- Да, не такого мужа я хотела, и гореть ему в аду, этому извращенцу, убийце, негодяю! Но он все равно мне муж, и обет я дала перед лицом Господа. Пейтон же, судя по всему, привык к женщинам, которые на подобные вещи не обращают внимания. Слишком долго он пробыл при дворе.
Какое-то время Каллум шел молча, затем, глядя на свои новые мягкие сапоги, заметил:
- Но он же не возвел тебя на супружеское ложе. Родерик, я имею в виду. Значит, никакой он тебе не муж.
- Я нашего супружества не расторгала.
- Зато он расторг - если за пять лет ни разу не исполнил супружеский долг. Ничто тебя не связывает с этим человеком - просто надо найти какого-нибудь церковника, который признал бы, что ваш брак никакой не брак, и подписал бы тебе о том документ, или что там положено. Думаю, ты и сама это прекрасно знаешь, так же, как и сэр Пейтон. Так что нечего упираться.
- Пейтон мне не муж.
Каллум что-то буркнул, наверняка ругательства, и покачал головой:
- Какое это имеет значение? Тебе ведь нужен мужчина, я знаю.
В голосе его прозвучали мрачные нотки, и Кирсти призадумалась: а не переживает ли Каллум сейчас свою первую влюбленность - в нее? Если так, то ей следует быть очень осторожной в словах. Если мальчик испытывает к ней подобные чувства, то нельзя ни открыто признавать их существование, ни игнорировать. Придется продумывать каждый свой шаг.
- У сэра Пейтона было очень много женщин, если даже принять на веру только половину того, что о нем рассказывают. Я не хочу быть одной из них.
Каллум ухмыльнулся:
- Он, конечно, ходок еще тот. Но думаю, к тебе относится не так, как к другим. - Он пожал плечами. - Повидал я и мужчин, и женщин, знаю, что они вместе выделывают, но ни разу мне не случалось видеть, чтобы мужчина и женщина играли в такие игры, в какие играете вы. В местах, где я вырос, мужчина, если ему приглянулась девчонка, берет ее, и все, а потом платит за удовольствие или пощечин надает, чтоб не выла, ну, или женится. А вы и целуетесь-то, и намекаете, и краснеете, и спорите. Глупость какая-то.
Кирсти с трудом сохраняла спокойствие. Ее привел в ужас рассказ Каллума о нравах, которые он наблюдал в его прежней жизни. В то же время ей показалось смешным, как Каллум воспринял их с Пейтоном любовные отношения.
- Существуют правила, Каллум. Правила эти гласят: замужняя женщина должна хранить верность мужу. И еще: девица должна дарить свою невинность только супругу, с которым обвенчана. Вынуждена признать, что в обществе сэра Пейтона мне очень хочется наплевать на эти правила, но тогда я окажусь ничем не лучше всех этих прелюбодеек, куртизанок и распутных вдов, которых он укладывал в постель.
- Ах, вот оно что. - Каллум понимающе кивнул. - Гордость!
Кирсти только плечами пожала:
- Скорее всего гордость.
- А как ты думаешь, что в конце концов возьмет верх - гордость или вожделение?
- Сама не знаю, - тихо призналась Кирсти.
- А если ты станешь жить с ним, то будешь счастлива?
Кирсти поколебалась, затем, вздохнув, сказала:
- Думаю, да.
- Тогда поступай так, как тебе хочется. Ты заслужила счастье.
- Может быть, и так. Но с мужчиной вроде сэра Пейтона счастье будет быстротечным. А потом страдания. - С этими словами она скользнула в тень стены, окружавшей сиротский приют. Каллум быстро присоединился к ней.
- Ну, я тебе только одно скажу насчет этого самого дела, - прошептал Каллум. - Если вдруг решишь, что пора тебе наконец узнать немного радости и веселья, я возражать не стану. Это чистая правда. И убью любого, кто посмеет оскорбить тебя нехорошим словом.
- Спасибо тебе, Каллум. - Не обращая внимания на то, как он, ссутулив худые плечи, весь сжался, отстраняясь от нее, она поцеловала его в щеку. - Какое бы решение я впоследствии ни приняла, твое мнение для меня очень ценно. - Она принялась внимательно вглядываться в большое, крытое тростниковой крышей строение приюта, в который Родерик, жаждавший утоления своих темных страстей, частенько наведывался. - Что-то здесь очень тихо. Придет ли злодей сегодня? Пейтон говорит, что многие родители без лишнего шума увозят своих детей подальше от него. И с каждым днем число их растет. Очень скоро Родерик отправится на охоту за новыми жертвами.
Каллум наблюдал за слишком худеньким для своего возраста, одетым в лохмотья мальчиком, который, спотыкаясь, брел к колодцу с двумя огромными бадьями.
- Кажется, я знаю этого мальчишку…
Каллум бросился было за ним, но Кирсти схватила его за плечо:
- В этом наряде ты, конечно, мало похож на себя, но я не позволю, чтобы ты рискнул показаться этим людям на глаза. Ведь они приспешники Родерика!
- Они и не увидят меня, Кирсти. Верь моему слову.
Каллум вырвался от нее и двинулся к колодцу, где худенький мальчишка возился с бадьями, пытаясь их наполнить. Двигался Каллум так, что даже Кирсти трудно было уследить за ним, и у нее отлегло от сердца. Вскоре он и вовсе пропал из виду, но по тому, как вдруг насторожился худенький мальчишка, как стал озираться, Кирсти поняла, что Каллум добрался до цели. Если ему удастся завербовать союзника в стенах приюта, спасти живущих там детей от Родерика станет значительно легче.
Ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем появился Каллум.
- Этот мальчишка - Саймон, сын ткача, - сообщил Каллум. - Он здесь совсем недавно. Сирота, заботиться о нем некому. Но сэр Родерик вряд ли на него польстится - уж очень он некрасивый. Нос преогромный, все лицо в прыщах.
- К тому же он, кажется, чуть постарше тебя?
- Да, ему двенадцать. Он сказал, что сэр Родерик не появлялся здесь уже несколько недель. И еще сказал, что дядька, который обделывает делишки для сэра Родерика, последнее время что-то нервничает и сильно боится. Он тут подслушал разговор этого дядьки с его женой - на редкость скверной бабой! - так вот, они шептались про какие-то слухи и подозрения и еще о том, что какое-то время надо быть начеку.
- Ага. Очень хорошо. Стало быть, слухи оказывают свое действие.
Каллум кивнул:
- Саймон говорит, что она, жена-то, плачется и плачется, что и деньги-то они так теряют, и сэр Родерик расстроится.
- Господи, ну почему я не мужчина! Ворвалась бы сейчас сюда и втоптала этих гнусных людишек в грязь! - У нее болезненно сжалось сердце, когда она услышала тихий смех Каллума. - А может он нам помочь, этот мальчик?
- Сказал, сделает все, что в его силах. Я пообещал, что мы будем приходить сюда каждый день - как раз в это время он обычно ходит за водой. Если у него будет что сообщить нам, он кивнет. На всякий случай я не сказал ему, где мы будем прятаться, а то еще выдаст нас, если на него надавят.
- И правильно сделал, - сказала Кирсти, и они медленно тронулись в обратный путь, пригибаясь и тщательно выбирая самые темные переулки. - Пока будем действовать по твоему плану.
- Хороший парень, этот Саймон. Он постарается нам помочь. Ему все известно про сэра Родерика. Отец рассказал. Незадолго до смерти.
- А отчего умер его отец?
- Его пырнули ножом в пивной. Он ходил в пивную по субботам, завел себе там девушку. Как-то он вернулся с тугим кошельком - отвез сэру Родерику несколько штук отличного сукна. Вернулся, сказал сыну, чтоб тот подальше держался от этого лорда, и пошел в пивную. И умер. - Каллум нахмурился. - Наверняка этот ткач что-то заметил. Точно.
- Думаю, да. И его заставили замолчать навсегда. Что-что, а это Родерик умеет - или с помощью тугого кошелька, или пырнув ножом в спину. Должно быть, он узнал, что ткачу не заткнуть рот золотом. Думаю, нам стоит рассказать об этом Йену. Может, он сумеет разговориться с какими-нибудь соседями ткача и узнать подробности его смерти. Может, даже узнает, что к этому убийству причастен Родерик.
Некоторое время они шли в молчании, петляя по узким улицам и темным переулкам. Пора было возвращаться в дом Пейтона, но они всегда принимали особые предосторожности, чтобы никто никогда не видел, как они входят в этот дом и выходят из него. И вот, когда они пробирались по какому-то заваленному отбросами проулку, Кирсти вдруг услышала странный звук и схватила Каллума за руку.
- Ты слышал? - спросила она мгновение спустя, так тихо, что он едва разобрал слова.
- По-моему, кто-то плачет, - прошептал Каллум, обшаривая глазами все вокруг.
Кирсти сдержалась и не стала его удерживать, когда он вдруг направился к куче грязного тряпья, сваленной возле одной особенно грязной, замшелой стены. Двигаясь осторожно, она последовала за мальчиком, который, сжимая в руке нож, склонился над кучей и принялся разгребать тряпье. Под тряпьем они увидели сжавшегося в комочек маленького мальчика. Кирсти опустилась на колени рядом с ним и, шепча ласковые слова, повернула ребенка лицом к себе. А когда слабый луч света, с трудом проникавшего в узкий проулок, упал на лицо ребенка, Кирсти ахнула и едва не задохнулась от волнения. Несмотря на толстый слой грязи, в которой слезы промыли узкие дорожки, и ужасные ссадины и синяки, она сразу узнала это лицо.
- Робби? - позвала она, еще не смея верить, что маленький мальчик смог выжить на улице так долго один, несмотря на раны.
- Миледи Кирсти? - прошептал мальчик.
- Ведь ты Робби. Верно?
- Что с Мойрой?
- С ней все в порядке, - ответила Кирсти и, сняв плащ, закутала в него ребенка. - Мы отнесем тебя к ней.
- Она в безопасном месте?
- Да. Мне удалось увести ее от него. Ты зря не дождался меня.
- Мне нужно было идти искать Мойру.
Он стал задыхаться, когда Кирсти взяла его на руки, а потом потерял сознание. Каллум пошел вперед, и вскоре они подошли к дому Пейтона.