- Мне совсем неплохо там жилось. Миссис Хопкинс была добра ко мне. - Андриа стряхнула с плаща кусочки раскрошившихся сухих листьев. - Когда я делала эту работу, мне удавалось на время забыть…
Леди Стоу начала обмахиваться расписным веером, будто в комнате стояла невыносимая жара.
- Я понимаю. После того как уехал Раф, я сама ни одной ночи толком не спала. Подожди, дай мне только его увидеть! Уж он у меня получит взбучку! Бросить тебя на произвол судьбы, оставить одну в нищете! Как он мог?
- Не знаю.
- У меня в голове не укладывается, как это могло произойти. - Леди Стоу вытерла набежавшие слезы кружевным платочком. - Раф всегда был моим любимцем, но я горько в нем разочаровалась. Не знаю, что на него нашло? Не могу понять. Уйти ни с того ни с сего, без всяких объяснений?
- Он был разгневан и… растерян.
- Не оправдывай его, Андриа. Ты, как никто другой, имеешь право его ненавидеть.
Андриа тяжело вздохнула и опустилась в кресло.
- Все давно перегорело. Сейчас у меня остался только страх. Я боюсь узнать что-то, чего еще не знаю.
Леди Стоу взяла ее руку и стала согревать в своих ладонях.
- Дорогая, ты отморозила свои бедные пальцы. Я очень хочу тебе помочь, поддержать тебя, но не представляю, как выяснить то, что тебя интересует. Ну как ты сможешь проверить, умер Джулиан собственной смертью или его убили? И где ты будешь добывать сведения о Бриджит? - Леди Стоу щелчком захлопнула веер, и в воздухе закружились крошечные пылинки. - У меня заходится сердце, стоит мне подумать о последствиях.
- Вы, верно, считаете, что все это фантазии? И все мои догадки - плод воспаленного мозга?
- Честно сказать, я не знаю. - Леди Стоу беспомощно взглянула на Андрию. - Но я всегда доверяла тебе, дорогая. Ты не склонна предаваться фантазиям, однако у тебя чересчур доброе сердце.
- Увы, теперь уже нет. Мне не положено иметь сердце. И даже жизнь.
- Но нельзя же до бесконечности хоронить себя в какой-то дыре!
- Мне помогает живопись - моя гордость и мое утешение.
- О, как бы я хотела повернуть время вспять! Вы с Рафом были так счастливы и так подходили друг другу! Более славной пары я никогда не видела. Мне очень жаль, что у вас все разладилось. - У леди Стоу задрожали губы. Она сжала пухлые кулачки и прижала их ко рту. - Даже язык отказывается произносить его имя.
- Я предпочла бы, чтобы вы не упоминали о нем, - с горечью проговорила Андриа. У нее защемило сердце при воспоминании о тех презрительных взглядах, которыми ее встретила в баре местная знать. - Не стоит так расстраиваться из-за меня. Я не тепличный цветок.
- Надо думать! - Леди Стоу тряхнула головой. - Иначе бы ты уже давно сломалась. Не знаю, выдержала ли бы я такое тяжкое испытание… Бог дал тебе огромную внутреннюю силу, Андриа.
Андриа стиснула зубы. Безмерная скорбь, которую она с трудом загнала в дальний уголок своего сердца, грозила вырваться на волю.
- С чем бы я ни столкнулась в будущем, ничто, я повторяю, ничто не может быть хуже того, что я пережила в последние два года.
- О, милая…
Они обменялись долгими взглядами.
Андриа чувствовала себя очень одинокой. Она любила леди Стоу, но знала, что ее родственница не способна прочувствовать всю глубину ее боли. Это доступно только человеку, побывавшему в схожей ситуации.
Лошади с трудом тащили карету по размытой дождями и изрезанной колеями дороге. Рафаэль Ховард, граф Деруэнт, на жеребце по кличке Гром скакал рядом. "Скоро уже прибудем на место, а я совсем не помню Йоркшир". Это походило на посещение незнакомой страны, хотя сам воздух был ему знаком. В пронзительном дыхании поздней осени смешались запах прелой листвы и высохшего вереска. Экипаж медленно взбирался на вершину холма. Раф остановился, наблюдая, как карета, преодолев подъем, начала спускаться по крутому склону в долину. Поднимавшийся следом второй всадник, поравнявшись с ним, остановил лошадь.
- Знаешь, Раф, сейчас самая лучшая пора в моей жизни. - Ник Терстон сдвинул на затылок шляпу и улыбнулся.
- Как я понимаю, ты говоришь о леди Серине, восседающей в экипаже? Ты все время не сводил с нее глаз, пока мы двигались на север. - Раф засмеялся, радуясь счастью своего друга, недавно женившегося на своей возлюбленной.
- Серина Хиллиард навсегда вошла в мою жизнь и заставила остепениться. Когда-то я боялся этого, но теперь я ей очень благодарен. Без нее я, наверное, до сих пор разбойничал бы на дорогах, пока не попал в беду. Да и ты тоже. - Ник покосился на друга. - Иногда мы не понимаем очень важных вещей, тянем чуть ли не до последней минуты, когда может стать слишком поздно. И почему это в жизни все так нескладно получается?
Раф пожал плечами:
- Должно быть, из-за банального легкомыслия. Я за свою жизнь, наверное, совершил уйму ошибок, но проблема в том, что я не могу их вспомнить. Возможно, я бы не поехал в Йоркшир, если бы помнил, что здесь произошло, У меня такое ощущение, что я нежеланный гость в этих местах, и я почему-то уверен, что меня ожидают большие неприятности.
- Но кое-что ты все-таки вспоминаешь, дружище?
- Да… реку, например. Мне кажется, там произошло что-то такое, о чем я не должен был забывать. Помню также боль. Было так больно, будто мне наступили на сердце.
- Так оно и было, - вздохнул Ник, - если то, что говорит слуга Роуэнов, правда. Я пришел бы в бешенство, если бы узнал, что моя жена оставила наше дитя на пороге приюта.
- Твоя Серина никогда не сделала бы ничего подобного. Она искренняя и честная, не то что моя коварная жена. - Раф задумчиво потер переносицу. - Разве нормальная женщина стала бы избавляться от своего ребенка? Оставить нашу дочь на пороге, как ненужный багаж! Если я когда-нибудь снова ее встречу, не знаю, сумею ли я себя обуздать. Тот ребенок, которого я нашел в приюте, слишком много для меня значит. Наша девочка - это как дорога жизни между мной и прошлым.
- Да, малышке выпала несчастливая участь. Увы, дети подвержены болезням, и подчас неизлечимым.
Ветер, ворвавшийся в долину, пронесся вдоль склона и взметнулся вверх, трепля на всадниках шляпы и плащи. Лошади нетерпеливо перебирали копытами. Раф повернулся к своему другу:
- Спасибо тебе, что нашел время сопровождать меня. Без твоей помощи я бы заблудился.
- Я никогда не нарушаю своих обещаний, - заулыбался Ник. - К тому же мы с Сериной и сами хотели провести медовый месяц на диком севере. Ураганные ветры и поросшие вереском торфяники вполне соответствуют той картине, что мы воображали в своих фантазиях. А в общем и целом все это весьма напоминает наши разбойничьи ночные рейды. Ты не находишь, дружище?
- Те вылазки были весьма захватывающи, - закивал Раф, и его губы невольно растянулись в улыбке. - Но я рад, что теперь это уже в прошлом. - Он наблюдал, как карета спускается в долину. Если бы ему когда-нибудь перепала хоть унция того семейного счастья, какое досталось Нику с Сериной, он считал бы себя очень удачливым человеком. Он коснулся каблуками боков Грома. - Ладно, хватит об этом. Мне нужно получить ответы на некоторые важные вопросы.
- Беспокоишься, как пройдет встреча с отцом по прошествии двух лет? - спросил Ник, когда они двинулись за каретой, которая пересекла старый каменный мост и уже въезжала в деревню.
- Да… видимо. Я не знаю, как сложатся наши отношения. Может, он встретит меня враждебно, но я все же надеюсь, что мы будем друзьями. Я узнаю правду по его реакции.
- К этому времени он уже должен был получить твое письмо. Как бы то ни было, но ему следует радоваться, что ты жив. В конце концов, последние два года твои родные, наверное, считали тебя погибшим.
Раф перевел Грома на шаг и взглянул вперед. Дорога, извиваясь, уходила вверх и вдавалась глубокой бороздой между скалами, словно исполненная решимости сохранить свою власть над горой.
- А эту тропу я помню. - Раф остановился на каменном мосту и посмотрел вниз на черное зеркало воды. - В этом месте река таит в себе какой-то скрытый смысл, но не помню какой.
Ник плотнее завернулся в плащ.
- Здесь адски холодно, а вода выглядит еще холоднее.
Раф обратил лицо к затянутому тучами небу, чувствуя, как морозный воздух заполняет легкие. Зарождающееся в душе смутное воспоминание, сжимавшее его сердце, говорило о том, что в прошлом здесь произошло что-то ужасное, и это что-то каким-то образом связано с рекой.
Думая об этом, он машинально последовал за другом. Неожиданно взору его предстало нагромождение холмов, откатывающихся к горизонту, а прямо перед ним, будто зажатая в ковше, лежала деревня.
Из низких черных туч валил снег, засыпая дома белым покрывалом, и церковь Роуэн-Гейта с высокой прямоугольной, истинно норманнской башней вмиг окуталась белой вуалью. По дороге Ник говорил о разных архитектурных стилях, и Раф пришел к выводу, что ему придется изучать историю заново. А может, в один прекрасный день память сама вернется к нему?
- Вот она, эта деревня. Ты узнаешь ее, Раф?
Раф покачал головой:
- Нет. Не более чем любую из тех, мимо которых мы проезжали. - Помолчав, он задумчиво произнес: - Там написано: Роуэн-Гейт. Должно быть, от родового имени Роу-энов?
- К семейству коих ты, кстати, принадлежишь. Правда, само поместье я пока не могу разглядеть. Наверное, оно на другой стороне той горы.
Они молча последовали дальше. Карета, ехавшая чуть впереди, протащившись мимо сторожки, остановилась во дворе местной гостиницы. Все дома в деревне были сложены из необработанного серого камня и казались высеченными из скал, на которых они стояли.
Заметив во дворе группу людей, Раф напрягся. Узнают ли они его?