Когда он влетел в их ньюс-рум (так, по-американски стильно, начальство именовало их ничем не примечательную комнатушку), там было пусто. И куда все подевались? Обычно в комнате было не протолкнуться: репортеры, авторы, курьеры, мелкие начальники, которые не считали зазорным заглядывать к подчиненным в комнату. А сегодня выдался тот редкий случай, когда все куда-то пропали. Алла Матвеевна и та до сих пор пребывала в буфете. Когда не надо - торчит тут целыми днями, всех пытается обратить в вегетарианство, а тут, как назло, светской жизни возжелала… Однако что-то все-таки показалось ему странным. Черт! Компьютер! Когда они уходили в буфет, на рабочем столе компьютера Антона была папка с файлами из Ленкиной съемки. Нет! Не может быть! Папка исчезла, зато теперь весь экран занимала Красотка, на которой скакала Лиза. Кадр эффектный, однако с точки зрения журналистского расследования совершенно нулевой. "Ленкина камера!" - спохватился Антон. Он оглянулся и почувствовал противное посасывание в животе. Камеры нигде не было.
Антон выскочил в коридор. Никого! Даже охранник, обычно сонно отгадывавший кроссворды за столиком возле лифта, куда-то исчез.
- Слушай, друг, а где все? - спросил Антон пробегающего парнишку из отдела сенсаций.
- А ты что, забыл? Деньги же дают! - удивился тот. - Небось в курсе, что опять их на неделю задержали. И зарплату, и гонорар. Вот все табуном в бухгалтерию и рванули.
- Послушай, чел, ты, случайно, не заметил… ну, посторонних людей каких-нибудь на этаже. К нам в комнату за последние полчаса кто-нибудь заходил?
- Ну ты, вааще, даешь! Откуда я-то знаю, что я - сторожем здесь работаю? - удивился парень. - Хотя постой, кажется, минут двадцать назад одного снималу здесь видел… Ну да, Ваську. Того здоровенного парня, фоторепортера из "Скандальной газеты". Наверное, тоже про гонорар пронюхал и прискакал за бабками. А что?
- Да нет, ничего. У меня к нему один маленький вопросик имеется. Как ты думаешь, куда этот громила папарацци испарился?
- Да, наверное, в бухгалтерию или в буфет рванул. Он, Васька, пожрать-то любит! По нему видно. Ну да, точно, я засек, он в лифт садился. Эй, ты куда?
Последних слов Антон уже не слышал. Он мчался по длинному коридору к лифту с такой скоростью, словно от этого зависело его выступление на Олимпийских играх.
Ленка и Василий со стороны походили на мирно воркующую парочку. Или на рыжих брата с сестричкой, заскочивших в буфет - перекусить и обсудить семейные дела. Между тем разговор у них шел более чем серьезный.
- Я тебе, Кузнечик, один умный вещь скажу, только ты не обижайся, - процитировал Васька любимое "Мимино". - Не суй свой хорошенький носик куда не следует.
- В смысле? - удивилась Ленка. - Странный совет для папарацци. Совать нос везде, где можно и нельзя, - наш хлеб. И ты, Васька, знаешь это не хуже меня.
Она невольно потрогала свой симпатичный носик, усыпанный веснушками.
- До меня дошли слухи, что ты полезла в ипподромные дела, - вдруг сказал Васька каким-то чужим сиплым голосом. - Говорят, даже наступила на хвост черным букмекерам. Брось, Кузнечик, ничем хорошим для тебя это не кончится. Я это знаю точно.
- И откуда, я хотела бы знать, дошли до тебя эти слухи? И почему ты это говоришь? - спросила Ленка очень серьезно. - О моей съемке знали только я и эти бандиты. - Вдруг Ленка наморщила лоб и изменилась в лице. Ее желтые, рысьи глаза превратились в жесткие щелочки, а рыжие прядки встопорщились на затылке, как у взъерошенной кошки. - Ты что, продался им, Васька?
- Не хочу вести разговор в таком тоне, - холодно сказал Василий. - Тем более с женщиной.
Ленка взглянула на него очень пристально и вдруг увидела не Ваську, а совсем другого человека. Не того, которого она знала долгие годы и в котором была уверена, как в себе. В этом незнакомом мужчине не осталось ничего от уютного, добродушного Мурзика, который когда-то так забавлял и веселил Ленку в универе. Сейчас на девушку смотрели холодные, прозрачные глаза незнакомца - нагло, жестко и цинично.
- Не лги, Кузнечик, между старыми друзьями это не принято. О твоей съемке знал еще кое-кто, - процедил Василий, не отводя от Ленки взгляда. - Например, один парень из вашей редакции. Антон Смирнов. Теперь я припоминаю. Он был автором фотки - ну той, помнишь, обнаженной девицы-музыкантши. Ты еще в редакцию заезжала, следствие вела. И чего ты об этом халтурщике так пеклась, дорогая моя?
- Не твое дело, Васька. Кстати, он уж точно не мог рассказать тебе о съемке на ипподроме, - отрезала Ленка, - поскольку сам узнал обо всем каких-то полчаса назад.
- Ладно, дело твое. Я предупредил тебя, Кузнечик. Хотя, сама понимаешь, мог бы ничего не говорить, так было бы проще. И безопаснее. Серьезные люди не любят болтунов. Дальше - как знаешь. Выпутывайся сама. Кстати, ты допрыгалась, Кузнечик. Доболталась. Дораскапывалась. Вот, похоже, и он. Твой шустрый герой. Я хоть и незнаком с этим красавчиком, но чую: это точно он. Ален Делон не пьет одеколон. Повторяю, дело твое. Но помни, Ленка: смазливые мачо местного разлива бывают отменными гаденышами. Вот и твой жиголо легок на помине, - закончил Василий слишком длинный и утомительный для него монолог приторно-противным голосом.
- Отдай камеру. - Антон произнес это как-то слишком спокойно и тихо и протянул руку. Не для рукопожатия, просто забрать у незнакомца фотоаппарат.
- Какую камеру, старик? У меня их - как женщин. - Василий попытался перевести все в шутку и скроил одну из тех комично-хитрых рожиц, которые всегда безотказно действовали на девушек. Но на этот раз никто не улыбнулся.
- Я требую у тебя одну совершенно определенную фотокамеру. Она не твоя, а Елены Кузнецовой. Между прочим, казенное имущество, больших денег стоит. Не отдашь - заявим в милицию, что ты украл ее. А еще - сообщим в службу собственной безопасности, что ты стер файлы в редакционном компьютере. Так что теперь дорожка тебе не только в бухгалтерию, но и в фотоцех, и в буфет точно закрыта.
До Ленки наконец дошел смысл сказанного Антоном. Она сидела оцепенев, не в силах проронить ни слова.
- Слушай, а ты-то тут при чем? - возмутился Васька. - Камера не твоя, съемка чужая, какого рожна ты, парень, вообще лезешь в это дело? Да ты просто аморальный тип, Смирнов! А еще кого-то учишь жить. Одну девушку снимаешь голышом и печатаешь ее фотку в бульварной газете за деньги, одновременно клеишься к другой девчонке, изображая ее ангела-хранителя. Ты просто циник, мразь и лицемер!
Антон подскочил к Ваське и схватил его за грудки.
- Заткнись, подонок! Раздавлю гада! Я из тебя сейчас такую отбивную сделаю, каких в этой забегаловке отродясь не видели!
- Попробуй! - заорал Васька. - Да я тебя, шибздика сопливого, одной левой придушу. Ленка за это мне потом спасибо скажет. Потому как мала еще, в мужиках ни фига не смыслит.
Васька не растерялся и попытался резко повалить соперника на пол, но тот одной рукой схватился за подоконник, а другой поднял стул для обороны.
Посетители буфета оторвались от своих тарелок и наблюдали за назревающей дракой. Мужчины - с плохо скрываемым азартом. Женщины - с испугом и любопытством. Похоже, вмешиваться никто не собирался. Не такое нынче время, чтобы в драки встревать.
- Я всегда говорила, что потребление мяса ведет к агрессии, - подала голос из дальнего угла Алла Матвеевна. - Вот мой Иван Варфоломеевич ест салат-рукколу и лук-латук - и в результате мухи не обидит.
- Эй, мужики, ну хоть кто-нибудь! Слышите? Остановите их! Ну пожалуйста! Кого испугались? Это же просто Васька и Тошка! Да пошли вы, трусы! - заорала Ленка и принялась с визгом колотить Ваську кулачками по широкой спине. Но тот сцепился с Антоном всерьез и даже не отмахивался от нее, просто не замечал, как мелкую досадную помеху. Мол, без баб разберемся. Он решил раз и навсегда поставить на место Антона, этого зарвавшегося выскочку, чтобы тот впредь не вставал у него на пути.
- Эй, мужики, здесь вам не "Король ринга!" - вдруг завопила, опомнившись, буфетчица тетя Дуся. - Пошли вон отсюда! Да-да, вам, паршивцы, говорю! Ты, очкарик, и ты, кабан. Идите бить морду друг другу в другом месте. Не хватало еще, чтобы мне тут посуду перебили и стулья переломали. А ну, быстро на выход, не то милицию вызову!
Как ни странно, угроза тети Дуси подействовала. Васька заломил Антону руку и потащил к выходу. За мужчинами, вереща и подвизгивая, семенила Ленка, не уставая на ходу отчаянно колотить и щипать Ваську. Со стороны казалось, будто подростки шутливо борются, пробуя силу. А прохожие добродушно посмеиваются, вспоминая собственную юность.
Внезапно Василий резко завернул за угол и втащил Антона в открытую боковую дверь. Ленка шмыгнула за ними и замерла от ужаса: они оказались на балконе под самой крышей.
Леля репетировала камерную программу: вальсы, мазурки, экспромты Шопена. Когда играла вещи любимого композитора, пианистка Рябинина совершенно забывала о времени. Она купалась в изумительной музыке, пила ее по каплям, словно магический бальзам. Неповторимые гармонии Шопена поднимали со дна ее памяти потаенные воспоминания, очищали душу, омывали ее. Даже работая над каким-нибудь трудным местом, Леля не раздражалась, а вновь и вновь поражалась гению великого поляка, сотворившего волшебную музыку. Каждый раз она пыталась приблизиться к замыслу творца чуть ближе, чтобы музыка, рожденная больше века назад, зазвучала под ее пальцами так, как хотел божественный Фридерик.