В ответ Элизабет лишь беспомощно пожала плечами. Она не забыла, каким жестоким он может быть. Да, она была вынуждена восхищаться активной деятельностью этого человека, его суровой самодисциплиной и неисчерпаемой энергией, но при этом все же остерегалась его.
После того как Гарольд отправил почти всех слуг на работу на плантацию, Данмор-Холл казался осиротевшим. Марта практически не выходила из своей спальни, Фелисити целыми днями прихорашивалась, собираясь на свидание с Никласом Вандемеером, а Элизабет занималась Джонатаном и своими обычными домашними делами. Гарольд оставлял ей на хозяйство денег больше чем достаточно, так что ей ни разу не пришлось воспользоваться своими карманными деньгами. И вскоре она заметила, что эта жизнь начинает нравиться ей. Иногда Элизабет вызывала в дом Миранду, чтобы Джонатан всегда был под присмотром, если она сама бывала слишком занята. Но при всей своей занятости она сразу обратила внимание на то, что настроение и атмосфера на Барбадосе становятся все напряженнее. Однажды утром, когда Элизабет с Пэдди отправились на рынок, чтобы купить свежей рыбы, люди начали метаться по рыночной площади, а кто-то во весь голос закричал:
- Англичане приближаются! Военный флот уже здесь!
После этого началась паника. Однако вскоре оказалось, что это всего лишь было соединение, состоявшее из четырех голландских торговых кораблей, которое избежало встречи с английским флотом, имея в запасе целый день. Экипажи судов принесли известие, что парламентский флот захватил около дюжины голландских торговых кораблей между Антильскими островами, - на этом времена мирной торговли закончились. Голландцы поспешно разгрузили корабли, набрали свежей воды и запас еды, загрузили трюмы таким количеством сахара, какое только смогли получить, и в тот же день снова отплыли.
Когда Элизабет вернулась с рынка, Фелисити, рыдая, сообщила, что Никлас Вандемеер в полдень тоже будет отправляться в море и у нее почти не остается времени попрощаться с ним. Самое позднее на следующее утро тут появится английский флот, и тогда люди на Барбадосе больше не смогут чувствовать себя в безопасности. Впервые Элизабет ощутила страх перед возможной войной.
35
Дункан обнаружил, что калитка во внешней каменной ограде Данмор-Холла не закрыта на ключ. Вероятнее всего, то, что он слышал, было правдой - в доме почти не осталось слуг, потому что Гарольд Данмор забрал их с собой в Рейнбоу-Фоллз после того, как от него сбежали все рабы и большая часть долговых работников. Перед конюшней в тени кареты дремал худой старик конюх. Он испуганно вскочил, когда Дункан толкнул его носком сапога.
- Где твоя хозяйка? - спросил Дункан.
- Ох, э-э… которая? - заикаясь, спросил слуга.
- А которая из них сейчас здесь?
Конюх поперхнулся, ему явно что-то пришло в голову, и это было важнее, чем вопрос незваного гостя.
- Пожалуйста, не говорите хозяину, что я уснул. Просто было так тепло, а я очень… - Он стал искать подходящее слово.
- Устал? - подсказал ему Дункан.
Мужчина поспешно закивал.
- Твоя хозяйка, - напомнил ему Дункан.
- Если вы имеете в виду миссис Марту, то она… - слуга шмыгнул носом, - она отдыхает, и ее нельзя беспокоить. А мисс Фелисити, она… э-э… ее нет дома. Она в гостях у мисс Мэри Уинстон. - Его лицо просветлело. - Значит, остается только миледи.
- Почему ты ее так называешь? - осведомился Дункан. Поскольку Элизабет вышла замуж за Роберта, она, хотя и была дочерью виконта, потеряла дворянство и перешла в более низкое сословие, став мещанкой, однако слуга, казалось, этого не понимал.
- Потому что она - леди, - удивленно сказал старик, словно это было самым понятным из всех объяснений.
Из домика, где находилась кухня, выглянула заспанная старуха. Дункан узнал ее: это была Роза, ирландская служанка, которая часто сопровождала Фелисити на ее свидания с Никласом Вандемеером. Кроме последних нескольких встреч, когда Фелисити, насколько знал Дункан, прекрасно провела время без присмотра этой пожилой женщины.
- Я думаю, что нанесу визит миледи, - сказал Дункан старику. - А ты можешь сопроводить меня к ней.
- Ох… Но… Я не знаю… - Слуга неуверенно пожал плечами.
Он исподлобья смотрел на гостя, который, хотя и был одет очень прилично - в шляпе, украшенной перьями, и блестевшей золотом шелковой жилетке, - но явился сюда вооруженным: на поясе у него красовался пистолет опасного вида, а также довольно импозантная шпага.
- Да ладно, Пэдди, - послышался сверху голос Элизабет. - Это капитан Хайнес. Он, наверное, принес мне известия из Англии, от управителя моего покойного отца.
- Так точно, - скромно произнес Дункан и, прикрыв рукой глаза от солнца, направил свой взгляд на Элизабет.
Она стояла на лоджии верхнего этажа и смотрела на него сверху вниз. На руках у нее был маленький мальчик, который обхватил ее за шею обеими руками и положил свою головку на ее плечо. Она была в небрежно зашнурованном корсете и рубашке с глубоким вырезом и рукавами в три четверти. Через тонкий муслин юбки, доходящей до щиколоток, можно было увидеть очертания ее длинных стройных ног. Ее волнистые, выгоревшие на солнце волосы ниспадали ей на плечи.
- Проводи мастера Хайнеса в патио и попроси Розу принести нам лимонад. - С этими словами она повернулась и исчезла внутри дома.
Педди указал Дункану дорогу через большой холл во внутренний двор, заполненный ароматом цветов. Посреди квадрата, образованного обрамляющими вход колоннами, находился фонтанчик, из которого с плеском лилась вода. Дункан узнал этот фонтан работы лондонского каменотеса, который обошелся Гарольду Данмору в приличную сумму денег. Этот человек отказывал себе почти во всем, жил в самых примитивных условиях на своей плантации и работал до изнеможения, однако то, что могли увидеть люди, должно было быть самым лучшим - дом, карета, фонтан и щедро усаженный франжипани внутренний двор. И прекрасная невестка-дворянка. Дункан уселся на край фонтана и поднес руку к прохладной струе воды, но затем, увидев Элизабет, выходящую из дома, тут же вскочил на ноги. Он поклонился ей:
- Миледи.
Ее лицо ничего не выражало.
- Мастер Хайнес.
Она все еще держала мальчика на руках. Малыш повернулся к гостю и с любопытством уставился на него. Он засунул большой палец руки в рот, а свободной рукой держался за шею матери. Контраст между темными волнистыми волосами ребенка и волосами Элизабет, имевшими медовый оттенок, явно бросался в глаза.
- Это твой сын? - спросил Дункан.
- Разумеется, - сказала она и добавила: - Джонатан.
- Сколько ему лет? - Внезапно Дункан почувствовал, как заколотилось его сердце.
Элизабет посмотрела мужчине прямо в глаза.
- Первого ноября ему будет два года.
Дункан, поперхнувшись, онемел, не в силах произнести ни слова. Он изумленно уставился на ребенка и только после довольно продолжительной паузы сказал:
- Он… может быть, он… Да?
Элизабет молча кивнула, но тут же бросила озабоченный взгляд через плечо и предупредила:
- Пожалуйста, не говори сейчас ничего.
Появилась Роза с подносом, на котором стояли два бокала и графин. Она поставила поднос на стол между колоннами и сделала книксен.
- Мне еще что-нибудь принести, миледи?
- Спасибо, можешь идти, Роза. Ты свободна до конца дня. То же самое относится и к Педди. Но он обязательно должен закрыть ворота на задвижку.
Старуха кивнула и удалилась.
Элизабет подошла к столу и поставила ребенка на землю, чтобы наполнить бокалы. Мальчик обхватил колени матери и робко посмотрел на высокого незнакомого мужчину. Элизабет осторожно убрала его руки со своих колен и опустилась рядом с ним на корточки.
- Вот, сокровище мое, пей. - Она протянула ему один из бокалов, который он тут же схватил своими пухлыми ручонками и приставил ко рту.
Элизабет помогла ему напиться. Ребенок явно испытывал большую жажду, потому что его маленькая грудь быстро поднималась и опускалась, а из бокала раздавалось довольное бульканье. Элизабет вытерла малышу губы.
- Хорошо?
- Хорошо, - подтвердил Джонатан. Он склонил голову к плечу и удостоил незнакомца робкой улыбкой, которая, когда Дункан невольно улыбнулся в ответ, стала очень широкой. На правой щеке мальчика обозначилась глубокая ямочка, а его сияющие синие глаза, обрамленные темными ресницами, стали словно зеркалами собственной души Дункана.
- О, Боже всемогущий, - потрясенно произнес он.
- Пожалуйста, не пугай его, - предупреждающе сказала Элизабет. - И, прежде всего, не говори слишком явно об этом в его присутствии. Он, к твоему сведению, пока еще не очень хорошо говорит, зато все понимает. И позже, по самому незначительному поводу, вполне может повторить что-нибудь.
- Понимаю. - Дункан с трудом вдохнул и взял второй бокал. Он отпил пару глотков, стараясь придать своему лицу веселое беззаботное выражение, потому что ребенок внимательно смотрел на него.
- Ты не боишься, что… это кому-нибудь бросится в глаза? - осторожно поинтересовался он.
- Боюсь постоянно, - ответила Элизабет. - Особенно в тех случаях, когда ты шляешься где-то поблизости и служишь предметом сравнения. Ты, конечно, понимаешь, почему я не особенно стремлюсь к этому.
- О! Ну да, с этой точки зрения… Но все же ты не можешь упрекнуть меня ни в чем, потому что я не имел об этом ни малейшего понятия.
Ее губы скривились в насмешливой улыбке.
- Ты совершенно точно знал, что у меня есть сын. Следовательно, ты уже давно мог задать себе вопрос, который пришел тебе на ум только сейчас.
- Я… не мог, я этого не знал, потому что думал, что он значительно моложе.
- А почему бы ему быть моложе?