Сделав только один прыжок - прыжок в десять шагов - он схватился за жалюзи, сорвал их, выбил стекло и ввалился в освещенную комнату, где сидела у камина женщина, читавшая книгу.
Испуганная, она вскочила и стала громко звать на помощь.
- Посторонись, Женевьева, посторонись, - раздался голос Диксмера, - посторонись, чтобы я мог убить его!
В десяти шагах от себя Морис увидел дуло карабина.
Но едва только женщина взглянула на Мориса, она в ужасе закричала и, вместо того чтобы посторониться, как приказывал муж, бросилась между Морисом и карабином.
Этот порыв привлек внимание Мориса к благородному созданию, чьим первым движением было защитить его.
Он вскрикнул в свою очередь.
Это была незнакомка - та, кого он так искал.
- Вы!.. Вы!.. - воскликнул он.
- Тише! - произнесла она.
Потом, повернувшись к вооруженным преследователям, приближавшимся к окну, сказала:
- Вы не убьете его!
- Это шпион, - громко сказал Диксмер, и мягкое и спокойное от природы лицо его выразило беспощадную решимость. - Это шпион, и он должен умереть.
- Это он шпион? - ответила Женевьева. - Он шпион? Подойдите сюда, Диксмер. Я вам скажу только одно слово, и вы поймете, что глубоко заблуждаетесь.
Диксмер подошел к окну, Женевьева шагнула навстречу и, наклонившись к его уху, тихо произнесла несколько слов.
Хозяин кожевенной мастерской поднял голову.
- Он?
- Он самый, - подтвердила Женевьева.
- Вы уверены в этом?
Молодая женщина на этот раз ничего не ответила. Она повернулась к Морису и, улыбаясь, протянула ему руку.
На лице Диксмера была странная смесь благодушия и холодности. Он опустил приклад карабина на пол.
- Ну, тогда другое дело, - сказал он.
Затем он подал своим товарищам знак следовать за ним, отвел их в сторону и что-то сказал им, после чего те удалились вместе с ним.
- Спрячьте перстень, - тем временем прошептала Женевьева. - Его все здесь знают.
Морис быстро снял перстень с пальца и положил в карман жилета. Через минуту дверь павильона отворилась и Диксмер, уже без оружия, подошел к Морису.
- Извините, гражданин, - сказал он ему. - Если бы я раньше знал, в каком я долгу перед вами! Моя жена, вспоминая об услуге, что вы оказали ей десятого марта, забыла ваше имя. И мы были в полном неведении, кому обязаны. Знай это, поверьте, мы ни на секунду не усомнились бы ни в вашей чести, ни в ваших намерениях. Простите же еще раз!
Морис был ошеломлен. Он чудом держался на ногах, чувствуя, что голова его идет кругом и он вот-вот упадет. Он прислонился к камину.
- И все-таки, - спросил он, - почему вы хотели убить меня?
- Вот в чем секрет, гражданин, - ответил Диксмер, - и я вверяю его вашей порядочности. Как вы уже знаете, я кожевенник, хозяин этой мастерской. Большинство кислот, которые я применяю для выделки кож, являются запрещенным товаром. Короче, контрабандисты, работающие на меня, подумали, что готовится донос в Генеральный совет. Увидев, что вы собираете какие-то сведения, я испугался. А мои контрабандисты еще более меня испугались вашего красного колпака, а в особенности вашего решительного вида. Не стану от вас скрывать, что ваша смерть была делом решенным.
- Уж это-то я хорошо знаю, черт возьми! - воскликнул Морис. - Вы не сообщили мне на этот раз ничего нового. Я слышал ваш спор и видел ваш карабин.
- Я у вас уже попросил прощения, - продолжал Диксмер с трогательным простодушием. - Поймите же, благодаря теперешним беспорядкам, мы, я и мой компаньон господин Моран, на пути к тому, чтобы сколотить приличное состояние. У нас есть фурнитура для военных ранцев, ежедневно мы изготовляем их от полутора до двух тысяч. В результате счастливого стечения обстоятельств все мы очутились в таком положении, когда у муниципалитета нет времени проверять наши счета. Таким образом, надо признать, мы понемногу ловим рыбу в мутной воде. А кроме того, как я уже вам сказал, материалы мы получаем контрабандой; это позволяет нам выручать двести на сто.
- Черт возьми! - сказал Морис. - Теперь я понимаю ваш страх: один донос - и все это прекратится. Но теперь-то вы знаете, кто я, и должны успокоиться, не так ли?
- Теперь, - ответил Диксмер, - я тоже потребую от вас слова.
Потом, положив руку Мориса на плечо, Диксмер посмотрел на него с улыбкой:
- Ну а сейчас, когда вы в тесном кругу, могу сказать - среди друзей, признайтесь: зачем вы пришли сюда, молодой человек? Разумеется, - добавил хозяин кожевенной мастерской, - если вы захотите промолчать, то вполне вольны сделать это.
- Но, кажется, я вам об этом говорил, - пробормотал Морис.
- Да, о какой-то женщине, - сказал кожевенник, - было что-то связанное с женщиной.
- Боже мой! Простите, гражданин, - сказал Морис. - Я прекрасно понимаю, что должен вам все объяснить. Да, я искал одну женщину, которая накануне вечером - она была в маске - сказала мне, что живет в этом квартале. Я не знаю ни ее имени, ни положения, ни адреса. Знаю только, что безумно влюблен, что она - маленького роста…
(Женевьева была высокой.)
- …что она блондинка и что у нее живое лицо…
(Женевьева была брюнеткой с большими задумчивыми глазами.)
- …одним словом, гризетка, - продолжал Морис. - Чтобы ей понравиться, я и надел этот простонародный костюм.
- Ну вот, все и объяснилось, - сказал Диксмер с выражением ангельского доверия и без малейшего притворства.
Женевьева, чувствуя, что заливается краской, отвернулась.
- Бедный гражданин Ленде, - засмеялся Диксмер, - как ужасно вы провели здесь время, а уж вам-то я бы желал зла в самую последнюю очередь. Такой преданный патриот, брат! А ведь я и в самом деле подумал, что какой-то злоумышленник использует ваше имя.
- Не станем больше говорить об этом, - сказал Морис, поняв, что пора уходить, - укажите мне обратный путь и забудем…
- Указать вам дорогу? - воскликнул Диксмер. - Вы хотите нас покинуть? Ах нет, нет! Сегодня я, вернее, мы, я и мой компаньон, даем ужин, на котором будут и бравые молодцы, только что хотевшие вас зарезать. Я бы очень хотел, чтобы вы поужинали с нами. Вы увидите, что они вовсе не такие дьяволы, как кажутся на первый взгляд.
- Но, - сказал Морис, вне себя от радости, что может еще несколько часов находиться возле Женевьевы, - я, право, не знаю, следует ли мне согласиться.
- Как следует ли согласиться!? - воскликнул Диксмер. - Я думаю, что следует: на ужине будут такие же преданные и искренние патриоты, как и вы. Да и я не поверю, что вы не простили меня, пока мы не преломим хлеб за одним столом.
Женевьева не произнесла ни слова. Морис терзался.
- По правде говоря, - бормотал молодой человек, - боюсь, не буду ли вам мешать, гражданин… Этот костюм… Мой ужасный вид…
Женевьева робко взглянула на него.
- Мы приглашаем от чистого сердца, - сказала она.
- Согласен, гражданка, - ответил Морис, кланяясь.
- Хорошо, пойду успокою наших приятелей, - сказал кожевенник, - а вы пока согрейтесь, дорогой друг.
Он вышел. Морис и Женевьева остались одни.
- Ах, сударь, - сказала молодая женщина с интонацией, которой напрасно старались выразить упрек, - вы нарушили данное вами слово, вы не сумели сохранить тайну.
- Как! - воскликнул Морис, - сударыня, разве я вас скомпрометировал? В таком случае, простите меня. Я удаляюсь и никогда…
- Боже! - вскрикнула она, вставая. - Вы ранены в грудь! Ваша рубашка вся в крови.
И действительно, на тонкой белой рубашке Мориса, странно контрастирующей с его грубым костюмом, виднелось большое пятно запекшейся крови.
- О, не беспокойтесь, сударыня, - сказал молодой человек. - Один из контрабандистов уколол меня кинжалом.
Женевьева побледнела и взяла его за руку.
- Простите меня, - прошептала она, - за причиненное вам зло. Вы спасли мне жизнь, а я чуть не стала виновницей вашей смерти.
- Разве я не вознагражден за все тем, что нашел вас? Неужели вы хоть на мгновение усомнились, что я искал вас, а не другую женщину?
- Пойдемте со мной, - перебила его Женевьева, - я дам вам белье… Не нужно, чтобы наши гости видели вас в таком виде: это было бы для них страшным упреком.
- Я вам причиняю много хлопот, правда? - спросил Морис, вздыхая.
- Вовсе нет, я исполняю свой долг.
И она добавила:
- И исполняю его даже с большим удовольствием.
Женевьева проводила Мориса в большую туалетную комнату, обставленную с утонченным изяществом, чего Морис никак не ожидал увидеть в доме хозяина кожевенной мастерской. Этот кожевенник действительно казался миллионером.
Потом она открыла все шкафы.
- Берите, - сказала она, - вы здесь у себя дома.
И Женевьева удалилась.
Когда Морис вышел, он увидел вернувшегося Диксмера.
- Пойдемте, пойдемте, к столу! - сказал он, - ждут только вас.