– Может, заночуешь у меня? – спросил старик.
– Нет, мне пора… Назавтра расставаться тебе будет еще грустнее.
– Твоя правда, змеелов. Когда тебя ждать в следующий раз?
– Как всегда, через пять лун. Старик кивнул.
Они вышли из домика старика, прошли через ухоженный сад и вышли за ворота. За воротами лежала пыльная дорога, которая вела через небольшой городок к речке с мутноватой водой. Берега реки поросли жухлой травой. Солнце пыталось уничтожить ее, но трава упрямо пробивалась сквозь похожую на камень почву. Через реку был перекинут деревянный мостик. На том берегу начиналась пустыня.
Старик каждый раз провожал змеелова до этого мостика. Еще одна традиция, которую они никогда не нарушали. Даже если старик был болен или солнце пекло так, что все живое пыталось забиться в тень.
Они подошли к мосту и остановились.
– Если еще неделю не будет дождя, река совсем обмелеет, – сказал старик, глядя на мутный, красновато‑коричневый от глины, поток.
Змеелов промолчал. Он смотрел, как над горизонтом дрожит горячий воздух.
– Ну, жду тебя через пять лун, – преувеличенно бодро сказал старик.
– Я тоже буду ждать встречи. Не выходи в такую жару на улицу.
– Только не говори, что ты заботишься о моем здоровье!
– Еще не хватало! – в тон ему ответил змеелов. – Просто ты постоянный покупатель. Куда я буду девать кобр? Я дорожу своими покупателями…
– Змеи всегда будут нужны людям.
– Да. А вот люди змеям – нет.
– Да. Все в этом мире может прекрасно обойтись без человека. А вот человек… Не так уж мы здесь и нужны. Если только друг другу… Да и то не всегда.
– Не грусти, старик. Что‑то ты сегодня слишком много говоришь. Это дурной знак.
Старик хмыкнул. У него с самого утра было нехорошее предчувствие. Где‑то под сердцем противно ныло, и все валилось из рук. Он пытался прогнать это чувство, но оно возвращалось снова и снова, как забывчивый гость.
– Ладно, змеелов, удачи тебе, – сказал он.
– Спасибо. И тебе тоже удачи, старик. Змеелов перешел мостик и быстро зашагал по
растрескавшейся земле прочь от городка. Старик долго смотрел ему вслед, пока не заслезились глаза и сердце не заныло особенно сильно. Тогда он медленно развернулся и неспешно побрел к своему дому.
– Вот потому я и не хочу жить среди людей, – сказал он.
– Там от этого вечного мира не останется и камня на камне. Там суета и ощущение близкого конца. Здесь покой и вечность. Жаль, что я не объяснил этого старику. Он бы наверняка понял. Но тогда это понимание перестало бы быть только твоим, верно? – спросил он сам себя.
– Да. А мне этого не хотелось. Мешок, рогатина и это понимание – вот и все, что у меня есть. И пускай это будет только моим. Старик – хороший, но пускай это будет только моим.