неплохо, – улыбнулся Тохтэ. – Тогда я скажу вам о своем решении. Верные Ногаевы люди поведали мне о просьбе славного темника, чтобы я помог вам проучить глупого старого коназа Дэмитрэ…Я сам хотел вызвать этого коназа сюда в Сарай и пожурить его…Однако недавно ко мне приезжал коназ Мыхаыл из Тфэры и жаловался на Дэмитрэ…Из-за всего этого у меня накопилось много гнева на бестолкового уруса Дэмитрэ…И я решил послать на него большое и беспощадное войско! А во главе моих бесчисленных воинов я поставлю, – ордынский хан повернулся к стоявшему справа от его трона Угэчи и поднял руку, – моего брата, отважного и славного Дюденя!
ГЛАВА 11
НАШЕСТВИЕ
Половина муромских горожан оказалась в этот жаркий июльский день на берегу красавицы Оки. Да и как усидеть дома в такое пекло? Даже купцы и лавочники, позакрывав свои торговые места, устремились к прохладным водам. Городские ворота были раскрыты настежь, из них выходили пешие люди, выезжали телеги и всадники. Торговцы установили свои сборные лавчонки, укрытые сверху плотной парусиной от лучей жаркого солнца и, бойко выкрикивая, расхваливали свой товар.
– Кислый квас! – кричал здоровенный краснорожий детина, подзывая купавшихся.
– А тут хмельные, несладкие меды! – вопил без остановки молодой рыжебородый торговец, сидевший в палатке за легким столиком, уставленным небольшими бочонками с напитками. – Покупайте и нахваливайте! Разом снимает жажду!
– Медовуха, новгородская медовуха! – голосила толстая разбитная бабенка, одетая в легкий белый, с красными полосками, сарафан. – Берите, горожане! Как рукой снимает весь жар!
Купавшиеся горожане спокойно, с достоинством, подходили к торговцам, выбирали тот или иной напиток и, опрокинув кружку или бокал, почмокав для значимости губами, расплачивались.
– На-ка бусину, – сказал, рассчитываясь с торговцем квасом, муромский кузнец Светан.
– Прими сдачу, – улыбнулся хозяин квасной бочки, протягивая кузнецу кусочек оловянной проволоки.
– Налей-ка и мне квасу, – сказал вдруг громко вышедший из-за спины кузнеца муромский боярин Милолик Жирославович. – Какая неладная жара! Это не к добру!
Торговец быстро взял опорожненную кружку, оставленную кузнецом на прилавке, зачерпнул в бочке квас и протянул ее боярину: – Пей на здоровье, славный боярин!
– Благодарю! – ответил знатный муромец, выпив квас. – Да, квасок у тебя отменный! Налей-ка еще кружечку!
Выпив еще, богатый посетитель крякнул, потянулся рукой к висевшей на поясе сумке с деньгами и извлек небольшой кожаный треугольник.
– На-ка тебе куну, – сказал он весело. – Ищи же сдачу!
– Это большие деньги, господин, – пробормотал квасник. – Непросто собрать тебе сдачу, – и он стал извлекать из берестяного короба небольшие предметы. – Всю мелочь забираешь!
Боярин протянул руку, взял у торговца целую пригоршню бусин и кусочков проволоки, подумал и повернулся к своим людям, стоявшим за его спиной.
– А теперь напои моих верных слуг и челядь, – приказал он лавочнику, вернув ему назад мелочь. – А значит, сдачи мне не надо!
– Благодарю тебя за щедрость, мудрый боярин! – сказал, кланяясь, лавочник и наполнил опустевшую кружку квасом. Один за другим все боярские люди опорожнили по большой липовой кружке и последовали за своим господином. Тот же, пройдя вдоль берега и полюбовавшись купавшимися мужиками, выбрал место на песке, где не было простолюдинов, и с важностью указал, куда нужно положить покрывало. Слуги бойко вытащили из сумы пеструю ткань и растянули ее на песчаном берегу.
– Как хорошо, – сказал боярин, усевшись поудобней, и глянул на реку. – Нынче довольно людно! Тут даже есть женки! Хоть они и не купаются, желая избежать позора, но одеты очень вольно на грех мужским очам!
Действительно, горожанки, вопреки обычаю и запретам церкви, оделись в такие легкие сарафаны, что все их женские прелести хоть и не были наглядно видны, но смущали представителей другого пола. Замужние женщины скрывали волосы легкими летними кокошниками так, что из-под них непристойно выбивались целые пряди. А что уже было говорить про незамужних нескромных девиц! Одетые в пестрые сарафаны, они бегали неподалеку от купца, издавая пронзительные крики радости: визжали, пищали, кряхтели. Девицы играли в салки. С непокрытыми головами, размахивая длинными косами или вовсе незаплетенными пышными волосами, они носились взад-вперед по берегу, привлекая к себе жадные взоры муромских мужчин.
– Хороши девицы, – пробормотал, любуясь на игравших, боярин Милолик. – Еще совсем молоды, а уже созрели, как сдобные хлеба: хоть сейчас укладывай на ложе!
– Давай, Чернава! – крикнула высокая светловолосая девушка, коснувшись рукой подружки. – Теперь твоя очередь!
– Ладно, Горыня, – засмеялась подруга. – Еще увидим, как ты сможешь от меня убежать! – И она погналась за ловкой быстрой девушкой.
– Хватай же! Лови! – кричали другие девицы, смеясь и хлопая в ладоши.
Неожиданно Чернава развернулась и побежала к ним. – Ого, поймала! – закричала она весело. – Теперь ты лови, Милана.
– Вроде какой-то туман стелется с рязанской стороны, – сказал вдруг рослый слуга, стоявший над боярином Милоликом и отгонявший от него мух. – Смотри же, мой господин.
– Зачем ты меня беспокоишь, Зимолюб? – буркнул недовольно боярин и неохотно отвел взгляд от стройных прелестниц. – Туман или дым, – тут он осекся и приподнялся на руках. – Однако что же там, в самом деле, со стороны рязанской дороги?
Действительно, издалека был виден какой-то все расширявшийся или раздувавшийся туман, как будто от дороги ползло вверх и во все стороны большое дождевое облако.
– Может это идет смерч или песчаная буря? – пробормотал вопросительно боярин, глядя на юг.
– Меня это беспокоит, батюшка, – пробормотал боярский слуга Зимолюб. – Мне рассказывал дед, что такую пыль поднимали поганые, когда шли на Русь…Сначала стелилась, подобно густому облаку, пыль, а потом уж целая туча вражеских воинов вылетала! Мне страшно, батюшка!
– Но я никаких татар не вижу, глупый холоп, – усмехнулся боярин. – Это сомнительное облако еще очень далеко…Поди, с десяток верст…, – он встал и потянулся в томлении. – Все же надо бы отсюда уходить подобру-поздорову. За городскими стенами спокойней! – И он пошел, позевывая, в сторону городских ворот. Боярские слуги свернули в рулон пестрый лоскут иноземной ткани, уложили его в суму и быстро побежали за своим господином.
– Может на всякий случай подать тревогу, батюшка? – спросил, подбегая к боярину, верный слуга. – А вдруг это, в самом деле, татары?
– Не надо, Зимолюб, – усмехнулся боярин. – Еще засмеют и посчитают нас дурачками! Пусть себе люди развлекаются: татары не сунутся сюда в такую жару!
Муромчане же, как ни в чем не бывало, продолжали свои игры и купание. Девушки играли в салки и весело, заливисто хохотали.
Вдруг неожиданно откуда-то с юга подул легкий ветер, несший таинственные, давно забытые запахи то ли пожара, то ли коптящегося мяса…
– Такой запах, будто сюда везут копченую рыбу…, – пробормотал выходивший из вод Оки муромский купец. – Да вот и пыль какая-то необычная!
Пыль валила все гуще и гуще и, наконец, до ушей муромчан дошли звуки, напоминавшие сильный дождевой ливень.
– Неужели идет гроза? – крикнул быстро одевавший на себя длинные холщовые порты седовласый горшечник. – Надо бежать домой! Эй, девицы! – махнул он рукой в сторону игравших. – Возвращайтесь в город!
И горожане медленно, неохотно поползли в клубах все сгущавшейся пыли и усиливавшегося как бы дождевого шума в сторону городских ворот. Девушки же продолжали играть, не замечая ничего в веселой возне. Вдруг буквально в сотне шагов от них из-за ближайших кустов донесся цокот конских копыт, быстро превратившийся в сильный гул и топот.
– Девицы, это же враги! – закричала во весь голос красавица Милана, забыв об игре. – Бегите!!!
Девушки пронзительно закричали, завизжали и стремительно побежали к городу. Но было уже поздно. Лавина татарских конников черной тучей окутала их со всех сторон, заставив остановиться и сбиться в кучку. Восемь напуганных девушек прижались друг к другу и стояли, глядя, как на них надвигаются страшные степные хищники: они замерли, лишившись от ужаса голоса.
Татарские всадники, плотно окружившие со всех сторон девушек, казалось, не обращали на них никакого внимания. Они стремительно, обходя напуганных муромчанок, скакали в сторону города, не причиняя им ни малейшего вреда.
Стоявшие в непрерывно движущемся окружении девушки оцепенели, ощущая непривычный запах конского и людского пота, мочи и какого-то дымного угара, усиливавших их ужас и страх. Внезапно запах дыма стал совершенно невыносим, со стороны города донесся страшный шум: крики воинов, вопли убиваемых горожан, треск и гул. Казалось, что сами небеса обрушились на несчастный мирный город.